— Знаете, вы действительно потрясающе выглядите, — тихо проговорила она. В голосе девушки не прозвучало ни нотки скрытой угрозы. — Понимаю, почему Джексон Сторм выбрал вас на роль Сэм Ларедо. Вы ведь, кажется, были одним из его модельеров или что-то в этом роде, прежде чем он сделал вас знаменитой?

Саманта тяжело вздохнула и попыталась сосчитать до десяти. Опыт общения с представителями прессы в качестве Сэм Ларедо подсказывал, что не следует превращать эту девушку во врага.

— Предлагаю вам сделку, — сказала она наконец. — Вы пока храните молчание насчет Джексона Сторма и Дома моды Лувель, а я предоставляю вам эксклюзивные права на освещение этого вопроса, как только появится что-либо стоящее.

— А что-то стоящее появится?

Сэмми посмотрела прямо ей в глаза. Кое-что стоящее произойдет — это точно. Правда, совершенно не то, о чем сейчас думает Брукси.

— Да.

— О'кей. Договорились. — Теперь, когда вопрос оказался исчерпанным, голос Брукси звучал почти безразлично: — Не закажете ли еще кофе? Да и парочку пирожных я бы съела, пока вы рассказываете.

— По правде говоря, я здесь всего три дня, — пробормотала Сэм Ларедо, подзывая официанта. — Пока мне нечего сказать. У меня возникло немало проблем. Я впервые в Париже и не знаю французского языка. Мне не многое удалось посмотреть. — Голос ее предательски дрогнул, когда она вспомнила Алана де Бо. — Хотя я встретила здесь, в Париже, весьма приятного молодого человека.

Брукси бросила на нее быстрый взгляд.

— Знаю: здоровый такой сексуальный мужик. Напоминает Мела Гибсона. Он чем-то торгует, а зовут его Чип Чизуик.

Саманта едва успела возразить:

— Нет, его зовут Алан де Бо.

— Алан де Бо? — Слегка охрипший от волнения голос Брукси прозвучал так громко, что к ним подбежал обеспокоенный официант. — Вы сказали Алан де Бо? Высокий, роскошный богач? Господи Иисусе! Сливки парижского общества! Ездит на собственном черном «Мистери» и владеет компьютерной фирмой. Самый великолепный, самый фантастический, самый сексуальный в мире — герцог де Бо собственной персоной? — верещала Брукси.

— Какой еще герцог? — только и спросила изумленная Сэм.

9

Окна мастерской, где работали модельеры-дизайнеры, так же как и окна ателье, выходили на север. По сравнению с другими помещениями Дома моды Лувель сюда проникало больше всего света. В чистых, окрашенных в бело-голубые тона комнатах трудились художники, портнихи и белошвейки. Свет, льющийся в окна, был ярче и приятнее для глаз, чем тот, что давали допотопные французские флуоресцентные лампы, установленные над рабочими столами. Поэтому Сэмми придвинула стул к окну и, закинув ноги на подоконник и положив на колени большой альбом, уселась поудобнее и принялась рассматривать эскизы мадемуазель Клод Лувель.

Поскольку у Сэмми был теперь собственный комплект ключей, она могла ходить по дому, радуясь возможности самостоятельно все исследовать. Новая приводящая ее в ужас встреча с мадам Дюмер так и не была назначена, поскольку Софи, которая могла бы переводить их беседу, в понедельник утром на работу не явилась.

Когда она наконец приплелась в ателье во вторник после полудня, директриса встретила дочь яростной бранью. У Софи были свои проблемы, и с первого взгляда стало ясно, что для окружающих это не секрет. Впервые за последние дни Сэм порадовалась, что ни слова не понимает по-французски. Мадам Дюмер орала на дочь до тех пор, пока та не залилась горючими слезами. Женщины, работающие в ателье, Наннет и Сильвия, не обращали на происходящее ни малейшего внимания, занимаясь выполнением заказов для младшей дочери принца Медивани. Сэм старательно избегала встреч с кем бы то ни было.

Таким образом представительница Джексона Сторма оказалась в состоянии вежливой изоляции. Ей просто показали здание, вручили ключи и дали возможность самостоятельно со всем ознакомиться. Учитывая ссору мадам Дюмер и Софи, заказ семейства Медивани и другие недошитые изделия, Сэмми предпочла оставить все, как есть.

Она решила на день-другой смириться со сложившейся обстановкой, а заодно, воспользовавшись возможностью, все проанализировать. Ей необходимо было время, чтобы подумать о Джеке Сторме и о том, как он с ней поступил, обо всех невероятных, неожиданных событиях, которые произошли с момента ее приезда в Париж, а также о том. что она собирается делать дальше. «Оставайся в Париже», — сказала Минди Феррагамо. У Саманты начало складываться впечатление, что Минди на сей раз не больше ее самой представляет, каковы планы Джека.

