Он с ужасом увидел, что она отодвигает задвижку.

— Это мой брат, — объяснила она. — Мне очень неприятно…

Эрнст ожидал увидеть чернокожего воина под три метра ростом, но им оказалась миниатюрная блондинка, у которой глаза вылезли из орбит от необычного зрелища. За ней вошли тщедушный мужчина и высокий брюнет, типичный метис, которых Флюгге почему-то больше всего боялся. Он вскочил на ноги и бросился в ванную.

— Кто это? — спросил Ландо.

— Кто позволил тебе прийти сюда? — вопросом на вопрос ответила Инес ледяным тоном.

Только теперь она заметила пистолет в опущенной руке Ландо.

— Ты сошел с ума! Убирайся отсюда!

Он зло посмотрел на нее и медленно произнес угрожающим тоном:

— Заткнись! Выставь за дверь этого мудака и приготовь кофе для моих друзей.

— Приготовь сам и убирайся!

От резкой пощечины ее голова дернулась, как шарик пинг-понга. Ошарашенная, она машинально подняла руку к лицу: никогда раньше Ландо не бил ее. Разочарованным голосом она сказала:

— Ты не прав, Ландо.

— Свари кофе!

Она направилась в кухню. Проходя мимо телефона, Инес спокойным, естественным движением сняла трубку. Указательный палец запрыгал по кнопкам. Ландо медленно поднял руку с пистолетом в ее сторону.

— Положи трубку. Я пью кофе с двумя кусочками сахара.

Мгновение Инес колебалась, но выражение глаз мужчины, стоявшего перед ней, не имело ничего общего с Ландо, которого она знала.

— Я не знаю ни что тебе нужно, ни почему ты так себя ведешь, но когда ты выйдешь за порог этой квартиры, ты никогда больше сюда не возвратишься.

Ландо повернулся к О’Бройну и Зазе, окаменевшим возле двери.

— Вам сколько?

— Что? — вздрогнул О’Бройн.

— Сколько сахара? — терпеливо повторил Ландо.

— Без сахара…

— А вам?

— Какой кофе! — гневно сверкнула глазами Заза.

Из ванной донесся жалобный голос Флюгге:

— Инес… Инес…

Она сделала шаг, но Ландо жестом руки остановил ее и, подойдя к ванной комнате, настежь распахнул дверь. Эрнст Флюгге, двухметровый колосс, с жалким видом стоял в душевой кабинке и пытался отвернуть краны.

— Чем могу быть вам полезен? — вежливо спросил Ландо.

— Извините, — пробормотал гигант, — не могли бы вы подать мне одежду… пожалуйста… она в гостиной.

Ландо сделал два шага вперед, резко схватил его за руку и, потянув на себя, развернул лицом к двери. Затем сильным толчком катапультировал его в комнату.

— Возьми сам и вон отсюда! — Он с отвращением посмотрел на свои испачканные руки. — Да он же липнет, эта жирная свинья!

— Это мед, — спокойным голосом сказала Инес. — Или ты не любишь мед?

Озадаченный, Ландо посмотрел недоуменным взглядом на присутствующих.

— Не любишь что?

— Эрнст платит мне за то, что я намазываю его медом. Если это ему нравится, то какое тебе до этого дело?

Ландо рассмеялся. Вначале никто ничего не понял. Не выдержали нервы у О’Бройна: он издал глухой хохоток, перешедший скоро в безудержный смех. Отчаянно покусывая губы, пробовала сдержать себя Заза, но и она затряслась в приступе охватившего ее смеха. Сцена была гротескной! Флюгге безуспешно пытался надеть рубашку. Стоило материи раз прикоснуться к телу, как она превращалась в клейкую ленту.

Когда немец начал натягивать носки, Инес, которая до сих пор сохраняла серьезность, поддалась общему настроению и сквозь смех, с трудом произнося слова, сказала:

— Не злитесь на меня, Эрнст… Не злитесь! Это — подонок! Он заплатит мне за свое хамство…

Когда Флюгге, держа туфли в руках, вышел из квартиры, довольный, что все так благополучно для него завершилось. Мортимер затравленным взглядом посмотрел на Ландо.

— Скажите, вы долго намереваетесь нас здесь держать?

Ландо резко оборвал смех. Его губы плотно сжались в горизонтальную линию. Он снял трубку телефона и сказал:

— Ты узнаешь об этом через несколько секунд.

* * *

В Нью-Йорке Моше Юдельман отвел Фолько Мори в сторону и дал последние конфиденциальные инструкции:

— Итало — человек нервный и импульсивный. Может случиться так, что за ним будут следить, и он этого даже не заметит. Никому не позволяй за ним шпионить. Если только кого-нибудь заподозришь, ликвидируй!

