– Любовник, – предположил коридорный паж второго этажа.

Ему позволялось говорить глупости – он был новенький.

– Здоровье, – сказала дежурная администратор, – вон какие события в отеле происходили.

– Кран в квартире потек, – сошлись во мнении носильщики.

Никто из них не угадал. Северцева мчалась на рынок. Да, на самый обычный, который находился на расстоянии двух остановок метро. Наталья Владимировна спешила купить утку. Полдня она провела сегодня на кухне ресторана в обществе шеф-повара. Тщательно записывала, расспрашивала, уточняла. Она, не приготовившая за свою жизнь ни одного серьезного блюда, вдруг решилась вникнуть в технологию приготовления самого популярного китайского деликатеса.

– Тут все очень просто. Главное – не пересушить! – «успокоил» ее шеф.

И теперь Наталья Владимировна, оставив отель на попечение своих подчиненных, шла вдоль рядов рынка.

– Мне нужна утка. Не очень жирная, не очень тощая, – обратилась она к продавщице битой птицы.

– А они все отличные. Вам для чего?

– По-пекински. Знаете такое блюдо?

– Тоже мне! Знаю, только с обычной запеченной в духовке уткой никакая ваша пекинская не сравнится.

– Это как? – удивилась Северцева.

– Господи, хозяйка, да вы что? – удивилась продавщица. – Рассказываю. Покупаете у меня утку. Приходите домой. Моете. Сушите полотенцем. Натираете перцем, солью, любой сухой зеленью. Какая есть, такую и берите.

– Никакой нет, – сказала Северцева.

– Понятно, – кивнула продавщица, – я вам дам. Бесплатно.

– Зачем же, я и купить могу, – обиделась Северцева.

– Я же сказала – бесплатно, – с нажимом произнесла продавщица и продолжила: – Как только вы утку натерли всем этим, заворачиваете ее в тряпочку. Чистую, плотную. Хлопковую. Завернули и оставляйте часа на четыре в тепле. Не в жаре, а в тепле. Чтобы она пропиталась всеми травами.

– А потом?

– А потом в духовку. Часа на два. Не забывайте поливать жирком. Он вытапливаться будет. А как только уточка потемнеет, кожица румяной станет, накройте ее чем-нибудь и еще минут пять-десять запекайте. Потом сразу из духовки доставайте.

– И все? – Северцева не впечатлилась – уж очень был прост рецепт. А ей хотелось чего-нибудь необыкновенного.

– Ну если хотите – яблоками обложите, гречкой нафаршируйте. Очень хорошо. Главное, красиво. Это будет не ваша утка с мармеладом.

Северцева задумалась – утки у тетки были огромные, внушающие доверие. «Может, и в самом деле так сделать?» – подумала она и ткнула пальцем в крайнюю утку:

– Вот эту взвесьте.


Это был, пожалуй, первый домашний вечер, когда Северцева не вспомнила об Антошине и его уходе. Более того, она вдруг ощутила поразительно сладкую свободу пустого дома. Она с удовольствием отметила, что ей не придется морщиться при виде мужниных брюк, брошенных на кресло. Не надо ворчать: «Я же успеваю после завтрака посуду в мойку поставить, а почему тебе это сложно?!» Пустая квартира вдруг открыла ей глаза на то, что в отсутствии другого человека можно быть снисходительной к себе. Не держать марку, не идти на поводу у своих застарелых принципов.

Северцева еще у входа бросила свое пальто и, не снимая туфли, прошла в кухню. Там она шмякнула утку в раковину, сполоснула руки и тут же налила себе бокал вина. «Для храбрости необходимо, – подумала Северцева, – вон какая эта утка огромная. Боюсь, не справлюсь!»

Продавщица не обманула – утка оказалась великолепной. Даже Северцева, полный кулинарный дилетант, отметила плотность мяса, свежий дух и ровно то количество жира, которое сделает птицу сочной. Все рекомендации Наталья Владимировна выполнила тщательно – вот только позволила себе плеснуть внутрь тушки стакан вина. «Хуже не будет!» – подумала она, выливая остатки из бутылки в свой бокал.

Северцева посмотрела на часы и ахнула – время было позднее, а она ни разу за вечер не позвонила в отель. Мало того, что ушла рано, так еще и не поинтересовалась, все ли там нормально. «Думаю, сами позвонили бы, случись что!» – успокоила себя Северцева. Она уже достала утку из духовки, уже приготовила на завтра специальный контейнер и белые льняные салфетки. Еще у нее в холодильнике стоял пакет с ягодами и лежало мороженое. «Надо будет попробовать торт какой-нибудь сделать! – подумала Северцева, любуясь своей уткой. – А пока не умею – мороженое с ягодами тоже очень хорошо!»

