Форчен наклонился к Клер, чтобы объяснить ей, как брать взятки, его взгляд мельком упал на треугольный вырез ее сорочки. Она же была слишком занята запоминанием карт и разглядыванием кучек денег, чтобы заметить это.

Хлопковая рубашка была расстегнута чуть ниже впадинки на шее, одна сторона ее была распахнута довольно широко, чтобы видеть очертания ее упругой груди. Ему хотелось протянуть через стол руку, снять с Клер рубашку и обхватить руками ее нежные груди.

Внимание Форчена опять вернулось к картам. Ко второй раздаче он остановился и внимательно посмотрел на Клер, которая прикусила нижнюю губу и нахмурилась.

– Клер, чтобы выиграть в покер, нужно блефовать. Нельзя своими эмоциями показывать, какие у тебя взятки.

Ее темные глаза посмотрели на него.

– Теперь понимаю, почему ты выигрываешь.

Он бросил на середину стола монетку и едва сдерживал смешок.

– Даю тебе взаймы.

– Так ты уже узнал, что у меня ничего не осталось?

– Ты не знаешь, что у меня… Мои карты, может быть, лучше, а может быть, хуже твоих.

– Уж только не хуже, – сказала она, бросая на стол свои карты. Форчен сгреб выигрыш. Его опять развеселило выражение лица Клер, когда она наблюдала, как уходят от нее деньги.

– Какие у тебя сбережения?

– По твоим меркам, наверное, небольшие. Я не так привыкла к деньгам, как ты. У меня четыре тысячи долларов.

– Это хорошие деньги, – удивившись, сказал он. Она либо очень много откладывала, либо зарабатывала больше, чем он предполагал.

– Ты говорил, что ради Майкла собираешься войти в светское общество Атланты. А как они воспримут то, что ты воевал с Шерманом?

Форчен откинул со лба волнистую прядь.

– Я не буду упоминать о генерале Шермане, ведь я воевал под командованием генерала Говарда. А ты – южанка… Мой брат был офицером Конфедерации, Раф снабжал товарами Юг. Все три брата – южане. Кроме того, Атланта меняется, заново отстраивается, туда стекаются люди со всей Америки. В Атланту вложено много северных денег. Они примут меня.

Она хмуро посмотрела на него.

– Да, они примут. Может быть, ты встретишь там кого-нибудь и полюбишь.

– Нет, этого не будет. Мерили давно уже нет со мной, а я еще ни разу не испытал к женщине ничего, кроме физического влечения.

Клер опустила голову. Форчен не мог представить себе, что его слова ранят ее. Ведь между ними не было любви.

Он перетасовал карты и раздал.

Во время следующей игры глаза Клер оживленно светились. Форчену пришлось подавить улыбку, потому что она всем своим видом показывала, что у нее на руках выигрышная карта. Он взглянул на маленькую кучку денег и специально заказал больше, желая дать ей возможность отыграть ту сумму, с которой она начала игру.

– Я выиграла! – радостно воскликнула Клер, и Форчен, бросив на стол свои карты, смотрел, как она открывает карты – три туза и две дамы.

Клер посмотрела на него.

– Ты ведь знал, что я выиграю, да?

Он улыбнулся и пожал плечами, потянулся и откинулся на спинку стула.

– Ты так и не научилась скрывать свои эмоции.

– Может быть, скоро научусь. Но это несправедливо. Ты вернул мне все деньги, которые выиграл.

– Бери их, Клер. Ты можешь взять все…

Мне безразлично.

– Ты не знаешь цену деньгам.

– Так лучше. Когда наш корабль затонул, мы все потеряли. У меня не было ни гроша, когда я приехал в Балтимор, и мне не хотелось бы, чтобы так случилось опять, – сказал он, вспоминая те первые, ужасные дни. – Мне было пятнадцать лет тогда, и прежде чем я получил работу в кораблестроительной компании, прошло дьявольски много времени. Но теперь я прекрасно устроен, собираюсь начать свой собственный бизнес и преуспеть в нем. К тому же в моей жизни появились более важные вещи… Майкл важнее… Он важнее, чем деньги… Он тебе важнее, чем… Ты же не продашь его мне.

– Нет! Ни за что! – Клер встала, взяла из сумки свое голубое платье и завернула в него деньги.

– Что ты делаешь?

– Я не хочу, чтобы люди, которые будут нести наши вещи, услышали этот звон и поняли, что сумка набита деньгами.

– Я и не думал, что ты избавишься от этого платья, даже несмотря на то, что у тебя появились новые.

Она посмотрела на него широко открытыми глазами.

– Почему я должна его хранить? Оно уже никуда не годится.

