Я улыбаюсь.

– Весьма скромно. Кстати, сложно поверить, что ты только что назвал себя горячим жеребцом. Думаю, это противоречит тому, что ты красив.

Арсен усмехается.

– Что? Ты не знала? Я слишком горяч для своего тела.

– Ты бываешь когда-нибудь серьёзным или скромным?

– Нет. Скромность и я не ладим друг с другом, детка. Я рассказываю тебе всё, как есть.

– Не могу поверить, что мы ведём этот разговор.

Смеясь, мы смотрим друг на друга, и затем медленно замолкаем. Молчание заставляет меня испытывать неудобство, поэтому я смотрю на часы, а Арсен на свой телефон. Я чувствую, что нужно хоть что-то сказать.

– Сделаем заказ?

Он кивает и подзывает официантку.

– Знаешь, у меня появилась идея. Пока мы ждём, давай сыграем в одну игру, – внезапно говорит он.

– Хм, я не уверена. Выражение на твоём лице заставляет меня задуматься.

– Давай! Это будет весело. И поскольку тебе приходится работать со мной, это поможет нам узнать друг друга лучше.

– Ладно, хотя ничего не обещаю.

С самодовольной улыбкой на лице, словно только что выиграл Нобелевскую премию, он говорит:

– Почему бы нам не раскрыть о себе три вещи?

Не видя вреда в этом, я соглашаюсь сыграть в его маленькую игру.

– Хорошо, ты начинаешь. Я должна понять, какой секрет ты раскроешь первым.

– У меня на груди татуировка бабочки.

– Я её видела, и намеревалась спросить о ней.

Арсен кивает, стыдливо улыбаясь.

– Когда мне было семнадцать, я с друзьями поехал в Канкун на весенние каникулы. Само собой разумеется, мы пошли в стриптиз-клуб, где сильно набрались. К концу ночи, я думал, что влюбился в стриптизёршу по прозвищу Бабочка, поэтому, как только заведение закрылось, – он делает паузу, – она пошла со мной, чтобы сделать это тату. Ну и по-пьяни я захотел, чтобы её нанесли над моим сердцем.

Его глаза искрятся весельем.

– Почему ты не удалишь её?

– Нет. Это часть меня. Тем более, мы тогда очень хорошо развлеклись.

– Что ж, я рада. Ладно. Моя очередь.– Я краснею. – Я не умею ездить на велосипеде.

– Что? Не может быть! – Он кажется по-настоящему удивлённым.

– Да, не умею. Бен пытался научить меня, но я не поняла сути, – говорю я, вспоминая выходные у Джулиана.

– Ты не обязана смущаться, если не знаешь, как ездить на велосипеде, – усмехается он, и затем продолжает:– Хотя, я сочувствую твоему мужу.

Я хлопаю его по плечу.

– Эй!

Арсен поднимает руки в знак капитуляции и смеётся.

– Что? Это ты раскрыла секрет. Извини. Больше никаких подшучиваний. Обещаю. Готова ко второму откровению?

– Конечно.

Я замечаю, что он немного краснеет.

– Я хотел организовать собственную группу, но мне не хватило смелости. Это так унизительно.

– Нет, я не думаю, что это унизительно. Почему не пробуешь сейчас?

– Наверное… Нет. Мне бы нравилось этим заниматься. – Очевидно, ему неловко разговаривать о себе, поэтому он меняет тему. – Твоя очередь.

На мгновение я смотрю на него и принимаю решение рассказать ему мои самые большие секреты. Я не знаю, что заставляет меня хотеть этого, но в Арсене есть какая-то непринуждённость, что заставляет доверять ему.

– Гм, у меня два секрета. Я беременна. Но, нет. Поздравлять ещё рано.

Грусть появляется в его глазах, но исчезает прежде, чем у меня появляется возможность спросить его об этом.

– Продолжай. Я слушаю, – поддерживает он меня.

Удивлена его готовностью слушать, я не могу не вспомнить, когда давным-давно я пыталась поговорить об этом с Беном, и то насколько разительной была его реакция. Они будто ночь и день.

***

...Сидя у дерева в местном парке в объятиях Бена, я чувствую тоску, когда наблюдаю за детьми, бегающими и играющими с опавшими листьями. Они слишком красивые, чтобы любоваться ими, мне причиняет боль даже их смех. Я задаюсь вопросом, смогу ли я когда-нибудь быть среди них, не борясь с пустотой, которая овладевает мной.

Надеюсь, что да.

Бен всегда говорит мне, что счастье – это то, как ты используешь свою жизнь. Но мне интересно, что происходит, когда желание сердца раз за разом отнимают у тебя?

Действительно. Что происходит потом?

