У меня отвисла челюсть, когда Эвери скрестила руки: ее грудь выглядывала в вырезе красного платья.

— Это виски? — Она выхватила стакан из моих пальцев и выпила залпом мой виски, а затем хлопнула стаканом по стойке. — Я закажу еще, — она подмигнула бармену. — Мой папа платит. — Эвери указала на меня.

— Помни, что я говорил про «быть милой». — Я ущипнул ее за бок.

Она тихонько вскрикнула и каким-то образом упала мне на колени.

Я замер.

Она застыла.

Наши глаза встретились.

Возможно, я уже был наполовину пьян, потому что я не скинул ее на пол и не начал на нее кричать.

Возможно, это из-за платья.

Я падок на красный цвет.

Оно на тон темнее ее волос. Широкие бретели тянулись от плеч в сложное переплетение на спине и опускались вниз до самой попки.

С проклятием я втянул воздух и подождал ее действий.

Но это была Эвери.

Она никогда не делала так, как я от нее ожидал. Наоборот, поелозив задницей, она оглянулась через плечо.

— Достаточно хорошо для тебя?

Не реагировать. Не реагировать.

Быть взрослым.

Быть выше этого.

Я шлепнул ее по заднице и пожал плечами.

— Ты становишься теплее.

Ее улыбка была убийственной. Я должен хорошо подумать, прежде чем бросать вызов кому-то, кто не пользовался учебными колесами на велосипеде, когда была маленькой. Эвери отвергала все, что заставляло ее чувствовать себя ребенком, и сразу направилась к десятиступенчатой скорости.

Теперь она превзошла саму себя.

И еще, сегодня она собирается изображать, что мы встречаемся, притворяться, что между нами не случилось дохрена всего, притворяться, что несколько дней назад я не был в чьих-то других объятиях.

— Я спросила, как это ощущается?

Бармен положил перед ней салфетку и поставил выпивку. Она медленно поднесла стакан к губам и отпила.

— Твоя задница? — спросил я хриплым голосом. — Или то, что бармен подумает, что я самый жуткий папа на планете?

Она прыснула со смеху, чуть не пролив на нас содержимое стакана.

— Ну, давай, признай это. Забавно же.

— Не так уж и забавно.

Эвери облизнула губы и взглянула краем глаза на бармена.

— Он в ужасе.

— А ты выглядишь слишком радостной от этого.

Она повела плечом и сделала еще глоток.

— Мне нравится шокировать.

Я усмехнулся.

— О, прости, я подумал, что это была шутка. Ты грубая до безобразия, но ничего в тебе не может меня шокировать. В конце концов, я видел тебя бегающую голышом через разбрызгиватели.

Ее глаза сузились.

Дерьмо.

Она осторожно поставила выпивку на стойку и повернулась ко мне лицом. Невозможно не реагировать на ее роскошное тело, прижатое ко мне. Хвала Господу, в баре было темно.

Ее ладони обвились вокруг моей шеи и, оперевшись ногой о стойку, она села, расставив ноги вокруг меня, ее брови с вызовом приподнялись.

Я снова обхватил ее задницу и стал ждать.

Она не двигалась.

У бармена отвисла челюсть.

— Мои поздравления, ты только что официально довела старого бармена до сердечного приступа.

— Недостаточно хорошо, — прошептала она.

— Эвери, — я произнес ее имя словно проклятие. — Какого хрена, по-твоему, ты творишь?

Тепло ее тела оживляло меня. Ее грудь прижималась к моей, потершись раз, другой, движение было настолько эротичным, что у меня перехватило дыхание.

Не. Реагировать.

Волосы пеленой перекинулись через ее плечо, и она прижала губы к моей шее.

Я сжал ладони, впиваясь пальцами в ее плоть, сражаясь с инстинктами засунуть язык ей в рот и прижать тело к барной стойке, сорвать платье и сделать ее своей.

Я вел себя как пещерный человек.

Обезумевший пещерный человек.

Обезумевший. Изголодавшийся. Пещерный человек.

Она подмигнула.

Дьявол.

— Дорогой! — Пронзительный голос испортил момент прямо в той части поцелуя, когда губы практически соприкоснулись, непременно должны были коснуться, но вместо этого он прервался матерью-психопаткой, не ценящей чужое личное пространство.

Она просунула голову между нами и постучала меня по плечу.

— Я знала, что это вы!