Прежде всего Саманта попыталась проникнуть в небольшую комнатку на третьем этаже — бывший офис рекламных агентов, — надеясь, что газетные вырезки и, возможно, пресс-релизы окажутся той золотой жилой, из которой она почерпнет информацию о Доме моды Лувель. Однако ни один из ключей к замку не подошел. Зато на том же третьем этаже в шкафах дизайнерской она обнаружила сотни набросков и эскизов одежды пятидесятых годов. Бумага уже пожелтела, но краски сохранили яркость. Все рисунки были подписаны буковкой К.

Мадемуазель Клод. Маловероятно, чтобы это расшифровывалось по-другому. Сэмми подтащила стул к окну, взяла кипу эскизов и начала внимательно изучать их при свете ясного дня. Со своего места Саманта видела из окна двор между зданием Дома моды Лувель и серой каменной постройкой, выходящей на соседнюю улицу Кастильон.

На какое-то мгновение Сэмми оторвалась от изучения эскизов: ее внимание привлек паренек на мотороллере — разносчик рекламных материалов, которые он доставал из висящего за спиной тубуса. Молодой человек припарковал «Веспу» рядом с голубым «Рено» и исчез в каменной арке дома, где прежде размещался отель.

Сэмми постепенно привыкала к Парижу. Посыльный в куртке-ветровке, паркующий свой мотороллер во дворе, некогда предназначенном для конных экипажей, — это уже казалось ей почти нормальным. В одном из офисов через дорогу Сэм видела девушку, печатающую на машинке. Близость старины и течение времени, которые столь явственно ощущаются в Европе, вдруг сделали ее сегодняшние проблемы не такими уж существенными. Сэмми вздохнула. Сейчас она прекрасно понимала, что сама виновата в сумятице первых двадцати четырех часов в Париже. Узнать от Минди Феррагамо неприятные известия — одно, но полностью потерять контроль над собой — совершенно другое. Вечер с Аланом де Бо, а потом этот Дешевка Чип — ну чем не ночной кошмар! Это доказало только одно: она очень легко теряет контроль над собой.

Саманта поднесла к свету и принялась рассматривать эскиз делового костюма. Весьма романтичный силуэт — чувствовалось влияние «нового парижского стиля», родившегося сразу после Второй мировой войны: мягкие покатые плечики, зауженная талия и широкая летящая юбка. Поколение, прошедшее ужасную, затронувшую всех войну, жаждало возврата к настоящей женственности — пышная грудь, тонкая талия, округлые бедра. Деловой костюм от мадемуазель Клод оказался весьма простым и в то же время нес на себе отпечаток ни с чем не сравнимого шарма французской высокой моды. Он оказался настолько изящен, что даже сейчас, тридцать с лишним лет спустя, его можно было надеть и выглядеть весьма стильно. Это и есть искусство с большой буквы, размышляла Сэмми, рассматривая эскиз.

На остальных выбранных наугад рисунках Сэмми увидела платья для коктейля, вышедшие из моды в шестидесятых, но теперь возвращающиеся: обнаженное плечо, высокий разрез, узкая, затянутая в корсет талия, пышно собранные сзади юбки. На некоторых эскизах присутствовали даже шляпки с кокетливыми маленькими вуалетками, точно такими, как предлагали сейчас Валентине и Марк Боган для коллекции Кристиана Диора.

Сэмми быстро перебирала листы, мысли путались у нее в голове. Брукси Гудман, эта маленькая дикарка из Нью-Йорка, пришла к выводу, что Сэм Ларедо приехала во Францию для осуществления некоего проекта Джексона Сторма, того самого Короля Сторма, который якобы собирался бросить вызов Парижу, открыв здесь салон «от кутюр» по-американски — этакую блестящую вершину империи массовой моды.

«Не торопись», — повторяла себе Сэм. Как ни заманчиво выглядела возникшая у нее идея, спешить было нельзя. Она еще очень многого не знает о Париже, о французском мире моды. Она еще слишком молода и не имеет необходимого опыта, если не считать пары лет, когда она была «открытием» Джексона Сторма, рекламирующим его одежду. Она недостаточно верит в свои силы, чтобы задумывать нечто значительное. Или она ошибается?

«Я продолжаю совершать ошибку за ошибкой, — размышляла Сэм, — все, что произошло со мной в первые сутки, доказывает именно это».

Взять хотя бы историю с Аланом де Бо. Видимо, она неправильно оценила ситуацию, и это — единственное объяснение последовавших событий. С того самого ужасного воскресного вечера ежедневно в Дом моды Лувель приезжал посыльный и привозил упакованную в золотистую бумагу коробку из «Лашом», самого дорогого цветочного магазина в Париже, с букетом и небольшой карточкой. В понедельник это были темно-красные камелии. На карточке значилось: «Нотр-Дам?» — и никакой подписи. Во вторник прибыли золотоголовые маргаритки и записка: «Лонг-шанс. Скачки?» Сегодня это оказались маленькие зеленые орхидеи. На карточке стояли два слова: «Пикантные шоу?»

Если Сэм и ожидала извинений за сцену в машине, закончившуюся ее побегом, ей пришлось разочароваться. Ничего подобного! Только восхитительные цветы и перечень парижских достопримечательностей, которые он готов ей показать, если она снова надумает с ним встретиться.

Глядя сверху вниз на внутренний дворик, Сэм увидела посыльного с тубусом за спиной, который медленно выкатывал мотороллер со стоянки. Она не понимала Европу. Было в этом образе жизни нечто неуловимое, какая-то утонченность, появившаяся с годами или даже веками. И она, девушка из совершенно другого мира, выросшая в маленьком скотоводческом городке в Вайоминге, не могла переварить это за один вечер. Правда, Сэм сомневалась, что с этим справился бы даже сам Джексон Сторм.

Идея Брукси показалась ей весьма заманчивой. Но для того чтобы завоевать Париж, необходимы миллионы. Джеку не хватит всей его огромной империи, чтобы финансировать такой проект. К тому же понадобится нечто большее, нежели деньги. Кампания в средствах массовой информации займет по крайней мере месяцев шесть, а то и год, чтобы прозвучать убедительно. Джек должен будет оторвать от текущей работы лучшие умы корпорации и направить всю их энергию и таланты на Дом моды Лувель, а это значит, что ведущие сотрудники должны будут покинуть Нью-Йорк именно сейчас, когда дела с реализацией джинсовой одежды и так идут не слишком хорошо. К тому же скажи Джек только слово — и на рынке массовой моды начнется настоящая заваруха, пойдет волна непрошеных советов и различных слухов, ввяжутся все, кто желает Королю Сторму успеха или поражения.

Однако Джек мог бы пойти на это, размышляла Сэмми, покусывая губы и разглядывая эскизы и наброски. Великий Король Сторм, ставший владельцем одного из домов высокой моды Парижа, — это сенсация года для средств массовой информации и для огромного большинства простых людей, которые понятия не имеют, что означает «от кутюр». Вся проблема состоит в том, сможет ли Джек Сторм завоевать в Париже такое же место, как Диор, Ив Сен-Лоран или Карден, или же его вышвырнут вон, как поступили с итальянцами.

Не слишком обольщаясь, Сэмми все-таки понимала, что, займись она этим проектом и прояви определенную сообразительность, успех гарантирован. Это, пожалуй, доказало бы всем: она не предала свой талант, не сдалась, не отступила, даже когда ее фактически вышвырнули вон. Оставалось только продумать, как Джексону ступить на этот путь и не захлебнуться в волне сопротивления, которая неизбежно поднимется. Саманта настолько погрузилась в свои размышления, что не услышала, как вошла Софи, не почувствовала ее присутствия до тех пор, пока манекенщица не склонилась над эскизами, которые Сэмми держала на коленях.

— Le serrurier est ici[29], — раздался голосок рыжеволосой.

Сэмми оторвалась от эскизов. Сегодня Софи выглядела несколько лучше. Исчезла восковая бледность, волосы были приведены в порядок, взгляд перестал блуждать и стал более осмысленным.

— Человек с замками, — сказала Софи по-английски. — Он здесь. Он говорит, вы зовете его.

«Слесарь!» Сэмми нашла название слесарной мастерской на каком-то рекламном стенде на Итальянском бульваре, однако, наговорив на автоответчик заявку по-английски, она решила, что ничего из этого не получится. Из мастерской не перезвонили, но, оказывается, слесарь явился прямо сюда.

Сэмми вскочила, перепрыгнула через разложенные на полу рисунки и поспешила на лестничную площадку. Она посмотрела вниз и увидела поджидающего там невысокого парижанина с орлиным носом, одетого в желтый комбинезон и черный берет.

— Софи! — позвала она. Ей необходима была помощь переводчика. Она перегнулась через перила, жестами показывая слесарю, чтобы тот шел наверх. — Я хочу, чтобы он поднялся и открыл замок на складе, — сказала Сэмми, хватая манекенщицу за руку. — Будьте любезны перевести.