Я до сих пор пытаюсь это выяснить.

Я любуюсь, как дети играют, и вспоминаю начало конца, тот день, когда я решила забыть надежды и мечты. Это был день, когда надежда продолжала ускользать независимо от того, как сильно я пыталась удержать её.

Не желая больше думать об этом, я поворачиваюсь к Бену и вижу, что его глаза закрыты, а его вечная дерзкая ухмылка играет на его губах. Я люблю эту ухмылку. Кажется, что он знает ответы на что-то, что ты хочешь знать, но не скажет тебе этого просто так. Это напоминает мне о более счастливых днях.

Заход солнца бросает зарево жёлтого света на всё в парке, включая красивое смуглое лицо и тёмные локоны Бена. Я вырываюсь из его объятий и поворачиваюсь, чтобы оседлать его колени так, чтобы мы оказались лицом к лицу. Я провожу руками по его волосам, и вижу, как его ухмылка превращается в открытую улыбку.

– Твои волосы всё длиннее, милый.

– Не могу постричь их, детка, – отвечает он, не открывая глаз.

– Как ты понял, что я собираюсь предложить стрижку? И почему нет?

– Моя горячая жена обожает их.

– Прости, что?

– Ты слышала меня, женщина. – Он открывает глаза и смотрит на меня с любовью. – Мне нравится ощущать, как твои руки проводят по моим волосам, – и шепчет мне на ушко: – Это напоминает мне о грязных вещах, которые ты позволяешь делать с собой. К тому же горячим практиканткам они тоже нравятся.

– Горячим практиканткам?

Бен смеётся, когда видит выражение моего лица.

– Моя жена ревнует?

– Ревную? –Я хмурюсь. Возможно.

– Детка, успокойся... Я просто тебя поддразниваю. Меня не волнуют практикантки. Меня волнует, нравится тебе это или нет, то, как ты тянешь мои волосы, когда я заставляю тебя кончать... сильно... и это, чёрт возьми, заводит меня.– Он облизывает моё ухо.

Я не могу сдержать дрожь, которая пробегает по моему телу.

– Бен... не здесь.

Он смеётся.

– Тогда пошли.

– Ты – дурак. И мы никуда не пойдём. Мы останемся здесь. – Я толкаю его локтем .

– Кэти, мы здесь уже слишком долго. Давай. – Он кладет руку мне на талию и прижимается носом к моей шее.

Ощущая подобие близости, которую мы разделяли прежде, я хочу открыться ему и просто поговорить. Поделиться моими внутренними демонами. Может, если я объясню ему, что чувствую, пустота уйдёт.

Я собираюсь сказать ему, что нам нужно пойти домой, когда он целует меня в щёку. Я медленно поворачиваюсь и целую его в губы. Мне нужно, чтобы его поцелуй удерживал меня здесь. В этой жизни. Рядом с ним.

Когда наши губы разъединяются, мы тяжело дышим. Руки Бена держат меня и мне хорошо впервые за очень долгое время.

– Детка, в чём дело? Я вижу, что тебя что-то беспокоит. Почему ты мне не рассказываешь? Ты знаешь, я сделаю всё о чём, ты попросишь, но при условии, что это в моих силах. – Он целует мой нос, а затем перемещает свои руки на мою задницу.

Я смеюсь, потому что как только его руки оказываются там, он приподнимает брови и похотливо смотрит на меня. Я решаю рассказать Бену всё, как есть.

– Наблюдая за тем, как эти дети играют... я подумала...

– О чём, детка?

– Я боюсь, милый. Я чувствую себя неудачницей, потому что я не могу...

– Прекрати, Кэти. Мне не нравится, когда ты так говоришь. Прекрати думать об этом. Есть много вариантов, которые мы можем попробовать...

– Нет... позволь мне закончить. Пожалуйста. – Бен выглядит недовольным. – Я хочу рассказать тебе. Я просто боюсь, что этого никогда не случится. Я верила, что курс ЭКО сработает. Я действительно так думала. – Я чувствую, как комок сжимает моё горло, но не могу остановиться. – Что если мы не сможем... Никогда...

Бен прикладывает палец к моим губам:

– Тссс... не говори так. Ты знаешь, мы всегда сможем обратиться к консультанту по вопросам усыновления. Я не возражаю.

– Нет, нет, Бен, это слишком. Я не уверена, что смогла бы справиться с этим... незнанием.

– Тогда почему бы тебе не попытаться позитивно настроиться?

Его слова, как пощёчина. Я стараюсь быть откровенной с ним, а он продолжает меня останавливать, будто мои переживания недостаточно важны.

– Детка, я думаю, ты относишься к этой проблеме совсем неправильно.

– Что ты имеешь в виду?