Форчен закурил последнюю сигару из коробки, прошелся по комнате и, взяв бутылку бренди, отхлебнул из горлышка. Он опустил бутылку и стал наблюдать, как Клер движется по комнате. На лбу у нее выступила испарина, несколько прядей каштановых волос прилипли к вискам. Он скользнул взглядом, оглядывая ее с ног до головы. Клер стояла между лампой и столом. Форчен видел очертания ее фигуры, ее полные, упругие груди, тонкую талию, плоский живот, длинные ноги и бугорок внизу живота. На ней не было ничего, кроме тонкого, полупрозрачного халата. В нем опять проснулось желание. Он знал, что если сейчас не уйдет из комнаты, то не сможет отвечать за свои действия.

Клер повернулась и поставила сумку в общую груду их вещей, которая располагалась всего в нескольких дюймах от него. Взгляд Форчена опустился на открытый вырез ее халата.

– Черт, – сказал он и, протянув руку, привлек ее к себе, – я знаю, что здесь жарко, но ты расстегнулась…

Клер широко распахнула глаза и слегка коснулась его рук выше локтя, когда он наклонил голову и прижался ртом к ее губам. От прикосновения к ее мягким губам Форчена охватила волна неистового возбуждения. Его язык ворвался глубоко в ее рот, он чувствовал приятную влажность ее языка, близость ее тела, прикрытого лишь халатиком. Форчен провел руками по ее спине и положил на выпуклые изгибы ее ягодиц свои горячие ладони. Он отлично понимал, что его жизнь слишком усложнится, если он овладеет сейчас Клер.

Она обвила руками шею Форчена, прижалась к нему и с жадностью отвечала на его поцелуи. Руки О'Брайена, скользя по ее спине, опустились на бедра. Сердце Клер учащенно забилось. От острых, незнакомых ощущений, которые вызывал в ней Форчен, у нее закружилась голова. Клер жаждала поцелуев этого напористого и сильного мужчины, хотя теперь, как и прежде, между ними не было любви.

Она отстранилась от него. Его руки скользнули под халат и обхватили ее грудь. Форчен медленно поглаживал большим пальцем ее сосок, доставляя ей огромное наслаждение. От охвативших ощущений Клер ахнула и моментально забыла, что собиралась остановить Форчена. Он наклонил голову, обхватил губами ее сосок и начал дразнить его языком, слегка покусывая зубами.

Клер опять отстранилась, отступила назад и запахнула ворот халата.

– Я забыла, что у меня расстегнуты пуговицы. Было так жарко…

Она посмотрела на Форчена, дрожа от острого желания. Его глаза так смотрели на нее, что ей снова захотелось броситься в его объятия. Он, казалось, пожирал ее взглядом. Клер заметила напряженный бугорок, выпирающий из брюк Форчена, и почувствовала слабость в коленях от охватившей ее страсти.

– Пойду пройдусь, – сказал он и, выйдя из комнаты, тихо закрыл за собой дверь.

Клер смотрела на его удаляющуюся фигуру и думала об их браке: «Может быть, отдаться ему? Насладиться его поцелуями, ласками? Но… А как же любовь?» И каждый раз, размышляя над этим, она понимала, что любовь ей необходима. Если она отдаст свое тело, то обязательно влюбится в него.

Клер подошла к окну. Ей захотелось пройти вместе с Форченом. «Какой будет наша семейная жизнь? Будет ли она наполнена муками, какие мы испытали только что, пока он не найдет себе любовницу?» – промелькнуло в голове, и при мысли о любовнице Клер пришла в ярость. Ей не хотелось, чтобы он был с другой женщиной, но в тоже время она не может удерживать его. Ведь они не любят друг друга.

Форчен вернулся на рассвете, сел на стул и положил свои длинные ноги на стол. Как только рассвело и он понял, что Клер проснулась, они начали собираться в дорогу.

Солнце еще не поднялось над крышами домов, а они уже двигались на север. На заднем сиденье фургона спал Майкл.

Мальчик проснулся поздно утром и весь день восхищенно смотрел на расстилающийся за повозкой пейзаж. Клер слышала, как Форчен пообещал ему устроить еще одно путешествие на корабле.

Они ехали без остановки до позднего вечера. Форчен гнал лошадей, и Клер поняла, что ему хочется поскорее прибыть в Атланту. Он, казалось, был в напряжении, всю дорогу молчал и лишь иногда перебрасывался словечками с Майклом. Иногда она ловила его жадный, оценивающий взгляд, и тогда ее сердце начинало биться еще сильнее.

