Будучи джентльменом, он воздержался от того, чтобы поддразнить меня, и вместо этого кивнул головой, когда его руки опустились на шорты и расстегнули их. Нервозность пронзила меня, когда он стянул их, показывая свои боксеры и выпирающую эрекцию.

Палаточная эрекция, такую фразу используют? Технически, в возбужденном состоянии, все выглядело как палатка в его промежности, но было ли это сексуально? Палаточная эрекция, палаточная эрекция... не-а. Не сексуально, больше похоже на жуткую аналогию, которая заставляет вас думать о бойскаутах. Фу, меня надо отправить в тюрьму.

— Эй, Рози? Ты все еще со мной? Немного настораживает, когда ты собираешься снять боксеры и девушка, которая говорит, что хочет потрогать твой член, начинает отключаться.

— Извини, я просто думала. Надо ли писать палаточная эрекция...

— Нет, не надо.

— Поняла, — улыбнулась я, благодарная, что он не осуждает меня. — Извини за все. Может, мы просто забудем об этом. Очевидно, я не могу сфокусироваться на том, что должна делать.

С любящим взглядом на лице, Генри взял меня за руку и притянул ближе, так что я оказалась у него на коленях, его эрекция утыкалась мне в попу. Это было странно, будто его член пристегивает меня к нему, но я находила это странно эротичным.

— Слушай, я понимаю, тебе любопытно, у тебя есть вопросы, но все в порядке. Я хочу тебя, Рози, но и хочу помочь тебе, так что делай что хочешь, спрашивай, о чем хочешь; ты не спугнешь меня. Пукай мне на лицо, пусть тебя стошнит на мой член, но не бей по яйцам, — подразнил он, заставляя меня смеяться.

Чувствуя нужду, я прижалась губами к его, обхватила его лицо руками и поблагодарила его. Его руки опустились по моей спине до застежки лифчика, заставляя задохнуться. Я ощущала его улыбку у своих губ из-за своей реакции, но он не отступил. Щелчком пальцев он расстегнул мой лифчик и позволил ему упасть между нами.

Инстинктивно, мои руки поднялись к груди, прикрывая ее, на что Генри снова улыбнулся

— Эй, не прикрывай товар, — усмехнулся он.

— Я нервничаю, — призналась я.

— Почему? Боишься, что я откушу твои соски?

— Нет, — воскликнула я.

— А должна бы. Я любитель сосков.

— Что? Серьезно?

Снова рассмеявшись, он покачал головой.

— Нет, я имею в виду, я люблю соски, но не откусываю их; просто покусываю. Поверь мне, ощущения хорошие.

— Но я никому раньше не показывала свою грудь.

— Тогда кому лучше изучить ее, если не мне?

— Ты будешь смеяться над ней.

— И почему я должен смеяться? — его бодрый дух поубавился.

— Не знаю. Она не фальшивая и торчащая; обычная.

Смотря мне прямо в глаза, Генри ответил:

— В тебе нет ничего обычного, Рози. К этому моменту ты уже должна знать об этом.

После этого я стала податливой в его руках. Руки снова поднялись к его лицу, когда моя грудь прижалась к его, от контакта из него вырвался вздох, а мои губы встретились с его. Нежно мы прижались губами, безупречно двигаясь вместе, пока исследовали друг друга. Его руки, лежавшие на моих бедрах, поднялись к моей груди и задержались там немного, нежно потирая кожу.

Вирджиния кричала от наслаждения, пока его большие пальцы медленно двигались прямо под моей грудью. Я чувствовала, как мое сердце бьется о его грудь. Грудь жаждала его прикосновения, одного маленького поглаживания большим пальцем, но он не поднимался выше в своих исследованиях, и после нескольких дразнящих прикосновений, я уже извивалась у него на коленях.

— Пожалуйста, прикоснись ко мне, — пробормотала я застенчиво в его рот, вызывая улыбку.

— Думал, ты никогда не попросишь.

Все еще не смотря вниз, он позволил рукам подняться на сантиметр, и, наконец, обхватил мою грудь. Мгновенно моя голова откинулась назад от ощущения его рук, применяющих давление там, где мне было нужно. Они помещались у него в ладонях, и он сжал их, отчего я потерлась об его промежность, желая большего.

Он слегка сжал меня, и заставил молить о большем. Кто знал, что когда твою грудь сжимают, ты невероятно возбуждаешься? Черт, они были болтающимися на женском теле мешками с молоком, но Иисус, Мария и Иосиф, еще они были кнопкой удовольствия, которая посылала импульс прямо к вашему женскому кактусу.

