– А мы тем временем сидим здесь, теряясь в догадках, и ничего не знаем. Это так досадно!

Райан согласился с ней, потом переменил тему, спросив, чем она занималась все утро. Элен шутливо рассказала ему о трениях между Дивотой и Бенедиктом и об утомительном осмотре всего хозяйства.

Райан сидел и наблюдал за Элен. Он захватил с собой экземпляр свежего номера местного бюллетеня «La Moniteur de la Louisiane», издававшегося в Новом Орлеане, но газета лежала забытой рядом с тарелкой. Женщина, сидящая напротив него, была необычайно грациозна в своих движениях, она так изящно подносила ко рту вилку, так мило поворачивала голову... Хрупкость ее запястий с тонкими голубыми жилками вен вызывала в нем странное ощущение страха и боли. Веселые огоньки, которые вспыхивали и гасли в ее глазах, восхищали его. Лучик солнечного света освещал ее щеку и золотил локон на виске.

Райан достал из кармана камзола кошелек и положил его перед Элен. Толстый и тяжелый, кошелек издал звенящий звук.

– Деньги? Ты предлагаешь мне деньги?

– Да, поскольку у тебя их, как мне показалось, нет, а тебе надо бы посетить портних и модисток...

– Я не хочу быть для тебя обузой, а тем более, чтобы ты тратился на мои наряды. – Она вызывающе хмуро поджала губы и пренебрежительно посмотрела на его кошелек.

Райан старался сохранить спокойствие, хотя и не удивился ее отказу.

– Платье, которое подарила тебе Эрмина, просто очаровательно, но мне уже надоедает видеть его каждый день. А ночная рубашка, в которой ты спала вчера, хотя и очень привлекательная, но, думаю, в ней не стоит выходить из дома. Ладно, будь разумной и возьми деньги.

– Не могу.

Райан откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на Элен, размышляя над тем, как бы уговорить ее взять деньги.

И тут он увидел на шее Элен поблескивающую цепочку с великолепной камеей на ней. И ему в голову пришла мысль.

– Тогда давай обменяемся: ты предоставляешь мне подходящую гарантию, залог, если хочешь, а я одалживаю тебе под него некоторую сумму денег...

– Что это ты придумал? – ровным и бесстрастным тоном спросила она.

– Конечно, я имею в виду не твое прелестное тело, – продолжал Райан.

Элен удивленно и задумчиво посмотрела на него.

– Может, вот эту безделушку, что висит у тебя на шее? – пожал он плечами.

– Камею моей матушки? – Элен дотронулась до нее, словно хотела защитить ее.

– Я только беру на хранение до тех пор, пока ты не выкупишь ее. Это ведь заем, ты не забыла?

Элен не забыла, но она также ясно понимала, что выкупить камею она не сможет. Это предложение было просто поводом, чтобы одеть ее в пышные наряды, которые, очевидно, уже куплены.

Пожалуй, предложение Элен удивит его.

Она вернет Райану деньги и сделает это с прибылей, которые получит от продажи своих духов.

Мысль о том, чтобы продать камею и получить деньги, на которые можно начать свое дело, давно приходила ей в голову, но почему-то пугала ее. Было бы лучше взять у Райана в долг, и пусть он сохранит камею. Возможно, ему не понравится ее план и то, как она собиралась распорядиться деньгами, но пока она просто Райана не будет вводить в курс дела.

– Очень хорошо, – ответила Элен, наклоняя голову и снимая цепочку с камеей.

Ожидая, что их спор продлится дольше, Райан недоумевал, почему Элен так быстро и легко сдалась. Он не сомневался, что ему не удалось ее провести, однако рассчитывал, что будет достигнуто какое-нибудь мудреное соглашение, при котором каждый из них прикрывался бы самыми чистыми помыслами. Райану не пришло в голову, что Элен не примет общих правил игры между мужчинами и женщинами.

Погруженный в свои мысли, он даже не понял, что делает, принимая от нее цепочку. Первым его желанием было отдать камею обратно, но боязнь обидеть Элен остановила его.

Немного позже Элен и Дивота отправились за покупками и были приятно удивлены, обнаружив, что в Новом Орлеане можно купить все, чтобы одеться элегантно. Магазины и лавки были забиты муслинами, кружевами, шелками и вельветами, тафтой и другими расшитыми золотом и серебром тканями. На полках лежали эгретки[24] разных видов, плюмажи и султаны, декоративные бусины, бисер и пуговицы, ленты, вуали с мушками и вуалетки, ну и, конечно, всевозможные украшения и драгоценности. Там же можно было найти любые кремы, пудры, румяна – в общем, достаточно широкий выбор парфюмерии, главным образом из Франции.

