Мелисса стояла в гостиной, расположенной по одну сторону коридора, и смотрела в столовую, расположенную с другой стороны В этом доме она знала каждую пядь, хотя теперь комнаты выглядели иначе - выцветшие обои и драпировки, ветхая мебель, скрипучие полы

Наблюдая за ее реакцией, Джефф сказал:

– Я хотел, чтобы мы после свадьбы поселились здесь, но ты возражала.

– Вот как? - недоверчиво проговорила Мелисса - Интересно, почему?

– Ты считала это место слишком уединенным от города, - ответил Джефф не без горечи.

– Тогда, значит, я была не в себе, - твердо сказала Мелисса, - Джефф, давай все устроим здесь!

– Ты шутишь? - просветлел он

– Вовсе нет!

В глазах его мелькнула тень.

– А что, если ты опять передумаешь, когда к тебе вернется память?

– Обещаю, что не передумаю. - И, заметив, что он все еще хмурится, девушка добавила. - Что такое? Если нам не по средствам реставрация…

– Ну что ты! Мать хотела дать нам денег на перестройку - это был бы ее свадебный подарок

– Как это кстати, Джефф! В доме, конечно же, надо жить. Просто святотатство - бросить его в таком состоянии.

Он внимательно посмотрел на нее.

– И что будет потом, Мелисса? Кто будет жить здесь? - спросил он, привлекая ее к себе. После поцелуя в щеку она вся затрепетала от восторга. - «Приди со мною жить и стань моей любимой», - сказал поэт. А, Мелисса?

– Ах, Джефф, - с горечью ответила она, - если бы я могла!

Он обхватил ее лицо руками.

– Что же тебя удерживает? Пожалуйста, скажи мне; меня не испугает даже самая горькая правда Если ты меня не любишь…

Она приложила палец к его губам.

– Джефф, как могу я не любить тебя? Просто нужно подождать, пока все не прояснится.

Он вздохнул и кивнул с задумчивым видом.

– Пойдем. Я хочу тебе показать еще кое-что.

Он повел ее по коридору к черному ходу. В саду, на краю обрыва, стояла изящная беседка с решетчатыми стенами, увитыми розами

– Ах, Джефф! Как чудесно!

Они вошли в комнатку с кружевными стенами и сели, держась за руки. Какое-то время оба молчали, вдыхая благоухающий запах цветов, и смотрели на величественную реку внизу.

Наконец Мелисса спросила:

– Джефф, ты собираешься рассказывать мне свою историю? - В глазах его отразилась мука. - Разве не для этого ты меня сюда привез? Или еще не время?

– Ты права, - кивнул он - Видишь ли, когда-то я любил одну женщину, и она умерла

– Ах, Джефф, как жаль!

В течение последующего получаса Джефф изложил всю историю своих отношений с Эбби - как они полюбили друг друга, как были любовниками в течение всего лишь одной неповторимой и очень короткой ночи, как она умерла, как душа его заледенела…

Когда он надтреснутым голосом закончил свой рассказ, Мелисса была вся в слезах.

– Ах, Джефф, это самая грустная история из всех, что я когда-либо слышала! В этом веке столько зла.

– Да, милая, но в нем ведь много и хорошего. - Он нежно взглянул на нее. - Ты не понимаешь? Я нашел еще одну возможность жить. и любить, встретив тебя. И я уверен, что Эбби была бы не против.

– Ах, Джефф! - Мелисса, трепеща, упала в его объятия.

– Только, милая, я очень боюсь, - заговорил он вдруг прерывающимся голосом. - С тех пор как ты упала, ты стала другой - той, которую я полюбил всем сердцем. Но… почему у меня такое чувство, будто я в любой момент могу тебя потерять? Что я буду делать, если ты опять станешь прежней Мисси?

– Я уже сказала тебе, Джефф, что не стану.

– Тогда почему же я не могу избавиться от какого-то непонятного страха?

На это Мелисса ничего не ответила, потому что слезы опять полились у нее из глаз Ах, Джефф такой чуткий! Он уловил ее собственный страх Она также любит его всем сердцем, но как может она что-либо обещать в таких обстоятельствах?

И ей вновь привиделось измученное лицо Мисси, мелькнувшее в малахитовом овале. Мелиссу охватили противоречивые чувства. Мысль о том, что она причиняет боль Джеффу, была невыносима Но разве будет она счастлива за чужой счет?

Глава 20

– Теперь, леди, прошу внимания.

Мисси, нахмурившись, стояла в гостиной дома Сарджентов, а вокруг в креслах, положив на колени вязанье, сидели три ее «лучшие подруги» - Люси Сарджент, Антуанетта Макги и Филиппа Мерсер.

