– Доброе утро всем! – Она вошла в вестибюль с сияющей улыбкой.

Ей откликнулся тихий хор голосов. Тихий, потому что у стойки толпились вновь прибывшие, за столиком сидели отъезжающие, пили кофе те, кто ждал заказанные машины. «Так-то лучше! – похвалила себя Северцева, входя в лифт. – Собственное дело – это самое лучшее средство держать себя в руках! Ну какие интрижки мужа могут сравниться с той громадой, с этой красотой, с этим отлаженным, почти идеальным механизмом. И ведь все это создала я! Так буду ли я размениваться на семейную склоку?! Никогда!» Последнее слово Северцева сказала вслух, уже подходя к собственной приемной.

– Мариночка, добрый день! Отлично выглядите! – поздоровалась Наталья Владимировна с секретарем.

– Спасибо, – растерялась та, но тут же с деловым видом сообщила: – Звонили из мэрии, они хотели провести у нас в конференц-зале мероприятие. С телевидения прислали вопросы для интервью с вами. Оно запланировано на следующий вторник. Пришли документы от следователя – это по поводу королевского чемодана. Еще несколько мелких вопросов по прошедшим суткам – докладные руководителей служб отеля я положила вам на стол.

– Отлично, отлично, – обрадовалась Северцева. Дел предстояло сделать много, для раздумий времени явно не останется.

– Да, и вас там ожидает…

– Кто? – вдруг вздрогнула Наталья Владимировна.

– Нет, нет, ничего страшного, – несколько по-свойски успокоила ее секретарь, – вас ожидает Сергей Александрович. Я позволила ему пройти в кабинет.

Северцева ничего не ответила и быстрым шагом прошла к себе.

Антошин стоял спиной к ней, лицом к окну. Когда она вошла, он повернулся, и Северцева увидела на лице мужа тени. «Неужели переживал?! – с неожиданной злостью подумала она. – Или не спал всю ночь, занимаясь любовью с любовницей?!» От того, что она так пошло сформулировала проблему, Северцевой стало стыдно, а стыд породил злость на виновника всей этой ситуации.

– Ты зачем пришел? – тихо спросила она Антошина.

– Поговорить. Я же тебе написал. Я давно хотел поговорить…

– О чем? О том, что все давно уже знают? О том, что твоя жена стала посмешищем в отеле? В своем отеле!

– Я виноват и не собираюсь отпираться, но ты должна выслушать меня.

– Я ничего не должна, понимаешь? А если и была должна, то уже нет! Я расплатилась всем, что сейчас со мной происходит!

– Погоди. – Антошин сделал шаг к ней.

– Не подходи, я ненавижу тебя! – вдруг с чувством произнесла Северцева. Она пыталась взять себя в руки, пыталась образумить себя, пыталась напомнить себе, что секретарь все слышит, но ничего сделать уже не могла. Северцевой казалось, что она ненавидит этого человека, ненавидит давно, с того момента, как увидела, как поняла, что он увлекся Сашей Соколовой. Она ненавидела его с тех пор, как сама сделала свой выбор – или отель, или семейные дрязги. Но оказалось, что нельзя было делать такой выбор. Оказалось, что ей важна семья – и выбор мужа ранил в самое сердце.

– Я ненавижу тебя, ты уничтожил все, что было у нас!

– У тебя есть отель. Ты всегда говорила, что важнее отеля только сын. Все остается у тебя. Ты же это всегда знала. Зачем ты сейчас…

– Замолчи! – еще громче закричала Северцева. – Замолчи! Ты врешь, и врешь нагло! Ты знаешь, что без семьи я ничего никогда не смогла бы сделать! Ты это знаешь, но все равно уходишь!

– Наташа, ты поздно об этом заговорила. Все эти годы я был придатком к твоим планам. И не всегда мне было уютно в этом качестве. Я и сам кое-что могу. Но я шел рядом, зная, что у тебя есть мечта, что я не имею права тебя бросить посередине пути. И потом, никогда меня не спрашивала, нужно ли мне все это. А я никогда не заговаривал об этом, понимая, что все это – твоя жизнь. Но сейчас – все. Я больше не могу!

– Ты врешь! Ты все врешь! – Северцева знала, что он отчасти прав, но она почувствовала, что от гнева ее легкие сейчас лопнут, голова отвалится и сама она рухнет на пол.

– Ты врешь! Ты всегда меня ненавидел! – Северцева уже не соображала, что выкрикивает. Она вдруг встретилась глазами с мужем, увидела в них жалость и, совершенно потеряв самообладание, замахнулась на него сумкой. Это жест принес облегчение, а неловкое увертывание Антошина неожиданно развеселило Наталью.

