— У Лоулза очень хороший подбор пони, — заметила Лес.

— Да, решение — дело не из легких… — Морщинки вокруг глаз Рауля сбежались веселой паутинкой, когда он увидел, как она пытается взвесить вклад, который может внести в команду каждый из игроков. — Надо учесть многие факторы — мастерство игрока, стиль его игры, сочетается ли он с другими, каковы у него пони или может ли он дополнить свой состав лошадей, чтобы быть во всеоружии. Но самое главное из всего, является ли он simpatico? — Они подошли к французским дверям, и Рауль снял руку с плеча Лес, чтобы она смогла пройти впереди него. — А после всего этого мы должны решить, как много мы будем им платить.

Лес кивнула. Она только недавно начала понимать, что подготовка к соревнованиям влечет за собой гораздо больше дел и хлопот, чем она думала прежде.

— Не хочешь ли поработать сегодня днем и выбрать, в каких турнирах мы будем принимать участие? Тогда мы смогли бы набросать примерное расписание поездок и прикинуть расходы, — сказала она.

— Да, и нам надо убедиться, что у пони будет достаточно времени для отдыха, если придется перевозить их в трейлерах на большие расстояния…

Войдя в дом, они направились через гостиную прямо в фойе.

— Да, меня тоже беспокоит, что из Техаса сразу придется отправляться в Нью-Йорк. Может быть, гораздо разумнее принять участие в турнире «Оук-Брук». Я…

— Лес, извините меня, — прервала их разговор Эмма Сандерсон, вышедшая в прихожую из холла с галереей. — Я услышала, что вы пришли, а только что позвонила Конни Дейвенпорт. Она хочет узнать, почему вы не ответили на ее приглашение на прием. Она опасалась, что вы просто не получили его. Что мне ей ответить?

Лес остановилась и взглянула на Рауля.

— Конни — это моя подруга, и она ежегодно устраивает предрождественский прием с угощением в миллион калорий. Не могу сказать, что мне хочется идти туда, но не могу же я вечно скрывать тебя ото всех и наслаждаться твоим обществом в одиночку, не правда ли? — Лес улыбнулась Раулю и повернулась к Эмме: — Скажите ей, что мы приедем.

— Очень хорошо. Я запишу в ваш календарь на субботу, — сказала секретарша и ретировалась в коридор.

— Надеюсь, ты не возражаешь? — Ладонь Лес скользнула в руку Рауля, и они двинулись вверх по огромной дубовой лестнице. — Я знаю, что ты не большой охотник до приемов.

— Некоторые из них бывают не так уж и плохи. Это зависит от компании.

— Я знаю точно, что они скажут, когда увидят меня с тобой. «Ох уж эта счастливица Лес Томас. Она-то, будьте уверены, непременно найдет себе кого-нибудь вроде этого парня. Еще бы, она — из Кинкейдов», — насмешливо проговорила Лес. — Языки будут работать вовсю.

Внезапно ей отчаянно захотелось, чтобы этот прием состоялся поскорее. После тех жалостливых взглядов, которые ей пришлось вынести, когда ее бросил Эндрю, Лес не терпелось упиться сладостью мести. Она не могла дождаться, когда увидит, как лица знакомых вытянутся при виде Рауля. Никто больше не сможет назвать ее «бедной Лес».

Войдя в их общую спальню, она подтолкнула Рауля к ванной.

— Прими горячий душ. А потом мы посмотрим, что можно придумать насчет растирания.

Глава 24

Вдоль подъездного пути выстроилась шеренга автомобилей. Огромный дом сиял огнями. Белые колонны фронтальной галереи были увиты гирляндами, а над входной дверью висел гигантский венок из сосновых веток, украшенный лентами. Лес решила не дожидаться в одиночестве у входа, а остаться в автомобиле вместе в Раулем, пока он искал место, где можно было бы припарковать машину. Все равно она не собиралась входить в наполненный гостями зал без него.

Наконец они оставили машину и подошли ко входной двери. Из дома до них доносился приглушенный гул голосов — прием был в самом разгаре. Рауль позвонил в дверной звонок. Лес окинула его восхищенным взглядом, любуясь, как ладно сидит на нем темный вечерний костюм, и повернулась к двери, ощущая гордость и уверенность в себе.

Один из наемных служителей, приглашенных специально для этого приема, впустил их в дом. Лес отдала ему свое длинное манто. Она не посмотрелась в зеркало, но и без того очень хорошо представляла, как сверкают блестки на ее красном, сшитом в виде туники, платье из шелкового жоржета, кокетка которого была как бы разграфлена на квадраты бисерными строчками. Она намеренно выбрала этот наряд, сразу же бросающийся в глаза.

