– Но маму погубил не папа, а я, – вздохнула Луиза. – И маму, и Питера.

– Не может быть, вы на себя наговариваете, – покачал головой Хью. – Вы не в состоянии причинить вред ни одному живому существу, не говоря уже о близких людях. Даже если ваш брат унаследовал от отца все худшие качества, вы бы его и пальцем не тронули.

– Нет, Питер был очень милым, хорошим мальчиком. Правда, умом не отличался, но этот недостаток он восполнял теплотой и нежностью. Готова поспорить, более очаровательного малыша, чем наш Питер, вам встречать не доводилось. Мы с Китом и Беном целыми днями носились по улицам как угорелые и играли в догонялки, а Мария с Питером сидели дома с мамой и учили уроки, как подобает прилежным детям.

– Но Кит старше вас не меньше чем на пять лет. Значит, ваши совместные игры, видимо, долго не продлились?

– Да, конечно, – медленно покачала головой Луиза. При мысли о том, что она натворила и почему, ее бросило в дрожь. – Кит начал ходить в море, когда мне было лет семь-восемь. Но, как только брат возвращался домой, сразу принималась ходить за ним хвостом. Как ни старался Кит от меня отделаться – бесполезно. Вдобавок мне нравилось блеснуть ловкостью и найти способ последовать за братом и Беном, куда бы те ни отправились. Сами понимаете, очень расстраивалась, когда они отбывали в очередное плавание. Очень злилась на папу, потому что из-за него мы были совсем нищими и не могли записать Кита в школу, как мечтала мама. При одной мысли, что может случиться кораблекрушение, меня бросало в дрожь. А папа играл и пил как ни в чем не бывало, да еще и требовал хорошую еду – даже если ради этого жене и детям приходилось во всем себе отказывать. Впрочем, папу эти соображения не особо заботили. Единственное, что его волновало, – впечатление, которое он производит на своих приятелей и знакомых. Конечно, люди из хорошего общества от него давно отвернулись…

– Понимаю, – задумчиво произнес Хью.

– Но я не имею ни малейшего права его осуждать, потому что сама повела себя не лучше. Яблоко от яблоньки недалеко падает. Я ведь тоже была завзятой эгоисткой и думала только о себе, – с глубоким раскаянием в голосе произнесла Луиза. – Когда мама просила что-то сделать, пропускала все ее слова мимо ушей. А если все же приходилось взяться за хозяйственные хлопоты, работала кое-как и сбегала при первой возможности, стоило маме отвернуться. Она ведь держала пансион, а денег на слуг у нас не было, поэтому многое приходилось брать на себя. Другие дети моего возраста, растущие в бедных семьях, уже сами зарабатывали себе на пропитание. Я же только играла с друзьями и шаталась без дела.

– Вы к себе слишком строги. Думаете, на вашем месте я вел бы себя по-другому?

– Вы были мальчиком, поэтому устроились бы на какое-нибудь судно, как Кит и Бен. Кстати, отчасти из-за его частых отлучек я была такой сорвиголовой. Без брата мне было очень одиноко.

– Значит, выражусь так – будь я девочкой, вел бы себя так же, как вы, – с улыбкой заверил Хью. – Что и говорить, приятного в вашем положении было мало. Не говоря уже о том, что вы очень сильная и умная, и то, что вы сумели выжить и уцелеть в такой суровой среде, только лишний раз это доказывает.

Слова Хью несколько ее ободрили.

– Выставляете меня какой-то героиней, но я этого совершенно не заслуживаю, капитан.

– Зато вы впадаете в другую крайность – изображаете себя воплощением зла.

– Изображаю? Я убила маму и Питера! Что вы на это скажете? – с горечью произнесла Луиза. Когда Хью узнает всю историю, у него сразу пропадет желание ее утешать.

– Каким образом? – спросил он. Оставалось только удивляться, что он до сих пор не шарахнулся прочь с гримасой отвращения на лице.

– Кит и Бен отправились в очередное плавание, поэтому после их отплытия я, как обычно, очень скучала и была в дурном настроении. В один далеко не прекрасный день, наспех покончив с шитьем и домашними обязанностями, сбежала из дома куда глаза глядят. Был самый разгар лета, и по ночам было светло, почти как днем.