– Вот тебе! Вот тебе, получай! Получай! – приговаривала она, колотя мужа. Он пытался отступить, но она загнала его в угол и лупила, отводя душу.

– Перестань, ну что же ты, перестань! – приговаривал Антошин, пытаясь перехватить ее руку с тяжелой сумкой. В какой-то момент ему удалось это сделать, и, сдерживая ее, Антошин позвал секретаря:

– Марина, воды, сейчас же воды!

Марина испуганно заглянула в дверь, пролепетала что-то, но ее ответ заглушил пронзительный крик, раздавшийся с улицы, потом звук падающей мебели и глухой удар.

– Что это?! – в один голос воскликнули Северцева, Антошин и Марина.

* * *

Петр Петрович Лучиков был по-прежнему у себя в номере. От своих раздумий он очнулся нескоро. Ему даже показалось, что он задремал. Такое несвойственное ему состояние сна напугало его. Он встал, нервно потирая руки, прошел в ванную, ополоснул холодной водой глаза. Потом пристально посмотрел на себя в зеркало. Что он увидел? Круглое бледное лицо, синяки под глазами. Редкие светлые волосы, похожие на детский пух. «Как ребенок, – подумал Лучиков, изучая себя, – только без родителей». И эта мысль пронзила его. Одиночество – вот название его жизни. Страшное и короткое.

Лучиков вытер насухо лицо и вернулся в комнаты. Собранный чемодан, остатки завтрака, неубранная постель – все так похоже было на его теперешнюю душу. «Господи, да куда же деться?!» Он вдруг обхватил голову руками. Его вмиг накрыла волна отчаяния и беспомощности. Что делать с собой, со своими мыслями, с этой страшной усталостью от деловых обязательств и обещаний. Нет у него больше сил на эту хорошо оплачиваемую рутину. Нет сил, потому что нет никого, кто бы поддержал его. Нет сил, потому что он иногда даже не понимает, что делает, для чего и для кого. Он выигрывает не споры, не дела, он выигрывает какие-то отдельные пункты. И этот смысл его жизни теперь кажется нелепым, утратившим свою ценность и полезность.

Лучиков метался по номеру и пытался глазами, мыслями и душой зацепиться хоть за что-нибудь в этой жизни. Пытался и не мог. У него ничего не было, ему ничего не принадлежало, не существовало ни единой нити, которая хотя бы формально привязывала его к чему-нибудь земному. И тут Петр Петрович взглянул на открытое окно. Это было даже не окно – это была прекрасная картинка. В дорогой оконной раме солнце, блестящая крыша, легкое облако и горсть алой герани. От всего этого веяло покоем. «Вот я шагну туда. Я не увижу то, что внизу, я увижу, что наверху. А там солнце, тишина, цветы». Лучиков подвинул кресло к окну и встал на подоконник. Он не смотрел вниз, он смотрел на небо. Он уже все решил для себя, и теперь ему осталось только вспомнить всех, кто когда-то ему был дорог. «Жена, друзья, знакомые, простите меня!» – подумал он и тут же вспомнил соседа по старой квартире, которого они как-то залили водой. «Его, по-моему, звали Вова, – подумал дотошный Лучиков. – Вова, и ты прости меня». Петр Петрович глубоко вздохнул и отпустил одну руку, которой держался за раму. Потом разжал два пальца второй руки. И закрыл глаза. Еще один миг – и сделает этот шаг. Он сделает его, он не отступит. Ему хватит и сил, и мужества. Вот только надо чуть ближе подвинуться к краю. Лучиков открыл глаза, осторожно посмотрел вниз – подоконники в отеле были широкими, да еще эти ящики с красной геранью! Чтобы сигануть вниз, надо изловчиться и поставить ногу между декоративной решеточкой и самим ящиком. Лучиков отважно переместился к краю, и в это время его взгляд упал на широкое окно второго этажа. Небольшой ветер всколыхнул легкие занавески, и Лучик явственно увидел, как на огромной кровати лежит раскрытый чемодан, а в нем – странные предметы, похожие на каменные кубки и статуэтки. Чья-то темная рука перебирала все это, потом накрыла яркой тканью и закрыла чемодан.

«Это же королевский номер! – догадался Петр Петрович. – Вот оно что! Никуда чемодан не пропал. И не пропадал. Это специально разыграно. Для чего – а черт его знает, для чего. Скорее всего, для денег! А Северцева ищет этот чемодан. И никогда его не найдет! Но деньги они с отеля стрясут. Это же очевидно. Я бы на месте Северцевой… Не важно, ей надо обязательно сообщить! Сейчас же, пока чемодан не покинул стены отеля! Ах ты ж! Вот, мне же казалось, что что-то не так здесь! Но если их сейчас схватить за руку, то можно выставить огромный иск! Не говоря уже о правовых нормах, действующих в стране, где они пребывают! Вот мошенники! Надо срочно бежать к Северцевой!»