Она почувствовала, что очень устала, но это было не то дневное перенапряжение, которое не давало уснуть. Это была физическая усталость, которая только и ждет, пока человек прикоснется к подушке головой. Наталья Владимировна не стала приводить в порядок кухню, приняла душ и легла спать. В эту ночь она ни разу не проснулась, а потому ни о чем не думала, ни о чем не сожалела, ни о чем не мечтала. Утром она встала бодрой и в отличном настроении. Сборы были тщательными: чуть другая прическа, смелый макияж, юбка чуть короче, чем обычно. Посмотрев на себя в зеркало, она осталась довольна. «Мне кажется, я помолодела! Неужели это возня на кухне так действует?» – подумала она и расхохоталась. Спускаясь к машине, Северцева бережно несла собственноручно приготовленные блюда.


«Гранд-Норд» – организм, как сказали бы врачи, с лабильной нервной системой. То есть подвижной и восприимчивой. Ранний уход накануне, поздний приезд сегодня, какие-то пакеты, аппетитно пахнущий сверток в руках и потрясающий внешний вид владелицы отеля заставили всех без исключения сотрудников заняться сплетнями.

Мнения были разными, но, как правило, сочувственными. Северцеву все-таки любили.

– Интересно, это из-за мужа? – озвучила главную интригу одна из горничных второго этажа.

А Северцева спешила туда, где лежали пациенты. Она почти бегом проскочила апартаменты Карона и уже было понеслась дальше, но вовремя опомнилась.

– Подержи секунду, – обратилась Наталья Владимировна к коридорному и вручила ему свои свертки. С пустыми руками она вошла к Теду.

– Как ваши дела?

– Хорошо, – кисло отозвался тот, – ничего не слышно?

Северцева развела руками:

– Увы. Пока нет.

Карон уныло посмотрел в окно.

– У вас так люди часто пропадают? – язвительно спросил он.

– Но она же не пропала. Она живет, работает, занимается своими делами, – мягко возразила Северцева, – она для вас пропала, Тед. Не отчаивайтесь. Все еще наладится. А сейчас, простите, мне надо бежать, Северцева вышла из номера, забрала свои свертки у белл-мена. Но, поразмыслив секунду, снова сгрузила парнишке пожитки и вернулась к Теду.

– Я вам телефон дам, – Северцева написала номер на листке и подала Карону, – позвоните. Удачи вам, Тед.

Входя в номер к Лучикову, Наталья вдруг с несвойственной ей сентиментальностью подумала: «Для счастья надо иногда очень немного: телефон, жареная утка, мороженое. Или это мне просто кажется?»

– Вы уже на ногах?! – воскликнула она, увидев, что Лучиков ждет ее, сидя в кресле. На нем были широченные вельветовые брюки и тонкий джемпер. Костыли стояли рядом с креслом. «А ему идет такая одежда. В костюмах своих дорогих он нелеп. Словно ребенок в папиных вещах. А сейчас… Он очень симпатичный», – удивилась про себя Северцева. Вслух же сказала:

– Мы сейчас с вами будем и завтракать, и обедать одновременно. Мы будем пробовать утку, которую я вчера целый вечер запекала.

– Запекали не вы, а духовка… – хмыкнул Лучиков, но потом вдруг покраснел и спросил: – Вы хотите сказать, что готовили для меня? Только для меня?

– Конечно! – Северцева раскрыла свои свертки. – А еще я вам свежие ягоды и мороженое принесла. Конечно, это не домашний торт, но все равно, думаю, вкусно будет.

– Конечно, конечно. – Лучиков растерянно смотрел, как Северцева накрывает стоящий в гостиной номера круглый стол.

Наталья Владимировна вытащила свои белые салфетки, ловко расстелила их на столешнице, расставила посуду, разложила приборы, которые достала из буфета. Осторожно выложила на блюдо утку.

– Как вкусно! – проронил Лучиков.

Утка действительно выглядела почти по-ресторанному. Вот только поджаристая косточка крыла нарушала симметрию и гармонию.

– Класс! – Петр Петрович отломил косточку и сунул в рот.

– Вам нравится? – спросила Северцева.

– Мммм, – отозвался Лучиков. Стараясь не потревожить ногу, он удобней устроился в кресле и попросил:

– Вы мне только на кусочки порежьте, а то одной рукой не очень удобно! Вывихнутая не очень слушается еще.

– Разумеется. – И Северцева кинулась ухаживать за больным.

