Я не могу заставить себя что-либо чувствовать. Как будто у меня все эмоции, хорошие и плохие, стёрты. Я парализованная изнутри.

Я не знаю, кто отец, Арсен. Впрочем, это не важно, потому что, зная моё тело, я вероятнее всего не смогу выносить ребёнка. Что касается Бена, я изменяла ему с тобой, и он подал на развод. Поэтому, вернуться к нему я не смогу.

Арсен поднимается и направляется ко мне, но я останавливаю его.

Не подходи, Арсен, или я ударю тебя. Я знала, что это произойдёт… Знала. Всё было слишком хорошо, чтобы быть правдой, но я никогда не думала, что ты поступишь вот так. Полагаю, я заслуживаю этого… Я сделала то же самое с Беном.

Ямочки… Я…

Прощай, Арсен.

* * *

Я лежу в кровати Эми, она обнимает меня, а мне хочется плакать и кричать, но я не делаю ни того, ни другого. Глядя на серовато-зелёные стены, я лишаюсь остатков боевого духа. Я ничего не чувствую.

Я отрешённая.

Опустошённая.

Безжизненная.

Единственным напоминанием, что я жива, является боль в груди. Она невыносима, но в то же время приятна, потому что помогает заглушить воспоминания об Арсене и Бене. Я закрываю глаза и прижимаюсь ближе к Эми.

Я не могу дышать.

Не могу.

Я наказываю себя вновь: вспоминаю встречу с Беном и то, как он на меня смотрел. Отвращение и страдание, написанные на его лице, его причиняющие боль слова.

***

Поговорив с Эми, я согласилась, что мне нужно связаться с Беном и рассказать всё ему. Он должен знать правду, даже если велика вероятность, что снова ничего не получится. Я попросила его встретиться со мной в «Старбаксе», что рядом с домом Эми.

Помню, как шла к кафе, как меня тошнило и как я думала об Арсене. Мне показалось, что я видела его. Я обернулась, но его нигде не было видно.

Я сидела на одном из тех тёмно-бордовых диванов, в которых ваше тело утопает, поскольку они очень потёрты и изношены, и вдыхала аромат кофе и карамели, царящий в воздухе. Вскоре вошёл Бен. Он изменился. Я месяц не видела его, и сейчас он совсем не был похож на мужчину, за которого я выходила замуж шесть лет назад. Он сильно похудел, и одежда висела на нем. Его красивое лицо было покрыто бородой и единственное, что можно было в ней разглядеть, это его губы. Его карие глаза выглядели пустыми и холодными, а тёмные мешки под ними казались почти фиолетовыми. Как же много в нём гнева…

Я знала, что не смогу ему сказать. И его слова подтвердили, что я была права. Не поздоровавшись, не спросив, как у меня дела, он перешёл к делу.

Я согласился встретиться с тобой, лишь потому что, честно говоря, мне любопытно. Так, что? со злостью выплёвывает он.

Прости. Мне очень, очень жаль. Наверное, я хотела извиниться перед тобой ещё раз.

Ложь, ложь, ложь.

Ты не думаешь, что немного опоздала, Кэти?

Да…

Я знала, что я всё ещё очень сильно его люблю. Даже Арсен не смог стереть этого. Я вводила себя в заблуждение.

Где Арсен? Удивлён, что ты смогла оторваться от траха с ним, чтобы встретиться со мной. Я хочу сказать, когда мы были женаты, я был счастлив, если мне удавалось провести с тобой хоть пять минут в день.

Я вздрогнула от его слов. Они задели за живое.

Он, хм… Он в прошлом, я уставилась на свои руки.

Бен рассмеялся.

Вот это да. Чёрт возьми, быстро. Вынужден отдать должное парню. Полагаю, он устал трахать тебя. Скажи мне, прелестная Кэти, ты была недостаточно хороша? Наверное, он устал от того, как ты сосёшь? Как долго это продолжалось? Две-три недели? Журналы, кажется, потеряли к вам интерес.

Месяц, тихо произнесла я.

Бен встал и посмотрел на меня с жестокой улыбкой на губах.

Ну, надеюсь, ты счастлива. Одиннадцать лет отношений коту под хвост ради месяца потрахушек. И нет. Я не могу простить тебя. И не думаю, что когда-нибудь смогу.

Закрыв на мгновение глаза, он снова пригвоздил меня к месту своим гневным взглядом.

Я ненавижу тебя настолько же сильно, насколько любил. Может быть даже больше, потому что не могу заставить себя прекратить любить тебя. Мне нужно идти. С меня хватит.