— Нашла нас, — произнес я в жалкой попытке выиграть немного времени, потому что в какой-то момент я собирался «встать». Забавно.

Что означало, с моей удачей, мама посмотрит вниз и начнется: «О, милый, тебе не надо позаботиться об этом?».

В этот момент меня бы заставили объяснить маме все причины, почему Эвери не сможет помочь мне позаботиться об этом, а лишь снова заставит его подняться, когда облизнет губы и сосредоточит внимание на моем члене.

Что ж, раз выхода не было… Я поднял руку.

— Одну минуту, мам.

Эвери злобно улыбалась, а мама все еще стояла в шаге от нас. Потянувшись вперед, чтобы шепнуть кое-что Эвери на ушко, что также означало, что я могу вдохнуть цветочный аромат ее духов, я укусил ее за мочку.

— Ты заплатишь за это.

— Ох, — она поморщилась. — Прости, но твой недельный список забронирован, а мы знаем, что воскресенье — день Господа. — На этом она спрыгнула с моих колен, глянула вниз и быстро обернулась, обнимая мою мать. — Почему бы нам не пойти за столик, пока Лукас позаботится о маленькой неприятности… — Она повернулась. — Быть может, немного льда в твоем следующем напитке поможет, мой сладкий.

— Спасибо, тыковка, — произнес я сквозь зубы. — Ты всегда такая умная.

Она хихикнула и махнула рукой.

— Ох, черт побери, жеребчик, для этого я здесь! Быть твоим мозгом, когда вся кровь из твоей головы уходит на юг!

Моя мама тихонько вздохнула, когда появился папа.

— Самая дешевая парковка в городе, — он нахмурился. — Пэтти, ты выглядишь бледной.

Его внимание мгновенно переключилось на Эвери, и широкая улыбка растянулась на лице. Он раскинул широкие объятия, и та практически прыгнула в них.

— Я умираю с голоду. — После того как Эвери обняла обоих родителей, она погладила живот. — Разве вы, ребята, не проголодались? Пойдемте. — Она проскользнула между ними, и они ушли, пока я допивал остатки выпивки и продумывал убийство Эвери ножом для стейка.

Я поднял глаза. Осуждающий взгляд бармена был неприятен, и я почувствовал необходимость прояснить, что она не моя дочь.

— Она моя девушка.

Он кивнул.

— Не моя дочь.

— Как скажешь, мужик.

— Нет. Серьезно. Кроме того, она ужасная, мстительная, злобная женщина.

В этот момент до нас донесся смех Эвери.

Бармен нахмурился.

— Ага, она кажется ужасной.

— Она чертова заноза в заднице!

Он поднял руки.

— Тогда, быть может, тебе не следовало приводить ее в такое романтическое место.

Я оттянул воротник рубашки и выругался.

Он тихо присвистнул, налил виски и толкнул его ко мне.

— За счет заведения, чувак.

— Спасибо. — Я оттолкнул стакан, размял шею и направился в сторону смеха.

На середине шага я замер, увидев, как мама потянулась взять руку Эвери.

Проклятье, я ненавидел воспоминания. Они никогда не расстанутся, так ведь? Наши родители всегда были близки. Черт, мои родители даже пошли на выпускной Эвери, хотя я остался дома и надрался, глядя на ее приглашение и фотографию, как последний неудачник.

— Над чем смеемся? — спросил я, подойдя к ним.

— О, наша Эвери. — Мама же не собиралась заявлять на нее права, верно? Провозгласив право собственности на Эвери, мать дала бы ей неправильную идею насчет ее значимости для меня, а мне бы очень не хотелось объяснять Блэкам, почему я разбил сердце еще одной их дочери… из-за простого недоразумения. И потом, Эвери сама все это начала. Именно она кое-что сказала Эрин. Она причина того, что я оказался в этой ситуации.

— Мистер Торн, сейчас мы вас посадим.

Улыбка хостес была до ушей, когда она окинула меня взглядом и, конечно же, задела пальчиками перед моих брюк, когда стелила на колени салфетку.

Эвери толкнула меня локтем в грудь, сильно.

— О, дорогая. — Мама заметила толчок и прикрыла ладонью рот. — Все в порядке?

Я схватил стакан с водой и сделал большой глоток, чтобы не пришлось отвечать.

— Все отлично! — произнесла Эвери несколько громче, чем надо. — У меня просто такая странная реакция, когда другие женщины пытаются пощупать моего мужчину, — она смерила взглядом хостес. — Особенно перед моими будущими родственниками.

