— Кстати, о собаках. После того как ты выехал с лекарством, звонила Серена. С ней разговаривала Дженнифер. Она что-то говорила о Стэнли и ветеринаре.

— О Боже! Совсем забыл. Стэнли нужно было сделать очередной укол. Сейчас позвоню ей.

— Хью, дорогой! — с облегчением пропела Серена, услышав его голос. — Я не была уверена, что тебе передадут. Знаешь, я не поняла ни слова из того, что сказала эта Дженнифер или как ее там. Но все уже уладилось. Я просто зашла к тебе в кабинет и увидела на столе карточку Стэнли. Не волнуйся, я отвезу его.

Положив трубку, Хью повернулся к дядюшке и покачал головой.

— Все о'кей? — спросил Бертрам.

— Как ни странно, да. Серена предложила свозить Стэнли на укол, так что одной заботой меньше. Забавно… я ожидал, что она поднимет бунт.

— Ну, значит, она рассчитывает получить что-то взамен, — саркастически бросил дядюшка. — Серена всегда была циничной сукой!

Хью приподнял бровь и криво усмехнулся.

— Я всегда знал, что вы не горите любовью друг к другу. Но ты прав, она попросила меня купить местную керамику для ее коллекции.

Бертрам, голова которого лежала на наволочке с бахромой, сипло фыркнул.

— Мой мальчик, я никогда не ошибался в людях! О да, твоя Серена красотка хоть куда, но сделала ли она тебя счастливым? Хью, скажи по совести, ты счастлив с ней? — Тон Бертрама говорил о том, что старик так просто не отвяжется.

Уязвленный Хью играл кисточкой салфетки, прикрывавшей спинку кресла. Сорокапятилетнего мужчину расспрашивают о его семейной жизни так, будто имеют дело со школьником!

— У нас с Сереной хорошие отношения… Я хочу сказать, что мы прожили вместе почти двадцать пять лет. Мы понимаем друг друга.

— Вздор! — сердито рявкнул Бертрам, наполнив всю комнату запахом своего лекарства. — Надо же, хорошие отношения и понимание! Послушай, что я скажу тебе, дорогой племянник. Ты плоть от плоти Баррингтонов, а нам, Баррингтонам, требуется нечто большее, чем хорошие отношения и понимание. Чуешь, куда я клоню?

Хью с любопытством покосился на старика, укрытого несколькими розовыми шерстяными одеялами и пуховой стеганой периной в цветочек.

— Не знаю, что и сказать, дядя…

— Тогда скажу я. Готов биться об заклад, что та молодая кобылка, которую ты где-то прячешь, подходит тебе куда больше, чем Серена!

— Фью! — присвистнул Хью. — Ну, дядя, ты превзошел сам себя!

— Но ведь я прав, верно? От меня не скроешься, Хью.

Бертрам не сводил с племянника склеротических глаз. Наконец Хью кивнул и тихо сказал:

— Да но я сказал Салли, что никогда не уйду от Серены.

— Никогда не говори «никогда»! — торжественно провозгласил Бертрам.

Хью громко захохотал и похлопал дядюшку по руке.

— Что здесь смешного?

— Ты сам. Жаль, что ты не слышал себя со стороны!

Лицо старика сморщилось в улыбке. Он засмеялся и хлопнул по перине так, что в воздух поднялся столб пыли.

У Бертрама вновь начался кашель.

— Черт бы побрал все эти кружева, цветочки, перья и оборочки! — с трудом просипел дядюшка.

ГЛАВА 12

Высыпав леденцы Джека в блюдце, Салли поставила его на кофейный столик и пошла к телефону. Далекий мужской голос казался смутно знакомым.

— Салли…

— Бернард?

— Нет, это не Бернард, это Хью.

— Хью, ты вернулся? Какой у тебя странный голос. Где ты?

— На обочине. Возвращаюсь от ветеринара. Слушай, если ты одна, можно мне приехать?

— Конечно, но почему ты едешь от ветеринара? Что-то со Стэнли, да?

Голос Хью стал отрывистым.

— Да, со Стэнли. Расскажу, когда приеду. Я скоро.

Когда Хью вошел в квартиру, Салли сразу поняла: случилось что-то ужасное.

— Не могу поверить, что Серена способна на такое, — через минуту прошептала она.

— О, еще как способна! — горько сказал Хью. — Просто ты ее мало знаешь. — Он закрыл лицо руками.

— Но почему? Ты хочешь сказать, что она сделала это нарочно? Составила план еще до твоего отъезда?