Городские улицы были оживленными. Временами приходилось продираться сквозь толпу, сталкиваясь то с хорошо одетыми матронами в мантильях, то с девчушками в дешевеньких соломенных шляпках и чепчиках, и кивать молодым мужчинам с парадными шпагами на боку и с надушенными платками за отворотами рукавов, которые останавливались, чтобы отвесить им церемонный поклон. Монахини в черных одеждах и белых апостольниках[25] улыбались им, когда они проходили мимо. Испанские солдаты останавливались, чтобы посмотреть им вслед.

Элен и Дивота накупили большое количество узорчатого и полосатого индийского муслина на несколько утренних платьев и розового тончайшего шелка на вечернее платье. Еще они купили тонкого батиста для нижнего белья, лент и кружев для его отделки. Не забыли и о чулках, так же как и о выходных туфлях и туфлях для дома, перчатках и капоре от солнца. Им совсем не придется тратиться на белошвеек, если только чуть-чуть – на модисток. С помощью Дивоты Элен сама могла шить себе и платья, и белье, ибо современная мода была довольно простой. К тому же она еще умела делать шляпки и капоры.

В результате скромных расходов и экономии при покупках, когда весь товар был отправлен в дом Райана, в кошельке у Элен оставалось еще много денег. Теперь можно было начать изготовление духов, так как бутылочка, которую Дивота когда-то ей принесла, почти опустела. Узнав, как пройти к ближайшему парфюмерному магазину, Элен и Дивота направились туда.

Они нашли лавку аптекарских товаров на грязной боковой улочке. Магазинчик не производил презентабельного впечатления: всего несколько полок в заднем углу магазина. Сам аптекарь был простым пилюльщиком. Его предшественник, парфюмер, у которого аптекарь и купил магазин, к счастью, оставил запас чистых цветочных, древесных и листьевых эссенций в виде масляных растворов и растертых в пудру порошков. Новый хозяин сохранил содержимое этих полок для продажи. И хотя у него всегда имелся запас спирта, он так и не догадался заняться приготовлением духов.

Элен подошла к полкам, разглядывая разные по цвету и составу жидкости, – янтарные, цвета бархатцев и совсем бесцветные, прозрачные. «Вот они, составные части духов, – цветочные, травяные, древесные и даже животного происхождения, каждая в своей фляжке, бутылке, пузырьке, коробочке, – вещества, которые должны дать мне независимость и безопасность!»

Элен и Дивота оценивали и сравнивали общие и клеящие качества серой амбры и цибетина, дальневосточных видов воска мирра и ладана, щепочек кедра и сандалового дерева. Они принюхивались к жасминовому маслу и эфирным маслам розы и красного жасмина фран-гипани, пармской фиалки, к толченой корке лимона и апельсина, к порошкам мяты, анисового семени, розмарина, циннамона, к маслам пряной гвоздики, нарцисса и герани.

Они скупили все, что смогли, и в таких количествах, что на полках почти ничего не осталось, хотя все-таки двух-трех составов, которые еще хотела купить Дивота, у аптекаря не нашлось. Приказчик уложил покупки в корзину, которую принесла его служанка, и Дивота надела корзинку с позвякивающей ношей себе на руку, так как не захотела доверять доставку таких драгоценностей какому-нибудь разносчику. Затем они с Элен вышли из лавки.

К их удивлению, пока они были в лавке, небо на юго-западе посерело, а воздух стал еще более жарким и душным. Через улицу торопливо перебегал мужчина, а женщина, которая несла узел белья и тащила за руку хнычущего ребенка, очень торопилась и бросала на небо опасливые взгляды. Где-то, пока еще вдалеке, раздался раскат грома, собирался дождь. Элен и Дивота переглянулись. Им уже успели сообщить, что летом проливной дождь во второй половине дня здесь, в Новом Орлеане, – явление обычное. Они ускорили шаг, впереди виднелось двухэтажное здание с выступающим над улицей балконом, который мог бы укрыть их от дождя.

Еще один громовой раскат прогремел ближе, но как-то приглушенно, будто воздух стал настолько густым и плотным, что не мог про пускать более сильные и громкие звуки. Круиная теплая капля начинающего дождя упала на лицо Элен. Затем несколько других. Элен бросилась бежать. Дивота не отставала от нее, а в корзине мелодично перезванивались заткнутые пробками бутылки и флаконы.