Он продолжал мять мою грудь, но медленно начал двигаться к моим соскам. Мой мозг затуманился, когда Вирджиния начала распоряжаться, позволяя моей груди прижаться к его рукам, призывая его продолжить свое путешествие.

Когда мои глаза распахнулись, я увидела, что он еще не касается моих сосков, но заметила возбужденный взгляд, пока глаза Генри были приклеены к моей обнаженной груди. Вместо того чтобы прикрыться, я выпятила грудь немного сильнее, давая ему обзор получше. Облизнув губы, Генри наклонил голову и всосал один сосок в рот.

— Сын соленых крекеров! — закричала я от наслаждения, пронзившего меня.

На секунду Генри вопросительно посмотрел на меня, но затем вернулся к своему занятию.

Буду честной, я никогда не думала, что позволю кому-то сосать мою грудь, ведь это кажется странным, когда взрослый мужик сосет меня как ребенок, но черт побери, ощущения были райские.

Его рот отстранился, оставляя меня дрожащей в его руках, но как честный человек, которым он был, он передвинулся к другому соску и оказал ему такое же особое внимание.

Я хотела кричать; хотела вопить; хотела сходить в церковь и поблагодарить Бога, Иисуса и всех святых за чудотворную идею сосать женскую грудь.

Вирджиния сжалась, и во мне начало расти глубокое давление от ловкого языка Генри, который продолжал слегка ударять мой сосок у себя во рту. Мои руки инстинктивно поднялись к его голове, поощряя на большее, и когда его руки опустились вниз на мой живот, к поясу моих трусиков, я замерла, и не в хорошем смысле.

— Притормози, — сказала я, мой сосок выскользнул из его рта.

— Что не так?

— Ты приблизился к моим женским частям.

— В этом и смысл, — усмехнулся он, смотря на мою грудь. Мои руки быстро прикрыли ее, но Генри убрал их. — Не прикрывайся передо мной. Это оскорбительно. Ты должна гордиться, показывая мне свое тело.

— Это все в новинку для меня, — ответила я, сопротивляясь желанию прижать голую грудь к матрасу, чтобы убедиться, что лишь пружины матраца смогут ощутить верхнюю часть моего тела.

— Давай же, Рози. Ты потрясающая.

Во мне растеклась чистая радость, когда я приняла его комплимент. Я посмотрела на его пах, и на кончике, где боксеры прижимались к его эрекции, было маленькое влажное пятно, и я на мгновение увлеклась его изучением.

— Ты... испытал оргазм? — прошептала я, смотря на его член.

— Нет, это всего лишь предэякулят.

— Предэякулят, ха, не знала о таком. Могу я теперь потрогать его?

— Мы уже закончили прикасаться к тебе? — спросил он, выглядя немного расстроенным. От этого чувства мое сердце парило.

— Ненадолго, но обещаю, мы к этому вернемся, потому что твоему рту и моим грудям суждено быть вместе.

Генри рассмеялся насыщенным гортанным смехом, качая головой, и опустил руки на свой пояс. Как в замедленной съемке, я наблюдала, как он спускает боксеры и обнажает свой член. У мужчины не было стыда, что завело меня еще больше.

Черт побери, он выглядел как палка салями, проросшая между его бедер. Эта штука была настоящей? Моя рука потянулась вперед, в сантиметрах от того, чтобы прикоснуться к нему. Все казалось таким нереальным.

Прежде чем коснуться его, я наклонилась еще немного вперед и рассмотрела его поближе. Его пенис был довольно эрегирован, и кожа выглядела почти тугой, растянутая от конца до конца. На нем были вены, никаких волос, и его яйца, ну, давайте просто скажем, что мне понравилось на него смотреть.

— Просто хочу, чтобы ты знала, от того, как ты смотришь на мой член, я прямо сейчас становлюсь тверже чем чертов столб, — признался Генри.

Я посмотрела на него и заметила, что его руки сжимали простыни кровати, а грудь быстро поднималась и опадала.

Понадобился всего лишь взгляд, и он был готов взорваться? Мужчины такие неприхотливые.

— Сейчас я собираюсь прикоснуться к нему, — объявила я, когда поднялась моя рука.

— Тебе не надо объявлять, ты можешь просто коснуться.

— Хорошо, я просто хотела предупредить тебя. Я сейчас потрогаю свой первый пенис. Первый раз буду ласкать член, — произнесла я нервно. — Вот оно, я собираюсь коснуться его. — Моя рука придвинулась ближе, но на секунду отступила назад, задаваясь вопросом, каков он будет на ощупь.