И он ушёл, а я зарыдала так, что не увидела, как он вернулся. Я заметила это только после того, как он положил руки на стол и наклонился ко мне, чтобы прошептать:

Знаешь, Кэти, ты должна была быть моим прошлым, моим настоящим, моим будущим… моей вечностью. Но теперь… ничего не осталось. Ты сломала меня, слышишь? Сломала. Я смотрю в твои глаза и твоё красивое личико, и мне всё ещё больно. Чёртова сука, мне больно. Мне хочется стереть каждое воспоминание о тебе. Все до единого до тех пор, пока в один прекрасный день я смогу проснуться, не думая о тебе. До тех пор, пока мысли о том, как ты поступила с нами, не перестанут убивать меня. Слышишь? Пожалуйста, не пытайся связаться со мной снова. Я хочу, чтобы ты убралась из моей жизни. Навсегда.

И он ушёл.

***

Что собираешься делать, детка? спрашивает Эми.

Не знаю. Я не могу говорить, потому что боль невыносима. Я пытаюсь вдыхать через нос и выдыхать через рот, чтобы в лёгкие попало хоть немного воздуха. Хуже всего то, что я не знаю, по кому и чему я больше убиваюсь. Арсен или Бен, то, как Арсен отказался от наших отношений, или ярость Бена и его ненависть. Я зарываюсь лицом в шею Эми и позволяю физическому контакту умиротворить меня. Я так устала. Я устала.

Слышите? Звук моего умирающего сердца.

Чувствуете? Мучительная боль, которая съедает меня заживо, медленно разрывает меня на части.

Это моя вина. Только моя. Не его. Не их.

Я одна.

Кэти, милая. Что бы ни случилось, я рядом. Просто знай это. Ты можешь переехать ко мне и жить здесь, сколько хочешь. Как ты знаешь, я теперь с Чарльзом. Ты ему действительно нравилась, и он чувствует себя ужасно из-за того, как с тобой обошёлся Арсен. Как бы то ни было, мы поможем. Тебе не нужны те два кретина. Тебе нужно некоторое время обходиться без члена и сконцентрироваться на этой беременности, сосредоточься на хорошем. Может, позвонишь отцу? Он простит тебя. Хорошо? шепчет она, проводя руками по моим волосам.

Я киваю и начинаю засыпать, размышляя, забуду ли я когда-нибудь последние слова Бена? Оправлюсь ли от предательства Арсена? Стану ли я когда-нибудь снова целой?

Размышляю.

Размышляю.

Размышляю...

Глава 32

Любовь бесконечна.

Нет ни начала, ни конца.

Нет ни исходной точки, ни финишной черты.

Любовь просто есть.

Любовь рождается, растёт, созревает, а иногда и умирает.

Но воспоминание останется с тобой до последнего твоего вздоха.

Ты влюбишься, ты разлюбишь.

Но ты будешь любить снова.

Ты всегда будешь любить.

Прекрасный день. Яркое солнце заставляет окна высотных зданий отражать свой свет. Словно тысячи крошечных зеркал украшают небоскрёбы Манхэттена.

Как у тебя дела сегодня, Кэти? интересуется Кристал, мой терапевт.

У меня все хорошо, спасибо, улыбаюсь я, ожидая её следующего вопроса.

Я начала ходить к Кристал спустя две недели после последней встречи с Беном. Сначала я отказывалась, потому что мне хотелось утонуть в моих страданиях, упиваться ими до тех пор, пока не умру. Отчаявшись, я даже подумывала о суициде, как о единственном способе избежать боли. Настолько больно было просыпаться каждое утро и жить. Я хотела бы дышать, не чувствуя, как прикаждом вздохе мою грудь словно пронзает нож.

Я хотела сладкого забвения.

Исчезнуть.

Ничего не чувствовать.

Но всё изменилось на девятой неделе моей беременности на УЗД. Поскольку у меня была беременность с высоким фактором риска, то я обязана была проходить УЗД каждые две недели до второго триместра, потом раз в месяц, если малыш будет развиваться по плану.

Улыбаясь, я прикасаюсь к огромному животу, впрочем, я понимаю, что не смогу вздохнуть с облегчением до тех пор, пока не буду держать её в своих объятиях и чувствовать её маленькие ручки в моих.

Глядя на Кристал, я вспоминаю день, когда заставила себя снова бороться. Тот самый момент, когда доктор Пажари показала мне изображение моего малыша на мониторе. Когда я увидела маленькое тельце, я не выдержала и расплакалась. Вся моя апатия улетучилась. Маленькое чудо, мой маленькие человечек мой и он – всё, что у меня осталось, всё, что имеет значение. Я решила бороться. В тот момент, когда всё в моей жизни находилось в подвешенном состоянии, я поняла, что пришло время обратиться за помощью, поговорить откровенно о моих страхах, моих ошибках, и научиться впускать в мою жизнь людей, которые заботились обо мне.

Итак, двадцать семь недель спустя, я, огромная и очень беременная, сижу на уютном потёртом кожаном диванчике, и смотрю на самую красивую голубоглазую брюнетку. Судя по её улыбке, я понимаю, что произойдёт, и думаю, что я готова. С тех пор, как мы начали наши еженедельные сеансы, мы разговаривали обо всём, начиная с моего детства и заканчивая моими выкидышами, но она не заводила разговор о Бене или Арсене. По-моему, это был третий сеанс, когда я объяснила ей, как осталась одна и в положении, но мне было неудобно обсуждать это. Полагаю, она хочет, чтобы я сама вынесла эту тему на обсуждение, я тоже этого хочу, но временами мысли о Бене и Арсене вызывают боль. Они воскрешают непреодолимое чувство любви, тогда как все надежды угасли.

Поэтому я жду.

Как чувствует себя малышка?

Малышка чувствует себя замечательно. Она много двигается. Иногда мне кажется, что внутри меня растёт будущая гимнастка, я слегка улыбаюсь и кладу руки на живот. Мне нравится чувствовать её движения и угадывать, какая часть её драгоценного тела выпячивается. Особенно она пинается после того, как я съем мороженое или шоколад. Боже мой. Вот! я хватаю руку Кристал и прикладываю её к моему животу.

Это так мило. Что я чувствую сейчас?

Я улыбаюсь и перемещаю её руку, следуя за траекторией движения части тела Нади.

Думаю, это её попа. Хотя, насколько я могу судить, это может быть и нога. Я же говорила тебе, она любит двигаться, особенно, когда я слушаю Тейлор Свифт.

Кристал убирает руку с моего живота и садится в свое кресло.

Я рада за тебя, Кэти. Ещё четыре недели, верно?

Да. Четыре недели, я с трудом сглатываю. Ещё четыре недели я не смогу расслабиться и успокоиться, и по-настоящему поверить в это, понимаешь? Конечно, мой роддомовский чемодан собран с прошлой недели. Эми купила ей самый прелестный наряд, а… я робко улыбаюсь и поправляю край своего платья. Я снова это делаю? Надоедаю тебе болтовнёй о ребёнке, когда ты должна помочь мне разобраться в себе?

Всё в порядке. Я здесь, чтобы слушать тебя.

Просто… Я не могу прекратить думать и говорить о ней. Эта маленькая девочка, растущая во мне, стала всем моим миром. Надя – моё чудо. Хотя временами я всё ещё не могу поверить в это. Когда я просыпаюсь посреди ночи, мои руки тянутся прямо к животу, и я просто лежу, желая, чтобы малышка пошевелилась, чтобы я знала, что она в порядке, я смотрю на живот и поглаживаю его. Доктор Пажари говорит, что такое иногда случается. Женщины с моей ситуацией беременеют и в состоянии выносить ребёнка без каких-либо объяснений. Я бы хотела думать, что это волшебство, я пожимаю плечами и улыбаюсь.

Я очень счастлива за тебя, Кэти, но думаю, что нам пора поговорить о Бене и Арсене… она позволяет словам повиснуть в воздухе.

Да… Думаю, я смогу сделать это.

Как думаешь, почему ты изменяла Бену? Почему твой брак распался вот таким образом?

Боже мой. Ты не ходишь вокруг да около.

Смеясь, Кристал качает головой.

Нет. Мы добились больших успехов за прошедшие месяцы. Считаю, пришло время более подробно поговорить о них. Так скажи мне, Кэти. Почему?

Хм… ну что же. Думаю, всё покатилось по наклонной после третьего выкидыша. Ну, и после того, когда я не могла забеременеть… Напряжённость была неизбежной. Я отдалилась от него, от всего, но Бен не видел этого. Он продолжал делать вид, что все в порядке, что у нас всё будет хорошо. Это привело к тому, что его позитивность, казалось, душила меня.

Продолжай.

Всякий раз, когда я пыталась сказать ему, как боюсь, что мы никогда не станем родителями, рассказать ему о своих страхах, он делал вид будто ничего не произошло, просил не беспокоиться по пустякам. И я перестала пытаться поговорить об этом. Думаю, я стала ненавидеть его безупречность. В то время я была наполнена ненавистью и завистью к другим женщинам, которые могли забеременеть только от одного прикосновения их мужей. Мне казалось, что я не в достаточной степени женщина. Я потеряла мечту когда-либо стать матерью, и это уничтожало меня. Мне хотелось рыдать, кричать, проклинать… И тогда…