Софи, казалось, ничего не поняла.

— Верх? — Она подняла белую руку, указывая наверх. — Комната там?

— Объясните ему, — попросила Сэмми, — я хочу, чтобы он открыл замок, к которому ни у кого нет ключа.

Теперь, увидев собственными глазами наброски мадемуазель Клод, она сгорала от нетерпения взглянуть на платья, те, что манекенщицы демонстрировали в старом Доме моды Лувель. Сэмми не находила себе места, пока Софи и слесарь в желтом комбинезоне обсуждали, каким образом открыть висячий замок, не ломая его.

— Скажите, чтобы он не терял времени даром и просто сломал его, — прервала она дискуссию. — Объясните, что нам все равно необходим новый замок, получше, и ключ.

И Софи, и слесарь смотрели на Сэмми весьма скептически. Их лица говорили, насколько это трудное дело — сломать висячий замок.

— Входите в лифт, — немного раздраженно приказала Сэмми, — поговорим обо всем прямо на четвертом этаже.

Софи сделала шаг назад.

— Это старый замок, от longtemps[30]. Может, я иду сказать maman?

— Нет, не пойдете. — Сэмми буквально затолкала Софи в лифт. — Вы нужны мне здесь. Объясните слесарю, что делать.

— Нет! — воскликнула Софи, вырываясь. — Лучше я иду говорить maman!

Коротышка в черном берете отступил в лифт, качая головой. Весь его вид говорил о том, что он предпочитает зайти в следующий раз, когда дамы договорятся между собой.

— Ах, черт, Софи, что вы ему наговорили? — закричала выведенная из себя Сэмми.

Их громкие голоса гулким эхом разносились по лестнице. Пока Софи протестующе верещала что-то по поводу необходимости позвать maman, а слесарь высказывал свое мнение, непонимающе пожимая плечами, раздался звук открывающейся двери этажом ниже, где располагались офисы. В то же мгновение послышался знакомый требовательный голос, и через лестничные перила перегнулась фигура директрисы Дома моды Лувель. Она удивленно смотрела наверх.

Прежде чем Сэмми успела остановить Софи, та разразилась потоком взволнованных объяснений. Соланж Дюмер бросилась вверх, ее высокие каблуки громко стучали по мраморным ступенькам, она что-то громко кричала на бегу.

Вслед за директрисой, на ходу застегивая рубашку, по лестнице поднимался высокий широкоплечий мужчина.

Сэмми не видела Чипа с той самой злополучной ночи, но она безошибочно узнала хищные движения его мощной фигуры. «О боже!» — только и подумала она, наблюдая, как он поднимается, перешагивая через две ступеньки сразу.

Она прижалась спиной к стене, чувствуя, как глухо и взволнованно застучало сердце. Саманта уже задумывалась над тем, что будет, когда они встретятся в следующий раз; теперь она получила ответ на свой вопрос. Пульс ее участился, ладони вспотели. Она вдруг почувствовала себя ужасно глупо и не знала, что ей делать.

Соланж Дюмер добежала до четвертого этажа, пронзительным голосом требуя объяснений. Ее слегка выпуклые темные глаза блестели от едва сдерживаемой злости. Она возмущенно уставилась на американку.

Однако Сэмми этого даже не заметила. Она наблюдала за высокой фигурой Чипа, приближающейся к последней ступеньке. На нем были брюки от синего делового костюма, рубашка и галстук с распущенным узлом. Длинными пальцами Чип торопливо застегивал пуговицы рубашки, которая сзади была вытащена из-под ремня.

Саманта поняла, что выражение этого нагловатого, словно высеченного из камня лица, язвительно сжатые губы навсегда запечатлелись в ее сознании. В ту ночь она сходила с ума в объятиях этого человека. Занимаясь с ним любовью, она испытала то сексуальное наслаждение, которого никогда не давал ей Джек. От волнения ей не хватало воздуха, легкие отказывались дышать.

Сэмми заметила, что Чип заправляет рубашку в брюки и поправляет воротничок. Чем же они там занимались? Гладкие рыжие волосы Соланж Дюмер выглядели слегка растрепанными. Дешевка Чип торопливо затягивал узел галстука. Боже правый, да они занимались этим прямо в офисе!

Сэмми оторвалась от стены, злясь на себя за то, что на минуту поддалась панике. Чип явно представляет угрозу. Вообще-то не ее дело следить за тем, чтобы они получили по заслугам. Это следует оставить на усмотрение нью-йоркского руководства, но заниматься подобным безобразием в рабочее время?! По всему видно, они не могли удержаться, не могли не лапать друг друга!

— Софи тут ни при чем, — громко объявила Сэмми. — Это я вызвала слесаря.