— Это кожа, — произнес Генри. — Не скользкая змея, хотя, после того как я с тобой закончу, он чертовски точно будет скользким....

— Фу, Генри!

Он рассмеялся, и я наблюдала, как его тело трясется от смеха. Его член двигался вместе с его движениями. Это было захватывающе. Я размышляла, думают ли мужчины то же самое о женской груди. Хотя, грудь не дергается сама по себе, и чертовски точно у нее нет предэякулята, слава богу.

— Я призываю тебя коснуться его, — улыбнулся он.

— Я собираюсь. Видишь, — ответила я, ткнув в него. Он слегка сдвинулся, но потом вернулся обратно в свое положение. — Охх, — завизжала я. — Я коснулась его, я коснулась пениса. О боже, он как одна из этих груш, которые ты бьешь, и они падают, но затем возвращаются на место.

— Уверен, члены по всему миру не хотели бы, чтобы их называли боксерские груши, — подразнил он.

Я проигнорировала его и протянула руку к его пенису, на этот раз обхватив его пальцами.

— Вау, он довольно твердый. Я думала, может быть, он всего лишь выглядит твердым, но посередине мягкий. — Я сжала и испытала на прочность его член. — Да, совсем не мягкий, но кожа немного неплотная, лишь чуть-чуть, что удивительно для меня, учитывая факт, что выглядит он так, будто собирается выскочить прямо из оболочки.

— Не называй это оболочкой, — произнес Генри, задыхаясь.

— Я имею в виду, посмотри на него, — сказала я, слегка поглаживая его пальцами, проводя ими по всем венам. — Он будто обладает собственным разумом. Будто, если я отдам команду, он сделает то, что я скажу, потому что у меня есть вагина, и это конечная цель. — Я наклонила голову и посмотрела под его член. Я провела пальцем по всей длине, изучая со всех сторон, и в этот момент заметила, что Генри втянул в себя воздух.

Я подняла голову и увидела, что над верхней губой у него выступил пот. Я села и стала изучать его.

— Ты в порядке?

— Ага, просто пытаюсь не выстрелить тебе в глаз.

— О чем ты говоришь?

— Рози, ты не можешь сидеть так близко к члену, ласкать его, изучать, и думать, что парня это не затронет.

— Я возбуждаю тебя? — спросила я, слегка озадаченно.

— Да! Мне открывается прекрасный вид на твою грудь, твои губы опасно близко к моему члену, и ты поглаживаешь его нежными прикосновениями. Рози, ты убиваешь меня.

— Ох, милый. Я понятия не имела. Хочешь, чтобы я сделала что-то другое?

— Нет, пожалуйста, исследуй любыми способами, но если увидишь, что я тяжело дышу, ты знаешь причину.

— Справедливо, — рассмеялась я.

С уверенностью в эффекте, который я оказываю на Генри, я провела рукой по его члену до яичек.

— Аккуратно, — он поерзал в моем захвате. — Яички отличаются от члена; ты должна быть нежна.

— Ох, точно, я забыла. Эти приятели чувствительны. Записано.

Нежными прикосновениями я слегка погладила его шарики и почувствовала их вес. Они не были гигантскими, и он был чисто выбрит, так что это не было проблемой. Вообще-то, с ними было даже весело играть, как с мешочками воды.

Вспоминая, что Генри рассказал мне о промежности, я улыбнулась и скользнула рукой под его яички, но сразу же поднялась, когда заметила, что он сидит слишком вертикально.

— Можешь скользнуть ниже на кровати и развести ноги в стороны? — спросила я.

— Ты не собираешься проводить докторский осмотр, не так ли?

— Нет, зачем мне, ради всяко святого, это делать?

— Понятия не имею, — усмехнулся он, делая так, как я попросила.

Пока я смотрела на него, он закинул руки за голову, его глаза наблюдали за мной. Он отдавал для исследования мне все свое тело, и я знала, ни один другой мужчина не будет и вполовину таким же потрясающим, терпеливым и понимающим, каким был Генри во время этого процесса. Он поднял роль лучшего друга на совершенно новый уровень.

Когда я собралась опустить руки рядом с моими бедрами, в моей сумочке зазвонил телефон, которая сейчас валялась на полу. Я посмотрела на нее, гадая, кто мне звонит, но потянув меня за руку, Генри вернул меня обратно.

— Останься со мной, Рози.

Кивнув, я села между его ног и опустила голову к его члену.

— Я собираюсь взять его в рот. Не могу тебе ничего пообещать. В последний раз, когда я это делала, меня вырвало.