Вдруг грязно-темное небо как будто раскололось и полил сильный дождь. Последние несколько метров до укрытия они бежали сквозь сплошные потоки воды.

Наконец Элен и Дивота оказались под балконом, они смеялись, вытирая воду с лица руками. Неожиданно их обдало водой, стекающей с балкона, и они отступили к стенке, спрятавшись в дверном проеме шляпного магазина.

Маленькая девочка, наблюдавшая за дождем изнутри магазина, бросилась от дверей к своей няне, двум старшим сестрам и матери, которая направилась к хозяйке. Когда ребенок обхватил колени матери ручонками, та ласково посмотрела на девочку.

– Ну, Зоэ, нельзя быть такой пугливой, – сказала она мягко и слегка подтолкнула ее к няне.

Элен улыбнулась ребенку и пошла в магазин, с интересом разглядывая мать девочки. Это была цветущая женщина средних лет, уверенная в себе, что было заметно по ее отношению к модистке. Дама была одета в бледно-голубое полотняное платье с кружевной косынкой из тончайшего муслина, отделанного старинными, очевидно доставшимися по наследству, кружевами. Покрой и безупречный пошив ее платья не вызывали сомнений, что оно из Парижа.

Модистка подала ей шляпу из итальянской соломки, окрашенную в такой же бледно-голубой цвет, что и платье клиентки. Затем взяла из корзинки с искусственными цветами букетик ромашек с белыми шелковыми лепестками и желтыми вельветовыми сердечками.

– Может быть, эти ромашки, мадам Луссат? – спросила она, прикладывая букетик к тулье шляпы. – Они так освежают!

– Думаю, что нет, – ответила жена префекта колонии, склоняя голову набок. – У меня нет желания обезьянничать и подражать несчастной Марии Антуанетте[26] превращаясь в молочницу, увитую венками из ромашек.

– Такой соломенный головной убор требует простоты стиля. – Модистка, казалось, начинала раздражаться и от обиды за свои ромашки, и от неспособности или нежелания клиентки прислушаться к ее советам. Она отложила ромашки и дрожащими пальцами стала разглаживать соломку шляпы.

– Простота да, это мне нравится, – очень дипломатично проговорила мадам Луссат. – А... может, душистый горошек? Или веночек из листьев вокруг тульи? – Она повернулась к Элен. – А как вы думаете, мадемуазель?

– Эта шляпа – для неофициальных случаев, на каждый день? – спросила Элен, подходя ближе к покупательнице.

– Для выездов с мужем в открытом экипаже. Он у меня страстный любитель изучать окрестности, а мне кажется, что следует иметь нечто более существенное, чем капор, чтобы защититься от нещадного солнца Луизианы.

– В таком случае, если ваша косынка белого цвета, то вполне хватило бы отделки белой лентой. Мне кажется, нет ничего лучшего в жару, чем белое, а к тому же можно выпустить длинные концы лент, чтобы они красиво развевались во время езды.

– Уже не говоря о практичности, ведь ими можно и подвязать шляпу. Очень удобно и роскошно! Я в долгу перед вами за такой совет, мадемуазель...

Когда эта женщина сделала выжидательную паузу, то Элен назвала свое имя. И тут модистка бросила на нее злобный взгляд, недовольная, что она вмешалась.

– Ах да, мадемуазель Ларпен! – Мадам Луссат представилась сама, добавив с широким жестом в сторону детей: – А это мои дочери: Зоэ, Софи и Камилла. Ваши реверансы, девочки?

Элен обменялась с ними почтительными поклонами, прежде чем их мать заговорила снова:

– Я уже слышала об испытаниях, которые выпали на вашу долю на Сан-Доминго, мадемуазель. Пожалуйста, примите мои соболезнования по случаю смерти вашего отца.

– Благодарю вас, – ответила Элен, – за ваше участие, но, позвольте, я не понимаю, откуда...

– Откуда я могу знать об отце? От месье Байяра, разумеется. А какие здесь мужчины! Такие галантные в обхождении и мужественные в деле, не правда ли?

– Пожалуй, я согласна, – ответила Элен суховато.

– Восстание большое несчастье. В эти дни Сан-Доминго стал ужасным местом. Мы с мужем останавливались там в феврале на пару дней по пути сюда. Положение было крайне неустойчивым, так что мы ни разу не сошли на берег.

– Да, это было не очень хорошее время, – согласилась Элен.

– В самом деле, я понимаю ваше горе, но, наверное, гораздо проще выразить соболезнование... Но когда такой человек, как месье Байяр, рассказывает историю печальных испытаний женщины и ее доблестного спасения...