Я выплюнул всю воду на стол.

Эвери одарила меня сладчайшей улыбкой.

— Щупать это грубо, ты не находишь?

Женщина побледнела и покачала головой.

— Ваш, эм… официант скоро подойдет. — Сказав это, она практически убежала.

А я стучал по груди, пытаясь не задохнуться, пока родители сидели, вытаращив глаза.

Дерьмо, мама плакала? Она промокнула белой салфеткой в уголках глаз, но это не помогло, так как появилось еще больше слез.

Вот. Вот мое проклятье.

Спасибо, Эвери.

Возможно, мне стоило взять с нее обещание не врать насчет всего нашего дерьма, нежели быть хорошей девочкой. Видимо, быть слишком милой оказалось очень реальной вещью. Теперь она смотрела на меня взглядом испуганного оленя, а я понятия не имел, как исправить то, что Эвери только что сделала.

Мой отец встал, как только приблизился официант.

— Шампанское на стол!

— Папа. — Я покачал головой. Официант широко улыбался, естественно, потому что я собирался отвалить кучу денег за этот ужин. — Нам не нужно шампанское.

— Конечно, нужно! — прогремел в ответ отец, его седые кустистые брови сошлись вместе, словно две сексуально неудовлетворенные гусеницы. Твою мать, Эвери! Моя собственная сексуальная неудовлетворенность играла шутки с моим разумом. — Мы празднуем.

— О! — Официант просто сиял. — Что мы празднуем?

— Мой сын! — Отец вытер слезу со щеки. — Он женится на этой потрясающей девушке!

Теперь настала очередь Эвери быть шокированной.

Я больше ничего не мог сделать, лишь хлопнуть ее по спине, а затем, когда она посмотрела на меня полными ужаса глазами, скользнуть рукой под стол и с силой сжать ее колено, все это время улыбаясь сквозь зубы.

— Я. Ненавижу. Тебя.

— Взаимно. — Она ухмыльнулась и слегка шлепнула меня по щеке.

— О, Билл, только посмотри на это. — Мама мечтательно вздохнула. — Разве я не говорила тебе всегда, что они идеально подходят друг другу?

Папа красноречиво хрюкнул и отослал официанта, вероятнее всего, выбрав самое дорогое шампанское в меню.

— Да, говорила. — Он потянулся за своей водой. — Верю, что ты неоднократно говорила Лукасу, что он женится не на той сестре Блэков.

Они так добры.

И заботливы.

В своей собственной больной, сумасшедшей манере.

Потому что с их стороны стола все выглядело отлично: я наконец-то с правильной девочкой Блэков, которую они все давно любили. Девочкой, футбольным играм которой они радовались.

Эвери, наконец, заговорила.

— Эм… думаю, вы неправильно поняли. — Ее глаза были полны паники. Она выглядела точно так, как я себя чувствовал.

Когда я покинул Мэрисвилл ради работы в городе, ей пришлось иметь дело с последствиями моих действий. Она внезапно перестала быть частью моей семьи и стала… никем. О, моя мама все еще дарила Эвери каждый год подарки на День рождения.

Не то чтобы я знал об этом.

Но сам факт, что мои родители предложили эту маленькую оливковую ветвь примирения, вызывал боль в груди.

Я ущипнул Эвери за бедро и покачал головой.

Родители молчали.

И поскольку моя мама верила, что она немного психолог, то хлопнула ладонью по рту, перед тем как воскликнуть:

— У ТЕБЯ БУДЕТ РЕБЕНОК ОТ ЛУКАСА!

— О, мой боже. — Я поискал быстрый выход из ситуации и даже в какое-то мгновение подумал скользнуть под стол и вытащить из него все болты, чтобы он упал мне на голову и лишил сознания.

— НЕТ! — вскричала Эвери так же громко, как моя мать. Черт, я прямо видел, как колесики крутились в ее голове. Она всегда была примирителем, и, по моему мнению, она без сомнений пыталась сейчас быстро найти способ все исправить, чтобы я продолжал выглядеть золотым мальчиком в их глазах. Эвери наверняка слышала, какими натянутыми были мои отношения с родителями на протяжении нескольких лет, это не было тайной. Зачем? Зачем она делает это для меня? Я попросил ее всего лишь об ужине, а не спасать меня. И все-таки, она именно этим и занимается. Ну, или, по крайней мере, пытается.

— Нет, нет, нет, вы, эм… видите ли…