— Лес! Я, кажется, не видела тебя целые столетия! — радостно воскликнула полная, округлая хозяйка дома Конни Дейвенпорт, выходя им навстречу. — Ты в этом платье выглядишь просто ошеломляюще — сверкаешь, как рождественская елка. А это кто? — спросила она, не переводя дыхания, а затем заговорщицки прошептала: — Это он?

Губы Лес невольно расплылись в улыбке, которую она не сумела сдержать.

— Конни, это Рауль Буканан… Рауль, познакомься с хозяйкой этого дома Конни Дейвенпорт…

— Клянусь, я собираюсь начать ходить на все матчи по поло в клубе. Кажется, я единственная, кто вас не знает. — Конни вцепилась в руки Рауля своими пухлыми пальчиками. — Ах, Лес, ничего удивительного, что ты скрывала его все это время. Он вос-хи-ти-те-лен!

— Вы очень любезны, миссис Дейвенпорт, — Рауль мягко отнял у нее свою руку.

— Боже мой, какой голос! — Конни даже задрожала от наплыва чувств. — Так и чувствуешь себя, словно тебя обволакивает сливочная помадка…

Зазвонил дверной колокольчик, извещая о прибытии новых гостей.

— Уверена, Лес, что ты знаешь здесь всех, — затараторила Конни. — Я пригласила Эндрю, но он в последнюю минуту позвонил и извинился, что не может прийти. Не может найти человека, который посидел бы с ребенком. Ну разве не истерическое поведение? В его-то возрасте! — Она попятилась к двери. — Запомните правило, которое установлено у меня на приемах. Если вы сидите на диете или придерживаетесь ограниченного питания, то можете сразу же уезжать. Вся еда здесь переполнена калориями и холестерином. Коктейль со взбитыми яйцами, сахаром и ромом приготовлен на чистых сливках. Лакомьтесь вовсю!

— Она не шутит. У нее все на самом деле так, — вполголоса предупредила Лес, взяв Рауля за руку и направляясь в центральную гостиную. — В каждой крошке — или уж, по крайней мере, в каждом глотке — не меньше тысячи калорий. Еда — это ее страсть. Чем жирнее и сдобнее, тем лучше. Конни единственная женщина из всех, кого я знаю, которая выражает желание забрать с собой остатки еды, когда уходит домой из гостей после вечеринки.

Большая комната была по-рождественски украшена. Надо всем главенствовало громадное дерево, с густых ветвей которого свисали пряничные человечки, леденцы и серебряные гирлянды. На каждой плоской поверхности в комнате, за исключением пола, стояли блюда и тарелки всех форм и размеров, наполненные всевозможными сладостями. Гости, окруженные этими сладкими соблазнами, толпились в гостиной, стоя или сидя небольшими группками.

Не успели Лес и Рауль войти, как их тут же остановила высокая, худощавая женщина в зеленом, отделанном бисером, платье, которое весило, казалось, больше, чем его обладательница.

— Лес, дорогая, осмелюсь ли спросить, где ты скрывалась все это время? — Это приветствие, произнесенное гортанным голосом, сопровождалось лукавым, понимающим взглядом.

— Здравствуй, Вероника. Удивительно, как это Конни разрешила тебе прийти?

— Я объяснила, что доктор велел мне набрать вес, и она тут же загорелась идеей откормить меня.

— Я не уверена, что ты знакома с Раулем, — начала Лес.

— На самом деле знакома, хотя не уверена, помнит ли он меня. — Она вложила свои длинные, тонкие, как косточки, пальцы в его руку. — Мы встречались в прошлом году на приеме у Чета Мартина, когда тот выиграл кубок Кинкейда. Я — Вероника Хамптон.

— Разумеется, помню. — Рауль слегка поклонился.

На его невозмутимом лице была написана одна лишь вежливость и ни малейшего признака того, что он ее узнает.

— Это было нечто предначертанное судьбой, не так ли? — сказала Вероника, обращаясь к Лес. — Когда ты решила задержаться так надолго в Аргентине, я сразу догадалась о причине. Да и кто бы на твоем месте не задержался, если бы возник шанс привезти домой кого-нибудь вроде твоего кавалера. Я не стану спрашивать тебя, довольна ли ты.

Лес поболтала еще несколько минут с Вероникой, а затем извинилась:

— Мы с Раулем еще не побывали в баре, чтобы выпить по чарке рождественского напитка. Поговорим позже.