Пока они смаковали первые кусочки, пока Лучиков рассыпался в похвалах, впрочем, совершенно искренних, пока Северцева краснела от удовольствия и объясняла тонкости рецептуры, Тед Карон словно завороженный смотрел на свой мобильный телефон. Он так долго томился неизвестностью, так долго представлял, что он скажет Анне, если все-таки ее встретит, что сейчас, когда стоило лишь набрать номер, испугался. Он испугался, что ожидания напрасны и девушка просто не захочет с ним говорить. Он испугался, что все его желания, вся его влюбленность – это просто каприз, желание обладать тем, что ускользает. Он испугался, что его внезапный порыв познакомиться в Москве с девушкой – это жажда романтики, которая «накрывает» любого человека. Тед Карон смотрел на телефон и пытался убедить себя, что «поезд ушел», что «не стоит начинать», что «все, что ни делается, – к лучшему».

– Хватит. Что за глупости! Я скоро вернусь домой. И не надо ни себе, ни ей портить жизнь! – произнес он и тут же набрал телефон Анны.

Она ответила сразу. Какие-то шумы мешали хорошо слышать ее голос. Но Тед понял, что это она.

– Анна, это Тед! – произнес Карон и вдруг почувствовал, что его затопила радость. Ее голос звучал точно так же, как и в жизни. Это была она, и какой же он был дурак, что сейчас медлил со звонком.

– Да, я поняла, – голос девушки прозвучал сухо, – как вы нашли мой телефон?

Тед растерялся. Было ясно, что от его ответа зависит многое. Анна не должна понимать, что он преследует ее и что только отчаяние подтолкнуло его обратиться к Северцевой за помощью.

– Прошу извинить, но я пытался найти тебя. Ты же исчезла так внезапно. Твой телефон мне дала Северцева.

– Она сама дала его тебе?

– Да, собственноручно написала на бумаге. И отдала мне. Она, наверное, мне помочь хотела. Я же сейчас еще лежу… Но мне уже лучше. Тут такая история произошла… – Как опытный переговорщик, Карон попытался переключиться на другую тему. Ему очень хотелось, чтобы Анна вступила в беседу, чтобы получился разговор, а не выяснение обстоятельств.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Анна.

– Лучше. Да что там говорить – я совершенно здоров, только рука немного болит…

Он замолчал. Беседа зашла в тупик. Тед не мог пока выходить на улицу, и врачи не рекомендовали ему даже спускаться в холл. Он не мог пригласить Анну к себе в номер – это было бы неделикатно. Она бы могла прийти к нему сама – но это если она действительно хотела бы видеть Теда…

– Анна, ты сейчас в Москве? Или дома? – догадался наконец спросить Тед.

– Я в Москве. Я приеду к тебе. Какой номер?

Тед от волнения чуть не выронил трубку.

– Когда?

– Завтра утром. Я обещаю, что приеду.


Наутро Карон чуть ли не два раза брился. Причем сам. Он делал это так тщательно, что чуть не соскреб с подбородка кожу. Потом он заставил сиделку перерыть свой гардероб, пока не нашел что надеть. Рука в гипсе элегантности не добавляла.

– Я рекомендую вам надеть легкую куртку. На молнии. Она свободного кроя. Гипс не будет виден. А самое главное, ее удобно надевать, – сказала сиделка, – поверьте, я это точно знаю.

Тед согласился. Одевшись и посмотрев на себя в зеркало, он остался доволен – выглядит спортивно. Ну а совсем скрыть травму все равно не получится.

– Ко мне придут гости, – сказал он сиделке.

– Мне уйти? – осведомилась она. – Если моя помощь не будет нужна, я отлучусь на некоторое время. У меня дела в городе.

– Спасибо вам, – улыбнулся Карон.

Анна пришла вовремя. «Удивительная женщина. И такая красивая!» – подумал Тед, глядя на входящую Анну.

– Здравствуй, – произнес он, делая шаг навстречу.

– Здравствуй, – Анна подала ему маленький букетик цветов, – это тебе. Желаю быстрее выздороветь.

– Спасибо, – растерялся Карон. Ему еще ни разу женщины не дарили цветов.

– Давай я их в воду поставлю, – рассмеялась Анна, глядя на него.

– Да пожалуйста. Может, ты хочешь что-нибудь выпить? Все есть. Я постараюсь тебе сейчас налить.

– Не стоит. Я ничего не хочу, лучше давай поговорим. Я ведь специально из-за этого приехала. – Анна пододвинула кресло к Теду и протянула руку, чтобы ему помочь сесть.

– Спасибо, я сам, – ответил Карон.

Ему не понравился ее тон. Он уловил в нем не только сухость, но и отстраненность. Сейчас с ним говорил чужой человек. Человек, которого он не знал, с которым не встречался.