Его мать не была самой образцовой матерью на свете. Она любила своих детей, Рид знал это, но отвлеченным, абстрактным образом, который не требовал их присутствия рядом. В сущности, Селена Тейлор‑Хадсон‑Симмонс‑Фостер‑Хамблтон никогда не понимала, как Конни Томас находила так много терпения для детей.

— Рози уже без ума от нее, — сообщила Лайла. — Как и я.

— Я так и думал, что вы ее одобрите.

— Как я могла не одобрить? — Лайла улыбнулась, и Риду это так понравилось, что он даже встревожился. — Конни с малышкой тут же поладили. А еще Конни понравились и комнаты, и кухня. Она сказала, что вы распорядились доставить ее вещи сюда сегодня вечером.

— Нет смысла ждать, не так ли?

С ее губ слетел смешок.

— Не вам — и уж точно не Конни. Она взяла Рози наверх, чтобы проконтролировать, как рабочие расставляют мебель в детской.

И это его совсем не удивляло. Конни не любила сидеть сложа руки.

— Она сведет рабочих с ума, но не отпустит их, пока не будет довольна работой.

— Вы говорите так, словно она — инструктор по строевой подготовке. — Лайла изучала его, склонив голову набок.

— Она вполне могла им быть. — Рид улыбнулся, вспоминая. — Именно она всегда проверяла, чтобы мы приняли ванну, сделали домашнее задание и почистили зубы. А еще у нее всегда была банка, полная ее волшебного печенья с шоколадной крошкой.

— Волшебного?

— В то время оно действительно казалось волшебным. Никогда не пробовал ничего вкуснее того печенья!

Забавно, всего несколько минут назад он думал, что у него не осталось никаких воспоминаний о доме. Но теперь перед его мысленным взором представала Конни, которая пекла печенье, играла в настольные игры с самыми младшими детьми в семье, учила застилать кровати.

Все дети в доме знали, что на кухне у Конни они найдут сочувствие, понимание и искренность. Риду не раз помогало практичное мировоззрение няни. Он не мог представить своего детства без нее.

— Сгораю от нетерпения, когда же попробую это печенье. — Лайла все так же изучающе смотрела на него. — Но вы ведь помните не только печенье, правда?

— Просто Конни — очень хорошая.

— Угу.

— Послушайте, — выпалил он, — я не собираюсь здесь кого‑то учить, растить, кем‑то заниматься. Я могу лишь пригласить Конни, и тем самым решить нашу проблему.

— Ну вот, снова, — тихо проговорила Лайла. — Роуз — не проблема, которую нужно решать.

— Это забота Конни.

— Значит, теперь, когда Конни — здесь, вы можете со спокойной душой увильнуть от заботы? — Лайла с вызовом взглянула ему в глаза. — Так?

Рид возмутился:

— Если вам есть что сказать, говорите.

— С чего начать?

— Просто начните. — Скрестив руки на груди, Рид в ожидании застыл в центре своей новой гостиной.

— Хорошо. — Лайла вздохнула и посмотрела ему в глаза: — За ту неделю, что мы с Рози находимся здесь, вы практически не уделяли ей внимания.

— На случай, если вы не заметили, у меня — куча работы, — хмыкнул он.

— О, это трудно не заметить, — отозвалась Лайла. — Вы вечно где‑то пропадаете. А в те редкие моменты, когда вы — рядом, держитесь от Рози на почтенном расстоянии.

— Ради всего святого, да нет никакого расстояния! Я — ее дядя. Она — дочь моей сестры. Я просто купил ей дом. Я включаю ее в свою жизнь.

— Да почему ее нужно куда‑то включать?

— Может быть, потому, что ее никогда здесь не было? — резко возразил Рид, чуть не зарычав от ярости.

— Я не это имела в виду. Вы не можете просто запихнуть ее в вашу прежнюю жизнь. Вы должны выстроить новую жизнь вместе. — Лайла жестом обвела гостиную. — Замечательно, что вы купили дом. Но этого недостаточно.

Гнев охватил Рида. С тех пор как эта женщина и этот ребенок вошли в его жизнь, все в ней перевернулось вверх дном. Но Лайле Стронг этого было недостаточно.

Рид посмотрел на нее холодным взглядом:

— Что ей еще нужно в ее восемь месяцев? Машина? Яхта?

— Дом.

— Да что, черт возьми, это значит? — Рид уже терял последние остатки терпения. И ему было наплевать, что наверху его могли услышать Конни, ребенок и работники службы доставки.