— Присматривай за ним получше, — предостерегла Вероника.

Когда они отошли, Лес наклонилась поближе к Раулю и прошептала:

— Надеюсь, она все же послушается своего доктора и наберет немного веса. Иначе ей удастся доказать, что слово die «умирать» образовано от diet — «диета».

Она сознавала, что все головы в гостиной повернулись в их сторону, чтобы рассмотреть вызывающую общее любопытство пару. И ей был приятен гул голосов, который она вызвала, появившись под руку с Раулем. Она понимала, что улыбается как довольная кошка. Ну что же, примерно так она сейчас себя и чувствовала. Когда они проходили мимо небольшой кучки гостей, стоящих вокруг буфетного стола, Лес узнала пламенно-рыжие волосы одной из женщин.

— Есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить, — она легонько потянула Рауля за руку, чтобы подвести его к своей знакомой. — Билли Рей, как поживаете?

Та, которую она окликнула, отделилась, извинившись, от собеседников и обняла Лес.

— Лес, вы выглядите чудесно.

— А вы выглядите… — Лес, смеясь, покачала головой, разглядывая ярко-красное атласное платье, столь эстетски не совпадавшее по цвету с волосами женщины. — Не понимаю, как вам это удается. Сочетание цветов ужасное, но вы смотритесь в нем ошеломляюще.

— Это называется характерность… ну и еще немного театральности, — хрипло проговорила женщина.

Маска густого грима скрывала тот факт, что ей стукнуло уже все пятьдесят. Зеленые глаза Билли Рей переметнулись на Рауля, а затем вновь на Лес.

— Это и есть тот самый, не так ли?

— Да, он самый. Билли Рей, познакомьтесь с Раулем Букананом. Рауль, это Билли Рей Таунзенд. Она владелица художественной галереи на Уорт-авеню.

— Рад с вами познакомиться, — сказал Рауль.

— Ну что вы, это я рада, — улыбнулась Билли Рей. — Галерея — мое хобби. Люблю, видите ли, красивые вещи. А вы, насколько я понимаю, играете в поло.

— Да, верно.

— Это спорт, требующий большой физической отдачи. Вы, должно быть, находитесь в превосходной форме. — Билли Рей оглядела Рауля с головы до ног, затем обернулась к Лес. — Если я выставлю в своей лавке его портрет обнаженным, картину оторвут с руками.

Лес рассмешило это замечание.

— Я собиралась забежать в вашу галерею. Когда я была в Буэнос-Айресе, то увидела несколько чудесных полотен работы местных художников и в двух местах взяла визитные карточки и проспекты. Думаю, что вам захочется взглянуть на них.

— Непременно. Приходите поскорее, — с жаром подхватила Билли Рей.

— Обещаю.

По дороге к бару их еще несколько раз останавливали знакомые Лес, и то же повторилось, когда они двигались обратно, выпив пару коктейлей. И чем больше завистливых взглядов, не говоря уже о завистливых замечаниях, было брошено в их сторону, тем довольнее становилась улыбка на губах Лес. У них ушло почти два часа на то, чтобы обойти все вокруг и повидать всех гостей. Лес испытывала большое удовлетворение, наблюдая за их лицами, когда они знакомились с Раулем. Когда обход был завершен, они разыскали хозяев, чтобы попрощаться и отбыть восвояси.

Выйдя из дома Конни, Лес испытала сладкое, пьянящее чувство. Оно напоминало то, что ощущаешь, перебрав спиртного и оказавшись затем на свежем воздухе.

Она получила наконец свое воздаяние за унижение, пережитое, когда Эндрю бросил ее, и воздаяние оказалось великолепным. Лес крепче сжала руку Рауля и переборола желание рассмеяться во весь голос.

— Я так рада, что мы приехали сюда. — Она поцеловала его, пока Рауль открывал для нее дверцу машины, и скользнула на сиденье.

Ей не терпелось дождаться, когда он окажется рядом, и как только Рауль сел за руль, Лес придвинулась поближе и повернулась, чтобы лучше видеть своего возлюбленного. Рокот заведенного двигателя вторил, казалось, дивному ощущению, переполнявшему Лес. Еще немного, и она заурчит и замурлычет, как разнежившаяся кошка. И все это благодаря ему.

Она подогнула под себя ноги, обтянутые шелком, и прислонилась к Раулю. Пока он выруливал с площадки около дома, где стояла их машина, на улицу, Лес легонько покусывала его мускулистую шею, спускаясь к плечу, а затем проделав весь путь обратно до уха. Какой сладостный вкус был у его чистой, теплой кожи…