Поэтому выбралась из окна детской и не возвращалась до утра. Спала на очень удобной крыше в районе Мэйфер. Там оказалось намного прохладнее и удобнее, чем в нашей тесной комнате. Да и дом у нас был старый и ветхий. Его давно следовало снести. Так долго он простоял каким-то чудом. А с утра, проснувшись, решила пробежаться по еще безлюдным улицам. Просто так, забавы ради. Вот только улицы я выбрала те, от которых следовало держаться подальше, и принесла домой нежданный подарок – тиф. – Луиза некоторое время молчала, уставившись в темноту. Затем продолжила свой печальный рассказ: – Первым умер Питер. А мама была так сражена горем, что у нее не хватило сил, чтобы побороть болезнь. Мария поправилась через несколько дней – у нее тиф протекал в легкой форме. Я же болела довольно долго, поэтому не сразу узнала, что произошло. А когда мне все рассказали, эта несправедливость привела меня в отчаяние. Ведь в случившемся виновата я, а пострадали мои близкие!.. Мы с Марией кое-как пытались справиться со свалившимся на нас несчастьем. Совместными силами старались содержать пансион в порядке. Хорошо, что помогали миссис Калхоун и Абель. Да и папа время от времени вносил свой вклад – конечно, в те редкие дни, когда бывал дома. А потом вернулся Кит. Причитавшаяся ему доля груза принесла неплохую прибыль, и теперь у нас появились средства. Тогда-то Кит отправил и меня, и Марию жить к дяде и тете. Брат платил и за наше содержание, и за обучение. Я же старалась, насколько возможно, быть прилежной и искупить свой грех. Но разве такую вину загладишь?..

– Вы не сделали ничего дурного, глупая вы женщина. Объявлять себя виновницей болезни матери и брата – просто смехотворно!

Луиза чувствовала, как от Хью исходит досада. Конечно, очень трогательно, что он пытается ее оправдать, ведет себя как настоящий джентльмен, которым наверняка и является.

– Между прочим, в тот день я вообще не должна была выходить из дома. Если бы не сбежала, мама и Питер были бы живы, – печально возразила она.

– Так можно сказать про что угодно. Возьмите любое великое историческое событие и представьте, что было бы, сложись обстоятельства по-другому. Раз уж на то пошло, не повстречайся наши родители, мы бы с вами сейчас не сидели здесь! И вообще, вам не хуже меня известно, что в городских трущобах свирепствует множество опасных эпидемий, особенно в теплое время года. Или, по-вашему, чувством вины должен мучиться каждый мясник, пекарь или свечных дел мастер, через свой товар принесший в дом покупателя болезнь?

– Нет, конечно, однако эти люди не имеют намерения причинить вред. Я же совершенно сознательно нарушила все до единого правила безопасности, которые внушала мама. Не говоря уже о том, что из-за моей затянувшейся прогулки она наверняка не спала всю ночь и поэтому оказалась более восприимчива к болезни.

– Выходит, в детстве вы были такой же упрямой и несносной, как и теперь, – и что с того? Уверяю вас, вы не одна такая, – нетерпеливо отмахнулся Хью.

– Знаю, – пробормотала она.

Хью рассмеялся. При звуках этого низкого мужественного смеха Луиза невольно ощутила, как по телу растекается приятное тепло.

– Сомневаюсь, что люди, которые вас любят, захотели бы, чтобы вы изменились до неузнаваемости и превратились в воплощение кротости – даже несмотря на все ваши недостатки, – почти ласково продолжил Хью.

– Но ведь из-за меня умер Питер, – упавшим голосом повторила Луиза.

– А теперь представьте, каково было бы вашему брату Киту и Бену Шоу, если бы, вернувшись домой, они узнали, что вы с сестрой тоже скончались от тифа? Болезнь не выбирает своих жертв и не руководствуется соображениями справедливости, Луиза. Никто из вашей семьи не заслуживал того, чтобы умереть – или нести на себе бремя вины за то, к чему совершенно не причастны. Причина трагедии – в ужасающих условиях, в которых живут бедняки. Я бы сказал, с вашей стороны брать всю ответственность на себя несколько высокомерно. Неужели сами не понимаете, что ваша матушка наверняка не желала бы, чтобы вы казнили себя? Судя по вашему рассказу, у меня сложилось впечатление, что эта женщина очень любила своих детей. Будь она с нами сейчас, наверняка заявила бы, что вы болтаете полную чушь. Да еще и возомнили, что не должны заводить семью и рожать детей, только потому, что она и ваш младший брат не смогли побороть коварную, опасную болезнь, которая каждый день сражает даже сильных, здоровых мужчин.

– И все же я не должна была убегать.