Петр Петрович попытался сделать шаг назад, но не смог. Его сковал страх. Он наконец посмотрел вниз – внутренний двор походил на ущелье. Красивое, уютно обустроенное, но ущелье. Лучиков покрылся холодным потом, попытался повернуться спиной к окну, но его нога в дорогом ботинке на кожаной подошве заскользила, поехала куда-то вбок, и Петр Петрович, нелепо размахивая руками, полетел вниз. Вопль, который он издал, услышали дерущиеся Северцева, Антошин и изумленная Марина.


Расположившийся во внутреннем дворике Тед Карон раскурил сигару. Он редко баловался подобными вещами, но сейчас, пребывая в элегическом беспокойстве, решил, что лучше средства для мобилизации умственных способностей не найти. Ему нужно было подумать и решить, как найти эту чудесную девушку с восточным лицом, фамилии которой он даже не знает. Сигара разгорелась, и аромат окутал Теда, но в это время сверху откуда-то посыпалась земля, оборванные красные цветочки. Тед едва успел смахнуть с костюма этот мусор, как увидел огромное темное пятно, падающее прямо на него. Что пережил в этот момент Карон, никто никогда не узнает. Только он вдруг молниеносно вспомнил, чему его учили когда-то в лагере бойскаутов. «Принимать верхний удар на себя надо боком!» – твердил им тренер. И сейчас Тед Карон подскочил, выставил левое плечо вперед и вбок. Что было потом, он не помнил, потому что резкая боль пронзила тело, что-то мягкое плюхнулось сверху. Тед сквозь пелену расслышал чей-то голос:

– Извините. Я, кажется, задел вас, но у меня сломана нога, и вы сами виноваты, что оказались…

Больше Тед Карон ничего не слышал, он потерял сознание.


Северцева перестала колотить мужа. Секретарь Марина отшвырнула стакан с водой, которую она подавала начальнице. Антошин, все еще то ли обнимая жену, то ли скрутив ей руки, чертыхнулся. Он из них троих сразу догадался, что произошло.

– «Скорую»! – закричал он Марине.

– Зачем? – растерялась Северцева.

– Кто-то выпал из окна! – прокричал Антошин и уже созывал по переговорному устройству своих подчиненных.

– Внутренний двор – три человека. Центральный вход – трое. На каждый этаж по три человека – около выходов на лестницу и к лифту. Постарайтесь никого не выпускать. И срочный вызов полиции.

– Господи! Полиция! Опять полиция! – воскликнула Северцева.

Антошин обернулся:

– Видишь ли, упасть с нашего четвертого этажа – это, скорее всего, смертельно! Надо срочно спускаться вниз.

Северцева отбросила свою сумку, которую до сих пор сжимала в руках, и они с Антошиным побежали вниз.


В следующие два часа отель «Гранд-Норд» превратился в сумасшедший дом.

– Чемодан в номере этого вашего короля! – шептал Лучиков, пока его на носилках несли к машине «Скорой помощи».

Саша Соколова, которая сопровождала его, хотела было мягко отмахнуться, сказав что-то вроде: «Не волнуйтесь, мы все проверим!» Но что-то в глазах Лучикова остановило ее. Глаза были у него совсем другие. Спокойные, понимающие, словно он теперь видел Сашу насквозь.

– Что вы говорите?! – воскликнула она. – Вы сами видели?!

– Да! Сам! Я все видел, когда… – Лучиков запнулся, потом попытался привстать на носилках: – Я видел. Там не были закрыты окна. Большой чемодан, в нем разные предметы, похожие на скульптуры и чаши. Все это накрыто ярким лоскутом. Я не видел, куда спрятали чемодан, но в тот момент он был в номере.

– Вы это точно видели? – Саша дала знак врачу, тот остановил резвый бег санитаров.

– Скажите, у нас есть пара минут? Всего пара минут, – спросила Саша врача.

– Есть, – уверенно кивнул тот, – ваш постоялец счастливчик. Я уж не знаю, как он выпал из окна, но отделался он очень легко!

– Я высунулся, чтобы лучше рассмотреть чемодан. А внизу был этот человек. Он поймал меня практически. Или мне так показалось? – подал голос Лучиков.

– Да, совершенно верно, Тед Карон постарался амортизировать удар. Он подставил плечо и сломал ключицу. Но зато вы оба живы. Сейчас, одну минуту! Я позову Наталью Владимировну!

Вскоре Северцева подошла к Лучикову.

– Какое счастье, что все обошлось только травмами. Все-таки четвертый этаж! – воскликнула Наталья Владимировна. – Это правда? Вы видели чемодан в номере короля?