— Я позвонил отцу, сказал, что хочу поехать сюда, но он ответил, что я не могу навестить ребенка, потому что должен оставаться в школе, под надзором. — Мальчик с нажимом произнес последнее слово, гневно сверкнув глазами и придав лицу упрямое выражение. — Но Спринг ведь была моей сестрой. — Его глаза наполнились слезами, и он заморгал, смахивая их. — Она любила меня, а я любил ее. И теперь она умерла. Я должен был приехать повидать Роуз, ведь так?

— По‑моему, так, — нерешительно поддержала мальчика Лайла, воздержавшись от критики его отца. И, поддавшись порыву, потянулась вперед, успокаивающе положив ладонь на сжатый кулак парня.

— Я так и думал, — закивал Майк, будто убеждая себя, что поступил правильно. — У меня было немного денег, я вышел из школы, купил билет на автобус — и вот я здесь.

Лайла не могла представить себе ребенка, который просто вскакивает в автобус и едет один.

— Где находится твоя школа?

— В Аризоне, — пробормотал он, рассеянно глядя на крошки печенья на тарелке. — И это полный отстой.

Автобусная поездка из Аризоны в Калифорнию была слишком долгой для двенадцатилетнего мальчика, путешествующего в одиночку, и Лайла какое‑то время молча благодарила Вселенную за то, что с ним ничего не случилось. Теперь, когда Майк был в безопасности, Лайла не могла не восхититься храбростью, которая потребовалась от него, чтобы самостоятельно одолеть всю эту дорогу. Только вот в глазах ребенка застыли обида и тревога.

И снова Лайла вспомнила свое беззаботное, прямо‑таки идиллическое детство. Она никогда не была настолько несчастна, чтобы решиться на побег. И, обращаясь к родителям с чем‑то важным, Лайла никогда не получала отказа, они не отворачивались от нее, не приказывали сидеть в своем уголке и помалкивать.

Выходит, Конни была права. Родители семейства Хадсон на удивление беспечно относились к самому главному. К своим детям. Разве отец Майка не слышал страдание в голосе мальчика? Неужели он не мог помочь сыну пережить скорбь по сестре?

Оставалось только надеяться, что в разговоре с младшим братом Рид проявит всю свою доброту! А пока он ехал домой, Лайла могла лишь поддерживать с мальчиком разговор, пытаясь заставить его забыть о своих страхах.

— Не любишь Аризону, да? — с нарочитой беспечностью спросила она, не показывая мальчику, как ее напугал этот побег из школы. Лайла дала Роуз кусочек банана, который крошка мгновенно смяла в кулачке.

— Дело не в Аризоне. Это все моя дурацкая школа, — пробормотал Майк.

Казалось, будто он застрял между детством и взрослой жизнью. Его лицо еще сохраняло округлость и мягкость, но уже было видно, что со временем его черты отточатся и он превратится в красивого мужчину. Но сейчас он был просто растерянным мальчиком, неуверенным в себе и в окружающем мире. Он был одет в черные брюки, черные ботинки и белую рубашку с красно‑синим гербом на левом кармане. В начале его долгой поездки школьная форма, видимо, была накрахмаленной и отутюженной. Теперь она выглядела такой же помятой и запачканной, как ее владелец.

Лайла поверить не могла, что двенадцатилетний мальчик просто вышел из ворот частной школы и вскочил в автобус. Что это за школа такая, которая не отслеживает перемещения своих учеников? И что это за родитель, если он мог не заметить, как его ребенок страдает от горя и тревоги?

Роуз, сидя рядом с Майком в высоком детском стульчике, вдруг зачерпнула пригоршню сухого овсяного завтрака и бросила в мальчика. Сначала он удивился, а потом пришел в восторг.

— По‑моему, я ей понравился. — Улыбка на мгновение развеяла мрак в его глазах.

— А почему бы и нет? — ответила Лайла и встала, чтобы подойти к телефону. Все еще улыбаясь детям, она произнесла в трубку: — Резиденция Хадсона.

— Говорит Роберт Хадсон. Кто вы?

Грубоватый неприветливый голос прозвучал так громко, что Лайла отодвинула трубку от уха. «Отец Рида», — догадалась она.

— Я — Лайла Стронг, и я здесь, потому что…

— Я знаю, почему вы там. Вы привезли ребенка Спринг Риду. — Последовала пауза. В повисшем молчании Лайла явственно услышала какой‑то стук, словно собеседник в раздражении барабанил чем‑то по поверхности стола. — Мой сын Майк — там?