— Ликвидировать?

— А ты хочешь нарисовать его портрет?

Проще говоря, следовало убивать всех, кто проявит нездоровый интерес к персоне Малыша Вольпоне. Патроны парят в облаках… Их приказы должны претворяться в жизнь, но способ их осуществления они предлагают найти тебе самому…

Сидя в машине, взятой напрокат, в ста метрах от морга, Фолько Мори почувствовал легкое покалывание в позвоночнике, узнав высокого блондина, которого «выловил» еще в аэропорту.

Из аэропорта этот тип поехал в такси следом за Итало, не подозревая, что сам находится на крючке у Фолько. Теперь он делал вид, что интересуется магазинами, прохаживаясь вдоль витрин, в то время как шофер, сидя в своей развалюхе, читал «Сюисс». А Пьетро Беллинцона, которого Вольпоне тормознул у входа в морг резким движением руки, казалось, понятия не имеет, что находится под наблюдением. Едва Итало скрылся за дверью, как Пьетро метнулся в кондитерскую лавку и выскочил оттуда с огромным пакетом пирожных, которые начал поглощать с такой поспешностью, словно боялся, что через секунду-другую их у него отберут.

Рассчитывать на него Фолько не приходилось. Итак, если визит Итало в морг имеет какое-то значение, значит, парниша не должен никому об этом говорить. Фолько машинально почесал спину и ощутил успокаивающее присутствие ножа в футляре, закрепленного высоко между лопатками. Ему достаточно было доли секунды, чтобы выдернуть его и поразить цель. К сожалению, он был не в цирке и не в ночном Нью-Йорке, а в Цюрихе, таком чистом городе, что неудобно было даже плюнуть на тротуар. Об убийстве, которое выглядело бы как насильственная смерть и повлекло за собой ненужные осложнения, не могло быть и речи. Только «несчастный» случай… Над этим надо было поразмышлять…

Опасаясь не выполнить указаний Юдельмана, он прокручивал в голове все новые и новые способы ликвидации блондина, но ничего, кроме насилия, не вырисовывалось. Фолько вышел из машины, решив довериться интуиции и своему дару импровизатора. Небрежной походкой он направился в сторону такси, взывая к Богу, чтобы Беллинцона, стоявший в этот момент к нему спиной, не заговорил с ним, если вдруг обернется. Малейшая ошибка, и тип, который не спускает с Пьетро глаз, раскусит их. Не доходя трех шагов до своего напарника, Фолько сказал тихим, но четким голосом:

— Пьетро, это Фолько. Не оборачивайся, не смотри на меня.

Беллинцона так великолепно сыграл свою роль, что Фолько засомневался, услышал ли он его. Когда Фолько поравнялся с ним, Беллинцона смял бумажный пакет в комок, поискал глазами, куда бы бросить, и, не найдя урну, сунул его в карман пиджака.

Фолько прошел мимо, продолжая свой путь. В какой-то миг он готов был пойти блондину навстречу и просто сунуть ему нож в живот. Он отчаянно искал возможность избавиться от «топтуна». Избавиться от него можно будет при более благоприятных условиях, а пока надо помешать ему продолжать следить за Итало.

Небольшое дорожное происшествие должно разрешить эту задачу… Но никто из них не подозревал о присутствии Рико Гатто, который тоже попадет в ловушку, подстроенную Фолько…

ГЛАВА 6

— У вас назначена встреча?

— Нет.

— Не знаю даже, на месте ли мистер Клоппе.

Мужчина в черном, не мигая, сверлил ее взглядом. Смутившись, секретарша поспешно добавила:

— Не могли бы вы назвать свою фамилию?

— Вольпоне, — ответил он, в упор рассматривая ее.

Она покраснела и исчезла за дверью кабинета, облегченно вздохнув, что ушла от этого странного типа, растревожившего ее. Странное, непроницаемое, как маска, лицо… И этот непрекращающийся тик, от которого приподнимались уголки рта в неестественной и пугающей улыбке. И угнетающий траурный вид: черный костюм, такого же цвета галстук, черные носки. Ангел смерти!..

— Мистер Клоппе, к вам посетитель.

— Кто, Марджори?

— Говорит, что его фамилия Вольпоне.

Клоппе удивленно поднял голову: он ждал О’Бройна, а пришел Вольпоне. А ведь этот врунишка адвокат сказал, что Вольпоне уже в Соединенных Штатах. Прекрасная возможность прояснить ситуацию!

— Скажите мистеру Вольпоне, что я приму его. Через минуту я освобожусь.