На ночь они остановились в Абвилле, расположенном на реке Чатакучи, и как только Майкл заснул, Форчен вышел из комнаты. В помещении было так же душно, как и прошлой ночью. Клер подошла к окну и села, не зная, когда ожидать Форчена назад. Она заснула в кресле у окна, но с первыми лучами солнца обнаружила, что лежит уже в кровати. В другом конце узкой комнаты стоял Форчен и вытирал после бритья лицо.

– Как только ты будешь готова, я возьму Майкла и мы продолжим путь.

Они опять гнали лошадей, не останавливаясь, пока поздно вечером не достигли Коламбаса. Клер восхищалась выносливостью Форчена: он почти не спал с тех пор, как они покинули корабль.

Последние две ночи они провели в Коламбасе и Ла-Гранже. Наконец поздно вечером они въехали в Атланту и покатили по Пичтри-стрит. Вся земля за городским холмом была заставлена солдатскими палатками. Мягкий, неяркий свет газовых рожков на углу улиц освещал ночной город.

Когда они повернули на Уайтхолл-стрит, Клер пересела на сиденье рядом с Форченом.

– И не подумаешь, что здесь шли бои, а город был сожжен.

– Да. Слава Богу, все закончилось… Перед войной Атланта была железнодорожным узлом. Вот почему город так быстро возродился. Главная ассамблея штата Джорджия решила построить железную дорогу, чтобы перевозить хлопок. Она должна тянуться от Теннеси до реки Чатакучи, но, в конечном итоге, последняя станция расположилась в нескольких милях к югу от реки, где сходятся несколько дорог. Поначалу город так и назывался – Терминус (конечная станция), но потом был переименован в Атланту.

– Я никогда еще не была в этом городе.

– Но не один раз бывала в Новом Орлеане, так ведь?

– Да. Весной этого года я пела там в салуне.

– Ты не носила свое голубое платье, когда выступала на сцене?

– Нет. Иногда мне удавалось одолжить у кого-нибудь платье. Срочно пришлось покинуть Натчез, и одно свое шелковое платье я оставила там.

– Что делал Майкл, когда ты работала в салуне? Ты же не могла оставлять его в комнате одного?

– Нет, я брала его с собой, – ответила Клер и, посмотрев на Форчена, заметила, что он нахмурился. – Женщины любили его, и он был еще слишком мал, чтобы понять, что происходит вокруг него.

– Теперь все позади.

На Уайтхолл-стрит Форчен остановил повозку у новой трехэтажной гостиницы.

– Здесь я жил, пока не уволился из армии. Подождите меня с Майклом здесь, а я найду людей, чтобы отнести наши вещи. Майкла я отнесу сам.

Клер наблюдала, как Форчен вошел в освещенный холл гостиницы. Мимо нее проехали верхом двое мужчин, пронеслась коляска с откидным верхом. «Какая жизнь ждет нас в этом городе?» – подумала Клер.

Форчен вернулся, помог ей выйти из фургона и взял на руки спящего Майкла.

– Они обо всем позаботятся, а наш фургон отправят на стоянку. Нам остается только занять наши комнаты. Я снял несколько номеров и завтра перевезу туда свои вещи.

Они поднялись на третий этаж, сзади них шли носильщики с вещами. Один из них придержал дверь в номер, и Форчен вошел в комнату.

– Ваши ключи, сэр.

Пока один служащий гостиницы зажигал лампу, а другой – открывал окно, Клер осмотрела комнату. Она была такой же элегантной и красивой, как и прежние, в которых они останавливались раньше. Все здесь казалось новым, словно они были здесь первыми жильцами. Пахло новой деревянной мебелью и свежей краской. В комнате стояла мебель из красного дерева, два кресла, обитых желтым шелком, и диван. Форчен вместе с Майклом вошел в соседнюю комнату, и через несколько минут он вернулся.

– Он спит как убитый. Думаю, проспит целую вечность… Здесь несколько наших комнат, Клер. Пока не построим дом, временно поживем в гостинице.

Она повернулась и взглянула на него.

– Ты можешь позволить себе жить здесь долгое время?

На лице Форчена промелькнула улыбка.

– Да, могу.

– Это расточительство! Уверена, что мы можем снять комнату где-нибудь…

– Да, можем. Но я не могу позволить себе жить в какой-то комнате! Пока строится наш дом, я хочу жить с комфортом. Пришло время и Майклу привыкать к нормальной жизни.

Клер прикусила губу и отвернулась. Неужели Форчен считает ее плохой матерью? Она расхаживала по комнате, испытывая тот же благоговейный трепет, что и прежде, когда они останавливались в дорогих номерах. Но теперь при мысли, что они будут жить здесь, пока Форчен не построит дом, эти комнаты внушали ей даже большее благоговение. Она повернулась и взглянула на него, пытаясь понять, насколько он богат.