— Ну… — уклонилась от прямого ответа Лайла, не желая сдавать мальчика, но и не собираясь волновать его отца. Если, конечно, он вообще волновался. Она взглянула на ребенка, который смотрел на нее полными волнения глазами. — Да, он здесь.

— Я хочу поговорить с ним. Сейчас же. Мне позвонили из школы, — резко бросил Роберт Хадсон, — и я прекрасно знаю, что он отправился к Риду. Я требую сейчас же позвать его к телефону.

— Ничего себе, — пробормотала Лайла. До мальчика, должно быть, доносились слова отца из телефонной трубки. Разъяренный голос родителя звучал все громче. Но Лайла не могла препятствовать желанию Хадсона‑старшего поговорить с сыном. — Подойди, пожалуйста. — Она закрыла рукой трубку и пояснила: — Это твой отец.

Его глаза тут же стали затравленными. Заставив себя подняться со стула, Майк поплелся к телефону, как осужденный — на казнь, и нехотя взял трубку:

— Привет, отец.

Старший Хадсон тут же заорал еще громче.

Лайла не собиралась подслушивать, но до нее доносились отголоски разговора. Она метнула взволнованный взгляд на Конни — пожилая женщина хмурилась. Но по‑настоящему потрясло Лайлу выражение лица Майка. Прямо у нее на глазах мальчик сжимался в комок, пока отец с пылом умалишенного выпаливал гневную тираду.

Из бессвязного потока удалось выхватить несколько слов. «Безответственный». «Избалованный паршивец». «Эгоист». «Взбалмошный».

Гнев Лайлы дошел до точки кипения. Смотреть, как этого милого мальчика доводили до слез, было выше ее сил.

— Дай‑ка мне трубку, Майк, — попросила она.

От изумления он разинул рот, но протянул ей трубку. Лайла улыбнулась ему и, игнорируя льющуюся из телефона гневную тираду, сказала мальчику:

— Почему бы тебе не закончить со своим печеньем и не посидеть с Рози?

Он посмотрел на нее округлившимися глазами, будто не мог решить, храбрая она или безумная. А Лайла просто считала, что должна защитить Майка от человека, не понимавшего, что нельзя так обращаться с ребенком. Он все еще кричал.

— Мистер Хадсон, — громко и четко произнесла она, и гневная тирада смолкла. Видимо, он был потрясен тем, что его беспардонно прервали.

— Где Майк?

— Уплетает печенье с молоком.

— Какого черта…

Лайла снова прервала его и от души наслаждалась этим. Теперь‑то Лайла поняла, почему братья и сестры обращались со своими проблемами к Риду. Она и представить себе не могла, чтобы кто‑нибудь побежал за помощью к Роберту Хадсону. Он, несомненно, пришел бы в чудовищную ярость и ничего бы не решил.

Лайла почувствовала особое уважение к Риду за то, с чем он сталкивался изо дня в день.

Когда голос Роберта Хадсона смолк, Лайла четко и ясно заговорила:

— Мне очень жаль, но в данный момент Майк занят. — Она услышала, как человек на другом конце провода что‑то бессвязно забормотал. Похоже, ей удалось привести его в замешательство. — Но, пожалуйста, перезвоните, как только успокоитесь.

— Прошу прощения?

— До свидания, мистер Хадсон.

Она повесила трубку, и Конни зааплодировала. Лайла вздрогнула и немного нервно засмеялась. Конечно, экономка могла радоваться, но Лайла только что дала отбой отцу Рида. Взглянув на мальчика, смотревшего на нее сияющими глазами, она поняла, что жалеть не о чем. Она просто не могла безучастно наблюдать за ситуацией.

— Это было круто! — тихо сказал Майк, и в его тоне сквозил благоговейный трепет. — Никто, кроме Рида, не разговаривает так с нашим отцом.

— Возможно, остальным стоит последовать его примеру.

— Рид тоже будет на меня злиться, да? — упавшим голосом произнес Майк.

Лайла очень надеялась, что нет. Мальчик и без того выглядел сломленным. Не хватало еще, чтобы Рид в ярости засыпал его упреками. Но тут Лайла вспомнила, что за прошедшую пару недель Рид ни разу не дал волю гневу. Видимо, он был именно тем, кто требовался Майку.

— Рид будет счастлив тебя видеть, — вставила Конни, крепко обнимая мальчика. — Так же, как и я.

— Спасибо, Конни. — Он снова перевел взгляд на Лайлу: — А вы сможете ради меня поговорить с Ридом так же, как с моим отцом?