Марджори вышла, и на лице Клоппе появилось выражение полуразочарования… С одной стороны, он может предупредить Дженцо Вольпоне о нечистоплотном маневре О’Бройна, а с другой… Ему было жаль расставаться с деньгами, которые с пользой для него могли бы еще полежать день-другой в Шаане, у его друга Эжьена Шмеельблинга, «банкира всех банкиров». За три полных дня его доход составит 328 764 доллара, не говоря о 0,125 процента от двух — двух с половиной миллиардов долларов! «Аллилуйя!»— прошептал он. — Мистер Вольпоне, — доложила Марджори.

Хомер встал, чтобы встретить того, кто три дня назад доверил ему «общак» сицилийской мафии. Вытянув руку вперед для приветствия, он шагнул к двери. Каково же было его удивление, когда перед ним возник незнакомец. Слишком поздно, чтобы дать незваному гостю от ворот поворот: эта дурочка Марджори уже закрыла тяжелую дверь, обитую натуральной коричневой кожей.

— Вы — Хомер Клоппе? — спросил незнакомец.

— Да, — холодно ответил Клоппе. — Мне кажется, произошла ошибка. Вероятно, моя секретарша назвала не ту фамилию.

— Моя фамилия Вольпоне, Итало Вольпоне.

Скрывая свое удивление, Хомер всматривался в это трагическое, замкнутое лицо, ощущая неясную, магнетическую силу угрозы, исходившую от иностранца.

— Я младший брат Дженцо Вольпоне, — добавил Итало. Он быстро сунул руку во внутренний карман пиджака. — Удостоверьтесь, это мой паспорт.

Банкир внимательно просмотрел документ.

— Все в порядке? — спросил Вольпоне.

— Не желаете ли присесть, мистер Вольпоне?

Итало не шелохнулся.

— Предполагаю, что вы в курсе ужасной новости.

Брови Хомера взлетели вверх. Он сел в кресло и принял позу внимательного слушателя. Адамово яблоко Вольпоне безостановочно бегало вверх-вниз, словно он никак не мог проглотить слюну. Наконец с невероятным усилием он произнес:

— Мой брат мертв.

Клоппе непроизвольно напрягся.

— Его убили! — с ненавистью сказал Вольпоне. — Вы встречались с О’Бройном в один из этих трех дней?

— О’Бройн?

— Мортимер О’Бройн! Так он должен был представиться. Он пытался связаться с вами?

Клоппе покусывал губы и нервно перебирал пальцами авторучку.

— Я жду вашего ответа, — не выдержал Итало.

— Как произошло это несчастье с вашим братом? — сочувственно спросил Клоппе.

— Вы читаете газеты?

— Гмм… преимущественно финансовые.

— Спустя три дня после вашей встречи с Дженцо на оградительной решетке поезда, прибывшего в Цюрих… — И опять быстро-быстро забегал кадык, а в уголках глаз Вольпоне появились слезы, — …нашли оторванную ногу моего брата…

— Это ужасно! — искренне воскликнул Клоппе. — Его ногу?..

— Да.

— Но… мистер Вольпоне, как вы можете утверждать, если не видели тела?

— Я только что приехал из морга! — резко оборвал его Итало. — Я заявляю!.. Я заявляю, что мой брат мертв! Я утверждаю, что ему помогли умереть! Я клянусь, что О’Бройн заплатит своей жизнью за это убийство!

Клоппе вдруг почувствовал, что его трясет.

— Послушайте, мистер Клоппе! Находясь в Нью-Йорке, я лично получил телеграмму, в которой он сообщил, что доверил вам деньги! Сейчас моего брата нет в живых, а О’Бройн исчез!

Опустив голову, Клоппе продолжал поигрывать авторучкой. Вольпоне глубоко вздохнул.

— Не беспокойтесь, мы разыщем эту вонючку. Это всего лишь вопрос времени! Для вас ничего не изменилось. Я прошу вас перевести деньги согласно указаниям моего брата.

Клоппе осторожно кашлянул и поднял глаза на собеседника.

— О каких деньгах вы говорите?

Итало показалось, что он ослышался.

— Что вы сказали?

— Я спрашиваю вас, о каких деньгах вы говорите?

Это было так неожиданно, что на какое-то мгновение Итало лишился дара речи. Он смотрел на банкира, как на марсианина.

— Как «о каких деньгах»? О наших! О двух миллиардах долларов, которые мой брат временно перевел в ваш банк!

Авторучка замерла в пальцах Клоппе. Не дрогнув ни одной ресницей, он сказал абсолютно ровным голосом: