Жиль оглядел дизайнерскую, чувствуя себя так, будто целых десять горестных лет пронеслось с тех пор, как он покинул комнату тем вечером. Пора было отправляться домой, но прежде следовало успокоиться; наутро Лизиан узнает о несчастье, а может быть, она уже видела происшедшее по телевизору. Он должен представить все в выгодном свете. Ради них обоих.

Со вздохом Жиль потянулся, чтобы выключить флуоресцентную лампу, и услышал звук поднимавшегося лифта.

Ему вовсе не хотелось снова видеться с Абду-лом. Он уже был сыт по горло его переживаниями из-за сына, который отправлялся в Америку с принцессой Медивани, искусительницей, оказывающей на него дурное влияние.

Жиль поднял глаза и, к своему изумлению, увидел в дверном проеме не араба-портье, а почему-то взъерошенного Руди Мортесьера в полузастегнутом пальто.

Некоторое время Жиль тупо смотрел на него. Он слишком переутомился. Его уже посещают призраки.

– Жиль, малыш, – хрипло произнес призрак, – я только что испытал самое грандиозное переживание в своей жизни!

Жиль начал сползать с табуретки.

– Руди, что ты делаешь здесь? Ты знаешь, который теперь час? Сейчас же середина ночи!

Руди бросил на него странный взгляд.

– Я, Руди Мортесьер, провел с милой Лизиан десять часов. Только подумай об этом, – сказал он, возвышая голос, – я провел с этой изумительной женщиной, твоей женой, целых десять часов! Все это время я держал ее за руку и дышал вместе с ней. Усердно.

– Боже мой! – Жиль ринулся к нему, спотыкаясь о мешки и коробки. – Руди, черт тебя побери… скажи же, в чем дело!

– Разве я тебе еще не говорил? Жиль, мой дорогой мальчик, Лизиан в больнице… вместе с твоим новорожденным наследником!

Жиль чувствовал себя так, будто получил удар в солнечное сплетение. Он прислонился к шкафу с бумагами, силясь отдышаться. Голова его шла кругом.

– Она родила? – с трудом проговорил он.

– Да, да! Что за чудесная женщина! Она позвала меня, Жиль, потому что не хотела лишать тебя великолепного триумфа нынешнего вечера, даже когда у нее начались схватки. Она так рисковала! Такая отвага! Я провел с ней все время до того момента, когда ее доставили в родильное отделение. Я просто потрясен! – Руди совершенно искренне возвел глаза к небесам. – Представляешь, я присутствовал при появлении на свет этих крошек!

– Руди! – Жиль почти кричал. – Моя жена… С ней все в порядке? Это мальчик или девочка?

– С Лизиан все хорошо. Она просто счастлива, – заверил его Руди. – Она хочет видеть тебя прямо сейчас.

Жиль медленно закрыл глаза.

– Слава Богу, – прошептал он и тут же воскликнул: – А ребенок? Он здоров?

– Ты счастливый отец, Жиль. Теперь у тебя прекрасная маленькая девочка и прекрасный маленький мальчик. Я получил специальное разрешение и наблюдал за родами через стекло родильного отделения. Это было феноменально! Лизиан, конечно, уже знала, что ждет двойняшек. Но, Жиль, что за удивительная женщина! Она не желала причинять тебе беспокойство со всеми…

Руди Мортесьер неожиданно обнаружил, что обращается к бесчувственному телу, осевшему на пол перед шкафчиком с деловыми бумагами. Он указательным пальцем поправил на носу очки и наклонился вперед.

– Жиль, дорогой мальчик, что с тобой? – произнес Руди. – Жиль!

Но Жиль Васс молчал – он потерял сознание.


Парижская ночь была холодна. Порывы ледяного ветра гнали легкую мерцающую поземку по тротуарам. Лакис ожидал Элис внизу в «Даймлере» с включенным двигателем. У девушки не было времени нежиться в теплой ванне, и она наскоро приняла душ. Переодевшись в черное шерстяное платье, Элис надела бриллиантовые с изумрудами серьги Николаса Паллиадиса и длинное манто из собольего меха.

В зеркале отразилось ее лицо, обрамленное темными мехами, на ушах переливались бриллианты и изумруды. Да, не сказала бы она, что всегда желала выглядеть именно так.

Однако в то же время это была низкооплачиваемая модель, которую дед Николаса Паллиадиса не хотел видеть замужем за своим внуком. Женщина, которую желал Николас Паллиадис. И именно та особа, с которой собственный брат из-за систем безопасности и баррикад, возведенных достатком и властью, стремился связаться, урезонить и… последние несколько месяцев даже запугать.

Элис повернулась, чтобы осмотреть себя со всех сторон.

Это к тому же была трудолюбивая модель Дома моды, используемая Жилем Вассом в качестве вдохновляющего начала для его творений. И идеализированный предмет подражания, на который глупая маленькая принцесса Жаклин расточала свою пылкую привязанность.

Кем она была до этого? – задалась мыслью Элис. Неудачливой студенткой. А еще раньше? Одинокой и запуганной девушкой. Неужели она хочет вновь стать такой?

«Нет», – сказала себе Элис. Теперь она знала, что объятия мужчины делают женщину уверенной в себе. Быть любимой – значит быть защищенной.

Ее укоряли за холодность и черствость, за то, что, имея красивую внешность, она не способна была дарить свою любовь. Но все это оказалось неправдой. И доказательством тому служит ее любовь к Николасу Паллиадису.

Настоящее откровение. Это изменило всю ее жизнь. «Это изменило меня, – подумала Элис, глядя в зеркало. – Вот такая я теперь, и я буду бороться за свое счастье».

На этот раз она не станет спасаться бегством.


Лакис подкатил лимузин к боковому входу парижского центрального управления полиции, открытого в ночное время.

– Хотите, чтобы я вошел вместе с вами? – спросил он у Элис.

Та отрицательно покачала головой. Визит в полицейский участок был пугающим сам по себе, но не шел ни в какое сравнение с тем, что предстояло ей дальше. К счастью, недавний разговор по телефону с братом подтвердил, что она может рассчитывать на серьезную поддержку.

В дверях ее встретил тот самый молодой адвокат в очках, с которым она накануне ночью имела краткую беседу на рю Камбон. Он кинулся ей навстречу.

– Мисс Мелтон, – произнес он, когда Элис устремилась вперед, неся с собой порыв холодного зимнего воздуха, – я хочу сказать, что вы окажете большую поддержку своим решением…

– Покажите мне наших адвокатов, – прервала его Элис. У нее не было особенного желания быть любезной с человеком, который так часто запугивал ее по телефону.

Он услужливо подвел ее к группе людей в темных деловых костюмах, стоявших в приемной комнате. Четверо других хорошо одетых мужчин стояли у конторки.

– Это адвокаты «Паллиадис-Посейдон»?

– Да, Фаркас и Симон из их булонского офиса, Андропулос только что прилетел из Греции на одном из самолетов компании Паллиадиса. У них все прекрасно организовано, если они смогли так быстро прислать сюда Андропулоса. – Молодой адвокат поколебался и почтительно добавил: – Они знают, кто мы, мисс Мелтон, и имели возможность ознакомиться с ситуацией. Однако им нелегко примириться с положением вещей.

«Трудности будут и у Николаса Паллиадиса», – подумала Элис, чувствуя некоторую неловкость.

Укутанная в роскошный соболий мех, с бриллиантами, сверкавшими во взъерошенных ветром волосах, она выглядела отчужденной и надменно аристократичной в освещении флуоресцентных ламп, на фоне окрашенных в зеленый цвет коридоров и запустения парижского центрального управления в часы раннего утра. Однако колени ее дрожали.

Элис была полна решимости не позволить Николасу попасть в сети, расставленные Крисом Форбсом, с какими бы разоблачениями ни выступил журнал «Форчун». Однако это означало, что в следующие несколько часов ей предстоит поставить на карту очень многое. Включая, вероятно, свои собственные шансы на счастье.

Молодой адвокат поспешно представил французских юристов банка «Мелтон»: Мишель Юри, Эмиль Леонар и Джек Хаммерсмит из парижского офиса. Энергичность адвокатов, если принимать во внимание то, что все они были подняты с постели, вызывала почтительное удивление. По мнению Леонара и Хаммерсмита, обвинения, выдвинутые против «Паллиадис-Посейдон» и Николаса Паллиадиса в качестве главного исполнительного директора, вряд ли находятся в сфере французской юрисдикции.

– «Паллиадис-Посейдон» действует в основном под панамским флагом, – сообщил ей старший парижский юрист. – Начало законного дела против них потребует не одного месяца расследований. Тем не менее… – Он недоверчиво пожал плечами. – Арестовывать молодого Паллиадиса на балу в «Гранд опера»! Похоже, что кое-кто… э-э-э… желал что-то доказать?

– Кое-кто желал его унизить. – Элис чувствовала, что должна внести некоторую ясность. – Но мы… мой брат не желает, чтобы Паллиадис провел в тюрьме хотя бы еще час.

Адвокаты обменялись взглядами.