Она улыбнулась и налила ему еще один стакан молока. Уж это‑то она могла пообещать.

— Если тебе это потребуется, конечно.

— Хорошо. — Немного успокоившись, Майк сосредоточился на Рози.

Рид приехал через несколько минут, сразу пройдя в кухню, и сердце Лайлы защемило при виде того, как Майк настороженно выпрямился на стуле. Оставалось надеяться, что Риду удастся разглядеть за напускной храбростью испуганного ребенка.

Сбросив с себя пиджак, Рид ослабил галстук и перевел взгляд с Майка на двух женщин, наблюдавших за ним. Уже не в первый раз Лайла пожалела о том, что не умеет читать его мысли. Может быть, ей стоит вмешаться?

И тут Лайла подумала: то, как Рид обращается со своим маленьким братом, поможет ей понять, как он будет ладить с Роуз в ближайшие годы. Каким он окажется — терпеливым или раздраженным? Понимающим или безапелляционным? От волнения все перевернулось у нее внутри. Лайла не сомневалась, что под холодной бесстрастной оболочкой скрывается сердечный человек. Но что, если она ошибалась?

— У нас есть кофе, Конни? — спросил он.

— Пока я жива — да. — Она жестом пригласила его за стол. — Давай, садись. Я дам тебе кофе с печеньем.

Рид подмигнул ей:

— Мне стоит чаще возвращаться домой пораньше. — Подходя к столу, он взглянул на Лайлу: — Значит, ты познакомилась с моим братом. Что думаешь?

Майк с тревогой перехватил ее взгляд, и Лайла улыбнулась мальчику.

— Думаю, он оказался очень храбрым, проехав в одиночку на автобусе весь путь от Аризоны.

— Ага. Храбрым. — Рид уселся и, потянувшись, легонько ткнул брата кулаком в плечо. — А еще глупым. Тебе повезло, что ты добрался сюда целым и невредимым.

Майк нахмурился:

— Я не глупый.

— Нет, не глупый, — согласился Рид, — но сбежать из школы и устроить там такую панику, что они позвонили отцу, было не самым умным твоим поступком.

— Да, знаю. Он уже звонил. — Майк посмотрел на Лайлу: — Она сказала ему успокоиться, а потом повесила трубку.

Лайла почувствовала, как залилась краской, когда Рид перевел на нее заинтересованный взгляд:

— Это правда?

— Он кричал на Майка, а я не могла этого вынести, — всплеснула руками она. — Хочешь — пристрели меня за это.

— Черт возьми, нет, — улыбнулся Рид, — мне просто жаль, что я этого не слышал.

Лайла одарила его улыбкой. Пока все шло неплохо.

— Это было офигительно! — признал Майк.

Когда Конни принесла кофе и печенье, Рид снова взглянул на брата. Лайла почувствовала, как напряглись нервы мальчика, и поняла, что он волновался не меньше ее.

— Я не хочу возвращаться, — еле слышно произнес Майк. — Я ненавижу там все, Рид. Они заставляют носить эту дурацкую форму, вечно указывают, что тебе делать, и еда — полный отстой. Она вся — полезная, и ты даже не можешь съесть что хочешь… — Последнее предложение он произнес так, будто в школе его пичкали ветками и травой. — И мама сказала, что мне придется остаться там на каникулы, а на лето из всей школы остаются только я и два других мальчика, и ночами так жутко, когда вокруг почти никого нет, и…

— Переведи дух, — мягко посоветовал Рид и пододвинул к брату печенье.

Слезы подступили к глазам Лайлы. Солнечный свет струился из окна, падая на кухонный стол. Рози хлопнула ручками по подносу для еды, а Конни подошла, встав рядом с Лайлой, словно они могли воздвигнуть стену, способную защитить одного маленького одинокого мальчика. Только вот требовалось ли это?

— Ты можешь остаться здесь, — постановил Рид, и Майк поднял на него глаза, сиявшие надеждой так же ярко, как солнце.

— Правда? — Одного слова, произнесенного приглушенно, в благоговейном трепете, хватило, чтобы разбить страждущее сердце Лайлы.

— Да. Я тоже ненавидел школу‑интернат, — покачал головой Рид. — Там действительно жутковато ночью, особенно когда другие дети разъезжаются. У нас много комнат, поэтому ты можешь провести лето здесь. И мы подумаем, что делать со школой в сентябре.

— Правда? Я могу остаться? — срывающимся голосом спросил Майк и вытер глаза тыльной стороной ладоней.