– Чёрт, Кэти, я не знаю. Я просто думаю, что иногда ты слишком негативно настроена. Ты просто решила, что всё не сработает. – Он гладит мою щеку, но его прикосновение в этот раз не приятное. – Детка, не злись. Просто ты должна быть более позитивной по отношению к этому. Мы заставим это сработать.

– Но...

Я хочу спросить, что произойдёт, если это не сработает, но он останавливает меня:

– Настойчиво. Я вижу, эта тема волнует тебя. Давай сменим её, хорошо?

Нет, не хорошо. Но Бен, кажется, решил, что пора оставить её, также как и я. Пожимая плечами, я пытаюсь встать, но он останавливает меня.

– Эй, – он обхватывает руками мои щёки, – посмотри на меня, любимая. Не злись. Я хочу, чтобы ты перестала винить себя и думать о худшем. Это вредно.

Я больше не хочу смотреть на него. Я хочу сказать, что я имею право думать о чём хочу, но не могу произнести ни слова. В глубине души, я понимаю, что он прав.

Мой разум понимает. Но попытайтесь объяснить это моему сердцу.

Бен смотрит на меня, ожидая, что я скажу, но я молчу.

Мне нечего добавить.

Всё, что я знаю, это то, что это больше не имеет значения...

***

– Кэтрин? Ты слышишь? – Арсен машет рукой перед моим лицом. – Ты рассказывала…

– Ах, да. Извини. – Я делаю глубокий вдох. – Я беременна, но не хочу питать надежды. Понимаешь, около двух лет назад мне поставили диагноз, известный как привычный выкидыш, или невынашивание беременности. Это мой случай. В смысле, я могу забеременеть, но каждая моя беременность почему-то заканчивается выкидышем. Это просто происходит. Без каких либо объяснений, так как результаты всех анализов в норме.

Арсен дотягивается до моей руки.

– Продолжай.

Я смотрю на наши руки, ощущая его тёплое прикосновение, и осознаю, что мне становится лучше.

– После третьего выкидыша я отбросила надежду забеременеть снова. Такое состояние известно как вторичное бесплодие. Мы пробовали лекарства, иглоукалывание, ЭКО, ходили к специалистам… Но ничего. Мы даже ходили к консультанту по вопросам усыновления, но после того, как он рассказал нам весь процесс и что даже если мы пройдём его, то это не будет гарантией... Я просто не могла пройти через это. Это было слишком болезненно, поэтому мы вроде как сдались. Ну,... я сдалась.

Я облизываю свои губы, внезапно они стали сухими.

– Извини. Не знаю, зачем я рассказываю тебе это всё. – Я тяжело сглатываю. – Я, должно быть, надоела тебе до смерти.

Арсен качает головой.

– Нет, продолжай, Ямочки. Я слушаю, – его голос звучит хрипло, и он всё ещё держит мою руку в своей.

Смотря на него, ощущая, как между нами растёт связь, я рассказываю ему то, чем не могу поделиться с Беном. Я действительно не понимаю, почему Арсен заставляет меня говорить с ним о моих самых больших страхах. Может быть, это понимание, которое я вижу в его глазах или поддерживающее пожатие руки, но так или иначе я понимаю, что нашла в нём друга. Того, кто никогда меня не осудит.

– Итак, сейчас я беременна, и я сильно напугана. Я хочу верить и позитивно воспринимать эту беременность, но не могу. Я постоянно испытываю страх, что что-то пойдёт не так. Иногда страх настолько сильный, что я не могу дышать. Я смотрю на свой живот и думаю, что всё слишком хорошо, чтобы быть правдой. И если что-нибудь случится с ребёнком… Я не знаю, что произойдёт. Не знаю. Я очень сильно хочу своего ребенка.

Арсен хранит молчание на протяжении минуты.

– Если ты когда-либо почувствуешь, что тебе нужно выговориться… Если ты почувствуешь как страх сковывает тебя, поговори со мной. Я здесь ради тебя, Ямочки. Я здесь.

Я понимаю, что его слова могут оказаться пустыми и что он предложил свою помощь только из вежливости, но блеск в его глазах заставляет меня поверить ему.

И я верю.

Я верю.

Верю.

– Спасибо тебе. Я так и сделаю, – говорю я, отпуская его руку.

– Знаешь, это действительно великое откровение, потому что я не знал, что ты ждёшь ребёнка, – говорит он с усмешкой.

Кажется, он пытается поднять мне настроение. Опуская взгляд на мой едва выпуклый живот, я улыбаюсь.

– Да. Я не афиширую. Что касается ещё одного секрета…– Я поднимаю глаза и постукиваю по подбородку. – Хм… Я боюсь лифтов и туннелей.