– Юридический штат Паллиадиса сбился с ног, – вставил Мишель Юри. – Они провели здесь несколько часов, пытаясь пробиться к Нико. В конце концов, мы внесли за него залог. Это, конечно, не прибавило нам популярности. – Он улыбнулся. – Зато Нико должны выпустить в ближайшее время.

Элис представила себе Николаса Паллиадиса за решеткой все в том же белом фраке. К этому времени он, должно быть, уже узнал, кому обязан своим пребыванием в этом месте. Ей стало страшно за дальнейшую судьбу Кристофера Форбса.

– Паллиадис пытался противостоять торговцам оружием и переживал далеко не лучшие времена. Несколько раз он подвергался сексуальному шантажу, дважды на него нападали. Он очень храбрый человек.

– Да, я знаю. – Элис не нужно было доказывать, как отважен Николас; она это знала лучше, чем кто-либо другой.

Мишель Юри огляделся вокруг:

– Может быть, стоит провести небольшое совещание с юристами Паллиадиса? Они совершенно не осведомлены о том, какую роль мы играем в этом деле, и это их, естественно, беспокоит. При нас документы, проясняющие многие вопросы.

– Да, отдайте им бумаги. – Элис видела, что юристы Паллиадиса наблюдают за ними с настороженной враждебностью. – Вам придется объяснить им, почему банк «Мелтон» занимает теперь руководящую позицию. Но с Николасом Паллиадисом я поговорю сама.

Она встретила удивленные взгляды адвокатов, несомненно, знавших о бунте Элис, приведшем ее в Сорбонну, и о ее дальнейшей судьбе. Знали они и о попытках брата принудить ее вернуться домой. По их лицам было видно, что они уполномочены давать ей советы, что делать. Но никак не наоборот.

Элис приготовилась к спору, но в тот самый момент в дальнем конце коридора появился Николас Паллиадис в сопровождении двух мужчин.

В помятом белом фраке он выглядел нелепо в этих стенах. Его волосы растрепались и прядями свисали на лоб. Под одной из густых бровей Элис заметила яркий кровоподтек – очевидный результат борьбы с полицейскими, производившими арест. Выражение его лица не поддавалось описанию. «Дикое» – было единственным определением, пришедшим на ум Элис.

Адвокаты Паллиадиса мгновенно окружили его, темпераментно говоря что-то по-гречески, но Николас грубо отмахнулся от них. Он оглядел комнату, мгновенно заметив Элис. Его черные глаза равнодушно скользнули по собольему манто и бриллиантовым серьгам.

Элис почувствовала паническую дрожь.

Он выглядел таким мрачным, таким отчужденным. Она понимала, что скорее всего у нее ничего не получится. Может быть, Николас и не любил ее никогда, а все это плод ее фантазии!

Но ей нужно попытаться.

Элис шагнула ему навстречу, когда он проходил мимо регистрационного стола.

– Нико, – позвала она, затаив дыхание.

Он даже не посмотрел в ее сторону.

«Он знает!» – пронеслось в голове Элис, но уже в следующее мгновение она поняла, что это невозможно.

Адвокаты Паллиадиса двинулись вперед, но юристы Мелтона поспешили за ними, доставая на ходу какие-то документы. Николас Паллиадис исчез за дверью.

Элис побежала за ним и выскочила на ночную улицу.

Уличные фонари не горели, здание управления полиции было погружено в предрассветные сумерки. Элис спустилась по покрытым тонким слоем льда ступеням. Высокие каблуки лишали ее возможности быстро двигаться.

– Николас, прошу тебя, остановись! – задыхаясь, крикнула она.

Паллиадис продолжал идти.

Она все же догнала его и схватила за руку.

– Лакис все рассказал мне!

Паллиадис вырвался.

– Что, черт возьми, Лакис знает об этом?

Николас шагнул на обочину, нетерпеливо оглядываясь в поисках такси. Но не в такой час и не в таком районе можно было рассчитывать поймать машину.

Глядя на него, Элис подумала, что он без пальто стоит под снегопадом. Украдкой она дотронулась до тонкого сукна его костюма. «Боже, так он совсем закоченеет!»

– Человек из химчистки в Пантене вовсе не мой любовник, – сказала она. – Ты же знаешь, что нам пришлось отдать костюмы в химчистку, что и стало причиной несчастья. – Только теперь Элис поняла, как абсурдно звучала ее ложь. Николас и минуты не мог поверить в подобную чушь. – Бедняга… Серьги были всего лишь залогом. У меня совсем не было денег.

Он упрямо продолжал идти вперед, будто и не слышал ее.