Директриса повернулась к дочери, глаза ее гневно сверкали. Софи умоляюще смотрела на Саманту.

— Maman говорит не открывать, — запричитала она.

Сэмми, не обращая на них внимания, встретилась глазами с темным вызывающим взглядом Чипа.

— Переведите ей то, что я сказала. По крайней мере снимите вину с Софи.

Чип скользил взглядом по ее длинным ногам, затянутым в узкие джинсы, по заправленной в них рубашке и снова заглянул ей в лицо, не тронутое косметикой. Светлые волосы Сэм были собраны резинкой в хвост. Он медлил, и в его взгляде затаилась какая-то загадка.

— Соланж говорит, вы не имеете права открывать склад.

Так, значит, «Соланж»?

— Я персональный представитель Джексона Сторма, — спокойно сказала Сэмми. — Меня направили сюда следить за его собственностью, а она включает и склад.

— Са n'existe pas, votre autorite![31] — прервала ее директриса, обращая к Чипу быстрый поток французских слов.

Слесарь осторожно двигал чемоданчик с инструментами к лифту.

— Ну скажите же ему что-нибудь! — закричала Сэмми. — Не позволяйте ему уйти, он мне нужен!

— Вы ко мне обращаетесь? — Темные брови Чипа удивленно поднялись. — Я не имею к этому никакого отношения.

Сэмми понимала, что глупо рассчитывать на помощь близкого друга Соланж Дюмер. но у нее просто не было другого выхода. Уставившись прямо на распущенный узел его галстука, она возмутилась:

— Тогда какого черта вы здесь ошиваетесь?

Он спокойно поправил галстук.

— Я оптовый торговец, любовь моя. Дом моды Лувель — один из моих клиентов.

— Торговец? Не смешите меня! — Она загородила слесарю выход из лифта, но коротышка нагнулся и проскочил у нее под рукой. — Но я обязательно как-нибудь встречусь с вами, чтобы выяснить, чем вы тут торгуете!

Чип устремил на Саманту откровенно наглый взгляд.

— В любое время, любовь моя, в любое время. Только назови место.

Сэмми задохнулась от возмущения. Ей ужасно захотелось съездить Дешевке по физиономии. Он прямо-таки напрашивался на это. Но в то же время эти глаза и хрипловатый голос заставляли ее чувствовать нечто совершенно необъяснимое, вызывающее дрожь. И это был не страх.

Он это тоже заметил.

— Тебе не нужен слесарь, любовь моя. — Темные глаза многозначительно смотрели прямо на нее. — Если тебе нужно что-нибудь открыть, уверен, я могу с этим справиться.

Софи прислушивалась к их репликам; по ее виду можно было догадаться, что она поняла не больше пары слов. Мадам Дюмер удалилась следом за слесарем, сердито похлопывая в ладоши у него за спиной, чтобы он не задерживался и спускался побыстрее.

— Я и сама могу с этим справиться! — крикнула Сэмми. Она была по горло сыта их делишками, к тому же они совершили огромную ошибку, вот так выступив против нее. — Поверьте, я могу и сама!

— Тебе никогда не удастся снять этот замок без ножовки.

Чип озорно вскинул брови и улыбнулся.

— Ну и черт с ним! Я достану ножовку! — Саманта отправилась в дизайнерскую, придумывая на ходу, что бы этакое сказать напоследок. — И не забудьте передать мои слова вашей подружке, ладно?

Стоит, пожалуй, на некоторое время задержаться г» Доме моды Лувель и собственными глазами увидеть, чего дождутся эти двое.

10

— Итак, пикантные зрелища! — объявил Алан де Бо, придерживая дверцу такси. — Выбирайте.

Они оставили «Ламборджини» на стоянке у ресторана «Максим» и поймали такси, чтобы доехать до Монмартра. Теперь Сэм прекрасно понимала, почему они так поступили. Только ненормальный оставит спортивный автомобиль стоимостью сто пятьдесят тысяч долларов на улочках, прилегающих к площади Пигаль, даже если отыщет место для парковки. Район сосредоточения парижских ночных клубов был так же залит ослепительными неоновыми огнями и выглядел таким же бандитским, как 42-я улица и Таймс-сквер в Нью-Йорке.

Весенняя ночь дышала теплом. По тротуарам бродили толпы гуляющих. Взяв Сэмми за руку, Алан увлек ее через улицу. Она успела заметить, что в дверях многочисленных ночных заведений, наблюдая за туристами, торчат какие-то бездельники. Оживленная Пигаль кишмя кишела американцами. По тому, как в их сторону поворачивались удивленные лица, у Сэм появилось ощущение некоторого дискомфорта, словно и она, и Алан были слишком броско одеты. Особенно это касалось ее спутника в безупречном черном костюме от Карачени, с массивными, сверкающими золотом часами от Картье. На Сэмми снова были образцы ее собственной вечерней коллекции «Сэм Ларедо. Когда спускается ночь»; переливающийся серебром топ и атласный жакет прекрасно подходили для «Максима», но здесь выглядели несколько неуместными. Саманта пригнула голову и поспешила за кавалером, мечтая поскорее покинуть улицу.

Алана, казалось, совершенно не трогали уличный шум и внимание окружающих. Он ободряюще прижал к себе ее руку:

— Боитесь, что вас узнают?

— Не такая уж я знаменитость, вам это хорошо известно. — Она ускорила шаг, чтобы выбраться из гудящей толпы. — Большинство из них никогда, слава богу, не видели рекламы джинсов Сэм Ларедо.

— Хм-м, может быть. — Алан повернулся и взглянул на свою спутницу. — Тем не менее вы привлекаете к себе внимание просто потому, что красивы. Точно так же на вас глазели у «Максима».

Это было правдой. Головы им вслед поворачивались даже в видавшем виды пресыщенном «Максиме». Пока они шествовали через зал ресторана вслед за таким же, как и прежний, подобострастным метрдотелем, казалось, что происходит нечто сенсационное. Однако Сэмми решила, что «фанфары» предназначаются главным образом мужчине, с которым она здесь появилась. Алан де Бо, казалось, вызывал у присутствующих, а особенно у официантов и швейцаров, более почтительный трепет, чем персона королевской крови.

Если Сэмми и не поверила сообщению Брукси, что Алан де Бо французский герцог и одна из самых значительных фигур парижского общества, теперь у нее не осталось на этот счет ни малейших сомнений. Сэмми почувствовала облегчение, когда они наконец уселись за столик в отдельном кабинете на третьем этаже ресторана, где, по крайней мере, не было необходимости выдерживать пристальные взгляды и довольно громкие комментарии.

Сэмми краешком глаза взглянула на человека, быстрым шагом ведущего ее вниз по площади Пигаль. Постепенно она кое-что узнавала об Алане де Бо. На борту плавучего ресторана они ужинали в роскошном уединении, отделенные от остальных занавесями. В «Максиме» они укрылись от посторонних взглядов в великолепном, залитом светом свечей кабинете, приготовленном для ужина вдвоем. Очевидно, Алан очень ценил свое право на уединение. И это впечатляло даже больше, чем все знаки внимания, которых требовал в общественных местах Джек Сторм.

— Выбирайте, — предлагал Алан де Бо. — В «Мулен Руж» и «Фоли Бержер» впечатляющие варьете, шикарные костюмы, множество девчушек с обнаженной грудью. Что не станет… — Он ловко отстранил от себя продавца сувениров с подносом, на котором была целая куча маленьких золотистых копий Эйфелевой башни. — Не станет для вас такой уж новинкой. Я имею в виду обнаженные груди. Учитывая то, что сегодня показывают в кино и по телевидению…

Пока они пробирались сквозь толпу, Сэмми буквально висела у него на руке, стараясь не отстать.

— А что еще можно найти, кроме обнаженных грудей и варьете?

— Вот, например, нечто любопытное, — предложил он, останавливаясь. Они оказались прямо напротив небольшого театрика, перед которым не было выставлено ни одного рекламного щита с плакатами или фотографиями. Только название: «Театр „Адонис“. Группа американских туристов выстроилась в очередь. Один за другим они заходили внутрь под присмотром экскурсовода.

Алан взял ее за плечи и, повернув к себе, заглянул прямо в лицо.

— Вы выбрали орхидеи, — прошептал он, — и вот мы здесь. Предлагаемые на сегодня достопримечательности — пикантные шоу, вы не забыли? — В карих с золотинкой глазах мелькнул знакомый лукавый огонек. — Но такое есть и у вас в Нью-Йорке.

Сэмми посмотрела через стеклянную дверь и обнаружила за ней довольно простенький вестибюль.

— Да, но я никогда ничего подобного не посещала.

За два года в Нью-Йорке, даже в качестве Сэм Ларедо Джексона Сторма, она не успела познать всего. Немного нервничая, Саманта облизала губы.

— Да я и не… понимаю, по правде сказать, всех этих цепей и плетей. Я имею в виду… ничего такого… — Она сглотнула. — Эксцентричного или насильственного.

Ее спутник засмеялся:

— Боже мой! Чего вы от меня ожидаете, прекрасная леди? Я ведь сказал вам: пикантные шоу, а не мадам Тюссо.