– Что вы хотите рассказать нам, Мисси? -вежливо осведомилась Люси.

– Прежде всего вы спокойно можете отложить это рукоделие, потому что сегодня мы этот коврик не закончим.

Женщины разом испуганно ахнули.

– Мисси, о чем вы говорите? -язвительно спросила Филиппа. - Честное слово, с тех пор как вы упали с лестницы, характер ваш стал совершенно невозможным. Вы же знаете, что эти ковры и шали мы вяжем для церковного базара, который состоится в воскресенье.

– К чертям церковный базар. -Увидев их вытянувшиеся лица, Мисси продолжила. - Слушайте, если вам захочется вязать после того, что я скажу, вяжите, пожалуйста Но сейчас вы должны меня выслушать.

– Не сочтите за грубость, дорогая, но если вы не хотите вязать вместе с нами, зачем вы сюда пришли? -удивилась Люси.

– Потому что на этом настаивала эта ведьма -моя матушка! - в отчаянии воскликнула Мисси. - Если уж мне никуда не деться от вас, тетех, моих лучших подруженек, нужно кое-что изменить в существующем положении вещей.

– Я полагаю, мы достаточно терпели ваши оскорбительные выражения, Мисси Монтгомери, -встав, заявила Филиппа.

– Вот как? -бросила Мисси.

– Ах, пусть Мисси договорит, -хихикнула Антуанетта, отмахнувшись от Филиппы. - Это так забавно!

Филиппа шумно вздохнула и, шелестя юбками, уселась на место.

– Хорошо, Мисси. Можете высказаться.

Мисси прошлась взад-вперед, заложив руки за спину, потом повернулась к дамам и, мучаясь угрызениями совести, сказала:

– Филиппа только что сделала очень ценное замечание. Я и впрямь вела себя довольно дерзко по отношению к вам - особенно вчера вечером - и прошу меня простить. В конце концов, ведь я была с этим болваном, Фабианом Фонтено… Кроме того, у меня были довольно трудные сто сорок лет, - еле слышно закончила она.

– Что такое вы говорите? - спросила Люси, покачав головой.

– Не ваша вина, что вы такие, вот что я говорю, - объяснила Мисси, - Но если вы не хотите меняться. -Она погрозила пальцем. - Тогда вы сами виноваты!

– Как это - меняться? - удивилась Антуанетта.

Мисси всплеснула руками:

– Неужели непонятно? Трудно поверить, что вы все трое находитесь в рабстве у своих мужей!

– В рабстве?! - воскликнули дамы одновременно.

– Да, в рабстве! - пылко подтвердила Мисси. - У вас нет никаких прав. У вас нет права голоса, вам нельзя быть присяжными в суде, нельзя даже выйти из дому без сопровождения мужчины-слуги. На общественных собраниях вас зачастую отделяют от мужчин, словно вы какие-то парии. С вашим мнением никогда не считаются. Ваши мужья постоянно обращаются с вами как с умственно недоразвитыми…

– Но это неправда, Мисси! - пылко возразила Люси - Просто у нас с ними разные интересы…

Мисси вытаращила глаза.

– Ах да! Ваши священные интересы: рожать детей, вести домашнее хозяйство, подчиняться мужьям?

Все трое согласно кивнули.

– Ладно, тогда скажите, - сердито продолжила Мисси - где это записано, что женщина не способна делать все то, что делает мужчина? Скажите мне, неужели все вы родились со штампом «детородная машина»?

Женщины в изумлении посмотрели на возмутительницу спокойствия

– Но, Мисси, - наконец проговорила Антуанетта, - мы все счастливы в жизни.

– Вот как? В самом деле? - с вызовом бросила та. - Значит, в этом черноглазом развратнике нет ничего, что вам хотелось бы изменить?

Антуанетта застыла с каменным лицом.

– Она говорит о Бренте, - объяснила ей Филиппа.

– Ну? Разве в милашке Бренте нет чего-то такого, что вам не нравится? - не унималась Мисси.

Антуанетта закусила губу.

– Ну Мне не по душе, когда он флиртует с другими.

– Ага!

– И иногда мне действительно не нравится, когда после утомительного дня - порой у ребенка случаются колики - Брент хочет - Голос ее упал, она смущенно зарделась.

– А я что говорю? - торжествующе спросила Мисси - Значит, Казакова рвется на ковер, а вы слишком устали, чтобы танцевать танго?

Антуанетта кивнула, широко раскрыв глаза, а Люси доверительно прошептала на ухо Филиппе:

– Боже мой, я понятия не имею, о чем она говорит!

Филиппа, прикрыв рот рукой, ответила.

– О чем бы ни шла речь, я уверена, что это нечто грязное.