– Допустим, но вы ведь не один раз такое проделывали. Сами говорите, что спешили на улицу при любой возможности и носились по всему городу, вместо того чтобы, как подобает примерной девочке, сидеть за шитьем или корпеть над книгами. Учитывая ваш неугомонный характер, именно этого и следовало ожидать. Не относитесь к себе слишком строго и не корите себя даже за эти невинные забавы и маленькие удовольствия. Вы ведь и так были лишены слишком многого, причем речь не только о роскоши, но и об элементарных удобствах. Причиной тому были тщеславие и эгоизм вашего отца, не интересующегося нуждами близких. Теперь понимаете, что слишком много на себя берете? Ну а детские шалости – вещь естественная. Вы в любом случае вскоре бы из них выросли. Не говоря уже о том, что вскоре ваш брат смог обеспечить вам тот образ жизни, которого вы заслуживали с самого рождения.

– Хью, он так переживал, – доверительным тоном сообщила Луиза и, не удержавшись, всхлипнула. – Слышала, как он плакал по ночам, когда думал, что мы с Марией уже спим. Однажды ночью папа, как всегда, вернулся домой пьяным. Они с Китом повздорили и наговорили друг другу много гадостей. Наконец папа развернулся и выбежал из дома, а на пороге поклялся, что ноги его здесь не будет, пока Кит снова не отправится в море. Два дня спустя тело нашего отца нашли в Темзе. Папа был настолько пьян, что совершенно не разбирал дороги и не мог отличить воду от твердой земли. Но и этой трагедии не случилось бы, если бы он в ту ночь не поссорился с Китом.

А ругались они из-за того, что произошло по моей вине.

– Не сомневаюсь, Кита из-за этой истории тоже гложут угрызения совести. Он ведь отличается таким же ослиным упрямством, как и вы. Ничего не поделаешь – фамильная черта Олстонов. И вообще, я бы на вашем месте не взваливал его переживания на себя. Если и есть человек, который может прекрасно разобраться в собственных делах сам, так это Кристофер Олстон. Уж он-то никогда не увиливал от ответственности.

– Возможно, вы и правы.

– Конечно, прав. На этой приятной ноте давайте и закроем тему. Ваши воображаемые грехи мы обсудили всесторонне и постановили, что поводов для самобичевания у вас нет. А теперь, будьте добры, сообщите, куда вы собирались вести меня отсюда, да еще и в женском наряде?

– И все? Вы прямо как священник – отпускаете исповедовавшимся все грехи.

– Боюсь, в лоно церкви меня бы не приняли, – рассмеялся Хью. – Однако, признаюсь, не услышал от вас ни одной причины, по которой вам не следует обзаводиться детьми. Это и хорошо. Мы ведь с вами собираемся пожениться, а после свадьбы, вне всякого сомнения, проведем вместе немало приятных ночей. А возможно, и до. И нечего так сердито на меня смотреть, – полушутливо пригрозил он.

– С чего вы взяли, будто я смотрю на вас сердито? Тут ведь темно, – строго возразила Луиза.

– Чутье подсказывает, – усмехнулся Хью. – Конечно, многого своей будущей супруге обещать не могу, и все же обязуюсь обращаться с вами гораздо лучше, чем ваш отец с вашей матерью, – чуть смущенно прибавил он.

– Очень мило с вашей стороны, однако я по-прежнему не собираюсь за вас замуж. Ни за вас, ни за кого-либо другого.

– Придется, Луиза. Иначе не смогу смотреть в глаза вашему брату, когда он будет на берегу. Не говоря уже о том, что мне отнюдь не улыбается прятаться от него и Бена Шоу. Представляю, как они разгневаются, когда узнают, что вы носите моего ребенка! Увы, дорогая, за удовольствие надо платить. Вы, конечно, любите взваливать на себя вину за все подряд, однако на этот раз мы с вами не допустим трагедии и создадим крепкую, счастливую семью.

– Счастливую? Вы пока рассуждаете только о своих желаниях, до моих же вам нет ни малейшего дела. Ну а что касается того, куда я вас поведу… Если честно, сама не знаю. В дом Кита возвращаться нельзя – наверняка мои враги уже ищут меня. Ну а что касается ваших преследователей, то я так спешила увести вас от них, что совсем не подумала, что делать дальше. Признаю, это очень глупо с моей стороны. Впрочем, вам, думаю, ничто не мешает вернуться в дом моего брата.

Повисла напряженная пауза.

– А вы куда отправитесь? – наконец спросил Хью.

– О, на мой счет даже не беспокойтесь – у меня множество планов. А вот как в дальнейшем поступить с вами, не знаю. Для меня совершенно очевидно, что мы с вами оба не годимся для брака. И особенно для брака друг с другом.

– Ничего подобного. Во всяком случае, во всем, что касается постели, у нас с вами царит полная гармония.