— Едва ли до отъезда. Скорее в тот момент, когда я позвонил и попросил отвезти Стэнли к врачу. У меня в ушах до сих пор стоит ее нежный голосок. Представляешь, она даже настаивала, чтобы я остался с Бертрамом! — Хью вздрогнул. — Откуда я мог знать, что для Серены «позаботиться о Стэнли» означает только одно — отвезти его к ветеринару и усыпить, едва я повернусь спиной!

— Ох, Хью, бедный мой! Иди сюда.

Хью лег к Салли на руки как младенец.

— Салли, я знаю, пес был старый, но ветеринар говорил, что он еще продержится. Бог свидетель, я бы не дал ему мучиться. Я бы сам усыпил его, если бы врач посоветовал…

Салли гладила Хью по голове, а он с тоской смотрел ей в глаза.

— Знаешь, что больнее всего? — продолжил он. — То, что я не смог с ним попрощаться.

Глаза Салли налились слезами. Бедный старый Стэнли, отправленный Сереной к ветеринару, наверняка думал, что его везут на прогулку, а то и на встречу с любимым хозяином.

Хью встал и ударил кулаком по столу. Блюдечко подпрыгнуло, и по полированной крышке раскатились леденцы. В глазах Баррингтона горели боль и гнев.

— Ты знаешь, что сказала эта сука в свое оправдание?

Салли покачала головой.

— «По крайней мере, он ехал с шиком!» Она отвезла его на «ягуаре»! — Видя, что Салли задохнулась от ярости, Хью саркастически добавил: — Это еще не все… Когда она давала распоряжение о кремации, то велела положить его пепел в самую роскошную урну. И считает, что этого достаточно!

Салли закусила губу, проглотила комок в горле и потянулась к руке Хью.

— Пойдем, — прошептала она, — пойдем в постель.

Хью уперся и неловко сказал:

— Салли, дорогая, у меня сегодня не то настроение. Извини…

— Я не об этом. Просто мне хотелось обнять тебя и утешить. Кроме того… — Она предпочла не заканчивать фразу. Зачем говорить Хью, что они не могут заняться любовью, потому что из-за Джека лишились запаса презервативов? Хью молча позволил увлечь себя в спальню.


Салли смотрела в темноту, чувствуя, что Хью тоже не спит. Она погладила его обнаженное плечо и спросила:

— Хью, а как же ветеринар?

— Ты о чем?

— Ну, ты ведь сказал ему, что это была ошибка. Стэнли не должны были… — Конец фразы повис в воздухе.

— Когда я сказал ему, он страшно перепугался. Говорит, думал, что Серена привезла Стэнли, потому что я был слишком расстроен. Она обставила все так, что это выглядело очень убедительно.

Хью сжал руку Салли как тисками.

— Знаешь, — прошептал он, — я никогда не прощу ей этого… никогда!

Салли освободила руку, дождалась, пока восстановилось кровообращение, и вдруг почувствовала, что Хью медленно, но решительно расстегивает ее ночную рубашку. Когда мгновение спустя он протянул руку за серебряной коробочкой, Салли вздрогнула.

— Боюсь, там пусто. Их забрал Джек.

Однако момент для объяснений был совершенно неподходящий. Да Хью и не слушал ее. Крышка серебряной коробочки с лязгом закрылась.

— Черт с ними! Все равно теперь это не имеет никакого значения!

Салли промолчала, и тут Хью, нуждавшийся в ней как никогда в жизни, овладел ею без всяких предосторожностей.

Когда Хью вошел в нее, Салли услышала его шепот:

— В самом деле, никакого значения!


Утром, заметив на столе раскатившиеся леденцы, Хью заметил:

— Это что, противозачаточные таблетки, которые следует принимать по утрам?

Салли засмеялась, собрала леденцы и положила один из них себе в рот.

— На всякий случай, — пошутила она.

Хью невесело рассмеялся.

— Ну, сама знаешь, с этой стороны тебе ничто не грозит. Да и с другой тоже. Я всегда был осторожен… Честно говоря, в моей жизни было не так уж много женщин.

— А Серена не волнуется, где ты и что с тобой? — вынуждена была спросить Салли.

При упоминании о жене лицо Хью приняло прежнее грозное выражение.

— Если и волнуется, — огрызнулся он, — теперь уже слишком поздно, черт побери! Извини, я не хотел быть грубым. Просто…

— Понимаю, — прошептала она и пригладила серебристые волосы на его висках. — Я тоже любила Стэнли.

Видя ее ласковый, полный сочувствия взгляд, Хью смягчился и привлек Салли к себе.

— Слава Богу, что у меня есть ты. Дядя Бертрам прав. Мне хорошо с тобой.

— Дядя Бертрам? Так ты рассказал ему?

— Не пришлось. Старый хрыч видит все насквозь. Сам догадался.

— А ты не думаешь, что Серена тоже знает?

— Помилуй Бог, нет! Она слишком интересуется собой и своими дружками, чтобы думать о нас с тобой.

Хью неохотно поднялся.

— Пора. Хотя один Бог знает, как мне не хочется видеть ее. Но до работы нужно заняться кое-какими бумагами.

Салли слегка встревожилась.

— Хью, только не горячись, ладно?

— Не буду, — улыбнулся Баррингтон, и в его теплых карих глазах заплясали знакомые искорки. — Хотя надо будет как-нибудь познакомить тебя с дядей Бертрамом. Держу пари, когда вы окажетесь вместе, сразу найдете общий язык.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что он тоже не выносит Серену.

Салли сочла за благо не отвечать. Она смотрела вслед Хью, собиравшемуся с духом, чтобы встретиться с собственной женой.

При виде сурового, мрачного лица Хью Серена поняла, что надо быть осторожной. У нее пересохло во рту.

— Хью, милый, ты плохо выглядишь. Эта поездка к дяде Бертраму… Кстати, как он себя чувствует, бедняга? Проходи, садись. Сейчас я принесу тебе поесть. Наверное, ты умираешь с голоду.

— Я не голоден, Серена! — бросил Хью.

— Ну, тогда выпей что-нибудь. Думаю, это не будет лишним.

— Не будет лишним? Почему ты так решила?

Бросив на мужа тревожный взгляд, Серена взяла графин, дрожащими руками налила две большие порции виски и одну из них протянула Хью.

— Ну, это может смягчить боль. Я знаю, ты в отчаянии от потери Стэнли, но все к лучшему, Хью; бедный пес так мучился. Он с трудом вылезал из корзины и едва добирался до черного хода…

Хью жадно припал к стакану. Проглотив обжигающую жидкость, он ядовито спросил:

— А Стэнли ты виски не давала, когда везла его к ветеринару?

— Не понимаю… — пролепетала ошеломленная Серена.

— В самом деле? Попробую перефразировать. — Хью поднялся, поставил стакан на каминную полку, повернулся к жене и смерил ее ледяным взглядом. — Перед тем как отвезти Стэнли в лечебницу, ты не дала ему виски, чтобы облегчить его боль?

Не желая продолжать этот разговор, Серена пошла к дверям.

— Если ты действительно не голоден, я приму ванну и лягу пораньше. Наверное, ты захочешь просмотреть почту. Она лежит на твоем столе в кабинете. Не засиживайся допоздна, дорогой.

Она поднялась в спальню и, как обычно, стала наводить красоту. Но сегодня этот ритуал был совсем другим. Она смыла грим и нанесла его снова, сделав это куда тоньше. Затем Серена принялась расчесывать волосы и расчесывала их до тех пор, пока они не заблестели, как полированное золото. Закончив процедуру, она полюбовалась собой в зеркало и прошептала фотографии Хью, стоявшей на туалетном столике:

— Скоро я заставлю тебя забыть Стэнли, мой дорогой! — С этими словами она нагнулась, выдвинула нижний ящик комода, вынула какой-то сверток и положила его на кровать. Хотя эта вещь была куплена и не для Хью, Серена решилась добиться прошения за предательство единственным способом, который она знала. Надев черный кружевной пеньюар, она щедро побрызгалась духами, выключила свет, оставила лишь ночник на тумбочке Хью и с тревогой принялась ждать мужа.


Хью вздрогнул и проснулся. Документы с шелестом посыпались на пол. В свете настольной лампы под зеленым абажуром кабинет выглядел зловеще. Баррингтон посмотрел на часы. Был уже почти час ночи. Должно быть, он задремал. Ничего удивительного, вяло подумал Хью, встал и пошел осматривать дом.

Оказавшись в чулане, он по привычке открыл черный ход, чтобы впустить Стэнли после прогулки по саду. Но Стэнли не было. Только пустая корзина и знакомый кожаный поводок на крючке. Чувствуя комок в горле, Хью наклонился и поднял миску.

В ней еще была вода, за несколько последних дней подернувшаяся пылью. Хью выплеснул воду, вымыл миску и вытер ее бумажной салфеткой. Затем снова налил в нее воды и поставил рядом с корзиной.

— На всякий случай, — сказал он себе. — Вдруг все это дурной сон, и утром он снова окажется на месте…

Но присутствие жены в спальне заставило Хью понять, что это вовсе не дурной сон. На глазах у Баррингтона Серена вылезла из своей кровати и бесцеремонно юркнула в его постель.