– Так отбрейте этого недоумка! - посоветовала Мисси.

– Антуанетта в страхе схватилась за сердце.

– Что именно вы предлагаете мне отбрить?

– Мисси махнула рукой.

– Ой, ради Бога, вы еще подумаете, что я предлагаю кастрировать его! Я говорю о том, что для начала вам нужно заиметь разные спальни. Думайте о себе и не позволяйте ему использовать вас

– Но ведь это обязанность жены - удовлетворять мужнюю… э-э-э страсть.

– Да ведь он кобель! И потом, как насчет обязанностей мужа?

– Наши мужья выполняют свои обязанности, - желчно проговорила Филиппа - Они обставляют наши дома и обеспечивают нас.

– Я говорю не о крыше над головой и не о трех кормежках в день, - пылко возразила Мисси - Речь идет о том, чтобы он уважал вас как личность, индивидуальность.

Женщины обменялись растерянными взглядами.

– Горе мое, вы просто безнадежны! - заключила Мисси, жестом выразив свое отчаяние. - В жизни не слыхала о таких ископаемых взглядах!

– Уверяю вас, наш образ мысли совершенно современен, и мы полностью довольны своей участью, - заявила Филиппа.

– Неужели? - Мисси повернулась к ней. - Значит, вам ничего не хотелось бы изменить в славном старикашке Чаки?

Теперь потупилась Филиппа.

– Давайте же, поведайте нам! - подзадоривала ее Мисси.

– Ну… - неохотно призналась та, - Чарли действительно очень часто заставляет меня возиться с его сапогами.

– Неужели просит их поцеловать? - предположила Мисси.

Все рассмеялись.

– Один раз, - внезапно негодующе продолжила Филиппа не без негодования, - Чарльз попросил стянуть с него сапоги и толкнул меня в… ну, так сильно, что я стукнулась о камин. В результате на лбу вскочила огромная шишка, а он еще долго называл меня неуклюжей коровой.

– Поняли, о чем речь? - воскликнула Мисси. - Ваши мужчины не уважают вас, и отчасти это ваша вина, что вы терпите такое отношение.

– А что же мне делать? - спросила Филиппа.

– В следующий раз, когда он пристанет к вам с сапогами, дайте ему сапогом по голове, и пусть-ка он на собственном опыте узнает, что такое шишка на лбу!

Филиппа невольно улыбнулась.

– Теперь вы, - обратилась Мисси к Люси. - Не может быть, чтобы Джереми не оскорблял вас какими-то поступками.

– Давайте же, Люси, мы все исповедались, значит, и вы должны, - упрекнула ее Филиппа.

Люси закусила губу.

– Ну… Действительно, Джереми по крайней мере четыре вечера в неделю посещает кружок теологии…

– Четыре вечера в неделю?! - повторила Мисси.

Люси кивнула с жалобным видом.

– Я просила взять меня с собой, но он утверждает, что их дискуссии выходят за рамки моего понимания.

– Какая самоуверенность! - возмутилась Мисси. - Ручаюсь, ни одной женщине не позволяется посещать этот кружок.

– Совершенно верно. - Люси достала носовой платок и засопела. - Больше всего меня огорчает, что сейчас они обсуждают Предопределение, а мне так хочется понять, что это такое! - И женщина разразилась потоком слез.

Мисси погладила ее по плечу.

– Мой вам совет - устройте забастовку.

– Забастовку? - смущенно переспросила Люси.

– Да. Перестаньте исполнять супружеский долг, пока он не начнет брать вас на занятия кружка. Это заставит его притормозить.

– Ах, я и подумать не могла… - побледнела Люси.

– Слушайте, - с жаром перебила ее Мисси, - я не смогу помочь никому из вас, если вы тут будете разводить бодягу. Вы что, тепличные растения?

– А кто сказал, что нам нужна ваша помощь? - хмыкнула Филиппа.

– Действительно, - засмеялась Мисси Скрестив руки на груди, она с вызовом посмотрела на женщин. - Итак, нужна вам моя помощь?

Наступило тягостное молчание, а потом все трое одновременно произнесли: - Да.

– Но мы должны знать, что вы нам предлагаете, - уточнила Филиппа.

– Я предлагаю вам стать самостоятельными людьми.

В комнате повисла гробовая тишина. Мисси показалось, что она и в самом деле читает лекцию домашним растениям.

– Послушайте, вам когда-нибудь чего-нибудь хотелось, ну, кроме как быть женами и матерями?

Подруги не отозвались.

– Кто сказал, что женщина не способна быть всем, кем пожелает? - пояснила Мисси. - Ведь любая из вас могла бы стать мэром Мемфиса или президентом Соединенных Штатов.