— Это значит, что, купив этот дом, вы не обзавелись настоящим домом.

— Невероятно! — покачал головой он. — Вам надо не мыло изготавливать, а писать сентиментальные стихи для открыток.

— Это не смешно. — Ее голос звучал так же холодно и бесстрастно, как и его.

— Вот это точно! — Рид ожидал, что она пойдет на попятную, смягчится. Но Лайла грозно двинулась на него, ее глаза сверкали.

— Не только у вас разрушилась жизнь! Рози потеряла мать. Я потеряла подругу. Сейчас я — за несколько сотен миль от родного дома и пытаюсь сделать все, чтобы Рози была в безопасности и счастлива…

— Я это понял, — перебил он.

— Я не закончила. — Она еще на шаг приблизилась к нему: — Вы избегали меня и Рози всю неделю!

Рид стиснул зубы. Да, избегал, но он не ожидал, что Лайла это заметит. В конце концов, он был занятым человеком, да и у нее было много дел.

— Не избегал…

— Значит, игнорировали. Поймите же, покупки дома недостаточно.

Сегодня от Лайлы исходил аромат цветов апельсинового дерева, и, видимо, он затуманивал сознание Рида. Только этим можно было объяснить то, что он выслушивал ее претензии.

— Ей нужна любовь. Привязанность.

Рид покачал головой:

— У нее будет все, что нужно.

— Как это возможно, вы даже не взглянули на нее за целую неделю?

— Мне не нужны ваши нравоучения по поводу того, как заботиться о ребенке, — взорвался Рид. Может, ему и правда требовалась помощь, но черт его возьми, если он о ней попросит!

Она глубоко вздохнула, явно решила, что кричать бесполезно.

— Я лишь пытаюсь сказать, — произнесла Лайла терпеливо, еще больше взвинчивая его ярость, — что останусь до тех пор, пока не пойму, что Рози — в безопасности, любима и счастлива. А этого не случится, пока вы не начнете общаться с ней.

— Она — ребенок, — с нажимом произнес Рид. — Она счастлива, если сытая и сухая.

— Ей нужна семья, тепло. Вы отказываете ей в этом.

Рид не привык, чтобы в нем сомневались. Клиенты всегда верили в него. Родные обращались к нему во время своих катастроф. Всю свою жизнь он брал на себя ответственность. Неужели Лайла считала, что он не справится с восьмимесячным ребенком?

Внутри у Рида все кипело, но он сделал над собой усилие и терпеливо произнес:

— Роуз получит все, что ей потребуется.

— От Конни? — уточнила Лайла.

— Да, от Конни. Я пригласил единственного известного мне человека, способного правильно ее растить. Что же в этом плохого?

— Плохо, если вы доверяете заботу о Роуз исключительно ей.

— Я не говорил, что так и будет.

— Поступки говорят громче слов, — заметила она. — А вы игнорируете меня и Роуз.

— Я не игнорирую ребенка. Я игнорирую вас.

— Почему? — всплеснув руками, настойчиво спросила она.

Разве она не замечала, что он избегает ее общества? Неужели не чувствовала вожделения, кипевшего между ними? Что ж, значит, пора дать ей понять, что происходит.

Снова уловив ее чудесный аромат, Рид отбросил свою осмотрительность.

— Из‑за этого. — Он сгреб ее в охапку и поцеловал так, как хотел поцеловать все эти дни.

* * *

Такого Лайла не ожидала.

Рид целовал ее жадно и страстно. И она была слишком ошеломлена, чтобы двинуться с места. А потом оцепенение прошло, и Лайла поцеловала его в ответ.

Обвив руками шею Рида, Лайла прильнула к нему, и ее губы приоткрылись.

Горячий комок страстного желания обжигал ее изнутри, и, потеряв способность дышать, Лайла поняла, что хочет гораздо большего.

Сильные руки Рида гладили ее спину, потом он сжал ее ягодицы и крепко прижал ее к себе, заставляя почувствовать твердость его тела. Завладевшее всем ее существом острое желание достигло пика, отчего яростно колотилось сердце и шумело в ушах. Лайла была так возбуждена, что забыла обо всем на свете.

Но к шуму в ушах стали примешиваться другие звуки. Голоса, становившиеся громче. Звук приближающихся шагов.

И тут же, отреагировав мгновенно, ее мозг пронзительно выкрикнул предупреждение, напоминая о том, что в доме целая бригада рабочих, не говоря уже о Конни и Роуз.

Мгновенно отпрянув от мужчины, к которому только что так страстно прижималась, Лайла пыталась восстановить дыхание, представляя, как она сейчас выглядит — широко распахнутые глаза, растрепанные волосы, рот, припухший от необыкновенного, ни с чем не сравнимого поцелуя.

У нее слишком долго не было мужчины. Видимо, по этой причине она и отреагировала на его призыв так непосредственно и страстно. Собственный бизнес почти не оставлял времени на поиски любви и личную жизнь. По крайней мере, такое оправдание Лайла придумала для себя. Но, если честно, она просто не встречала мужчину, который заинтересовал бы ее настолько, чтобы попытаться завязать с ним отношения.

Не то чтобы Рид оказался таким мужчиной… Лайла уже знала, что это ни к чему не приведет, хотя после такого поцелуя понимала: возможно, Рид чувствовал к ней что‑то. Но даже если и так, он был богат и жил в Калифорнии, тогда как она обитала в крошечном горном городке и не могла похвастать состоянием. Они происходили из совершенно разных миров, и одного поцелуя — каким бы изумительным он ни был — недостаточно, чтобы преодолеть этот разрыв. И забывать об этом не стоило.

— Все, закончили, — возвестил звучный голос, когда трое рабочих вошли в гостиную.

— Как раз вовремя, — пробормотала Лайла.

Мельком взглянув на Рида, она заметила вспышку неудержимого вожделения в его глазах и приказала себе больше на него не смотреть. По крайней мере, пока бушевавшее у нее внутри пламя не угаснет. Это займет не больше пары недель.

О боже…

Только что ситуация еще больше осложнилась. Наверное, лучше бы он и правда игнорировал ее. Но теперь было слишком поздно. Значит, им придется обсудить это и договориться, что никаких поцелуев отныне не будет. Однако от этой мысли ей стало грустно. И все же о себе она подумает потом, когда‑нибудь, сейчас главное — Роуз. И для нее, и для Рида.

— Что ж, пойду все проверю. — Лайла с готовностью ухватилась за возможность исчезнуть из поля зрения Рида.

В этот момент в комнату вошла Конни с Рози на руках, которая что‑то весело лепетала. Малышка протянула ручки к Лайле, и та в ответ приняла ее в свои объятия, продолжив путь наверх. Теплое тельце ребенка было прекрасным противоядием от еще пульсировавшей внутри жажды страсти. Рози была единственной причиной, по которой Лайла оставалась здесь. Самым важным для нее было счастье ребенка.

В детской Лайла окинула взглядом пространство, убедившись, что мебель собрана и стоит именно там, где они с Конни наметили ее расположить. Немного остыв, она направилась обратно в гостиную.

Там она обнаружила, что двое рабочих уже ушли и сели в свой грузовик. Поскольку Рид понятия не имел, какую мебель она купила, Лайла подписала квитанции о доставке и сборке, которые протянул ей третий рабочий. Закончив, она закрыла за ним дверь и медленно, пытаясь успокоиться, вдохнула, после чего присоединилась к Риду и Конни в гостиной.

— Здесь все в порядке? — спросила няня, скользнув пристальным взглядом с Рида на Лайлу и обратно.

— Да, все прекрасно, — ответил Рид, задумчиво почесывая подбородок.

— Просто превосходно, — согласилась Лайла, не сводя глаз с малышки Рози, которая сидела у нее на коленях.

— Ага, — покачала головой Конни. — Вы двое — ужасные лгуны.

Она подошла, забрала Рози из рук Лайлы и отправилась на кухню.

— Я хочу дать девочке перекусить. И пока мы будем заняты, вы двое можете поговорить о том, что тут якобы в порядке.

Оставшись наедине с Ридом, Лайла несколько долгих минут вслушивалась в тишину, пока наконец со вздохом не пробормотала:

— Ну вот, приехали…

— Что‑то не так?

Она взглянула на Рида:

— Серьезно? Ты целуешь меня до беспамятства, а потом твоя экономка с первого же взгляда на меня понимает, что произошло. И ты еще спрашиваешь, что не так?

Он пожал плечами:

— Это был просто поцелуй.

— Ну да, конечно. — Запустив обе руки в волосы, Лайла повернулась к нему. Усилием воли заставив себя не пялиться на его губы, она решила, что им пора серьезно поговорить. И спросила: — Почему?