И… Несмотря на пройденное время, я не забыла методов, которые могли применять эти люди, чтобы добиться своего. Похищение Малым и смерть родных все еще снились мне иногда. Особенно в последние ночи, когда я проваливалась в дрему урывками. Все мои глубинные страхи выползли наружу, оживленные ужасом из-за пропажи мужа.

- Но как? - я шипела.

И Катя подвинула ближе мою чашку, ясно дав понять, чтоб я пила. Еще и мед дала, который заставила Костю купить по дороге. Я мед не особо любила, но сейчас прислушалась к подруге. Голос звучал как простуженный.

- Что мне делать? Как управлять этим всем? Как в университет ходить? Не могу себе представить, - отчаянно призналась я.

Сережа был всем для меня. Моей опорой и осью всей моей жизни. Особенно в последние пять лет. Я не решала, по сути, никаких вопросов, кроме того, чем бы улучшить свой или его день? Что бы приятного сделать для нас обоих? Жила и радовалась. Точно, как “бабочка”. И не могла теперь сложить “два плюс два”, не понимала, с какого бока браться за планирование и как ухватить рукам свою жизнь, вдруг полетевшую в неуправляемый крен.

- У вас есть какие-то управляющие? Его помощники здесь? - уточнил Костя, который больше привык отвечать и за себя, и за сестру.

- Есть, - я отпила чай и постаралась собрать вязкие мысли. - Есть директор в турфирме. Заместитель Сережи в офисе. Есть еще нотариус или адвокат, не помню точно. Мне Сергей всегда оставляет его телефон, когда уезжает.

Костя оживился.

- Скорее всего, это его доверенное лицо и он в курсе того, что и как устроено в ваших делах. С ним и стоит в первую очередь решить, как поступать дальше. Не пугайся, - Костя посмотрел на меня настороженно, но решительно продолжил. - Я уверен, что он не исключал такой вариант, и не мог не подготовить все на случай, если… Что-то произойдет.

Друг закончил неопределенно. Но пауза повисла просто оглушающая. И у меня руки задрожали. И я, и Катя поняли, на что Костя намекал.

Не хотела думать о подобном! Даже в мыслях не могла допустить, что Сережа мог серьезно пострадать. Что мог… не вернуться. Погибнуть. Не представляла, как тогда сама сумею дальше жить? Ради чего? Все мои мысли и планы на будущее были связаны лишь с ним.

- Хочешь, можем завтра вместе к нему поехать? - видя, что я молчу, спросил друг.

Катя начала активно поддерживать, слишком уж рьяно кивая:

- И я с вами!

Все же, пусть не сразу, но я заставила себя собраться. Допила чай, так и не сказав ни слова, только кивнув в ответ на предложение Кости. Спрятала лицо в ладонях, уперев локти в стол. И попыталась как-то медленно и постепенно, по крошечной мысли, по шажочку, уложить это все внутри себя. Меня вынуждала и подталкивала к этому одна единственная мысль и понимание: Сергей точно не хотел бы, чтобы я доводила себя до такого состояния. Не перенес бы, если бы увидел меня сейчас. Сразу бы начал себя корить и считать виноватым.

Нет, я не хотела верить, что с ним случилось непоправимое. Я верила в Сережу. Доверяла его слову, данному мне давным-давно. Больше цепляться моему убеждению было не за что, и я мысленно ухватилась за его клятву: вернуться ко мне всегда, несмотря ни на что. Он всегда заботился обо мне и был моей опорой. А сейчас, похоже, пришел мой черед стать опорой для него здесь, что бы ни случилось там. Сережа велел мне оставаться здесь. Он рассчитывал, что я послушаю и сумею со всем справиться. А значит, не имела права подвести любимого.

ГЛАВА 20

Сергей

через неделю

Приземлились. Прошел контроль и таможню. Пропустили без задержек, хотя, реально не понимаю, как они не ощущали мандраж и тремор, который сотрясал каждую мою мышцу. Давно научился “держать лицо”, конечно, в любой ситуации. А уж после всего, случившегося за эти дни, так и подавно. И все же, внутри просто лихорадило. Колотило, будто в первой молчаливой и озлобленной драке на зоне ночью.

Багажа не было. Небольшой рюкзак. И за мной сейчас ничего не было. Человек без прошлого. Пустота за спиной. Все, что было там, в теперь уже не родной стране, оставил Калиненко и Филатову. Мне оно не надо. Более ценным сокровищем обладаю. Надеюсь, по крайней мере, на это. Да и помогли они мне без подстав, все по-честному сделали. И потом, я понимал, что им еще расплачиваться с тем, кто взял на себя убийство Сидоренко. А это - по чести - мой долг, пусть я и не виновен.

Интересно все вышло. С такого я начал свой путь в этом мире, подобным же и закончил. Во всяком случае, надеюсь на то, что поставил жирную точку на всем.

А теперь торопился домой, к своей Бабочке. И в тоже время, испытывал мандраж. Понятия не имел, как она пережила эти десять дней и что делала. Что-то слышала или нет о происходящем в нашей стране?

Даже не помню, как такси до дома довезло. Понял, что стою на крыльце перед подъездом и смотрю на наши окна, запрокинув голову. Погода влажная, моросит, оседает на волосах мелкими каплями. Кажется, в аэропорту тоже моросило, но я не помнил точно, не обращал внимания. А тут, словно только в себя и пришел. Проснулся.

Зашел, поздоровался с соседями, которые прошли мимо меня, куда-то торопясь. Они ответили. Все обыденно, привычно. Словно не происходило ничего. Резануло по нервам на контрасте. Еще больше внутри затрясло. Пешком поднялся на наш этаж. Позвонил. Но никто не открыл.

Тогда я вытащил ключи и зашел. Вдохнул полной грудью. Точно. Дома. Здесь пахло ею. Бабочкой. Я замер на пороге, едва закрыл дверь. Закрыл глаза, пытаясь надышаться этим запахом. Уюта, чистоты, своей любимой девочки. Словно этим мог очистить, смыть все, что осталось за спиной.

И только потом посмотрел на часы. Одиннадцать утра. Света, наверное, на парах.

Прошел по дому, на всякий случай, проверил. В гостиной ничего не изменилось: рассыпаны тетради и папки, какие-то бумаги и брошюры, книги. Бабочка готовилась к экзаменам и защите. В спальне залип. Сдвинуться не мог, настолько сильно ее рядом ощутил. И, черт возьми, как же мне ее не хватало! Сейчас эта нужда будто кислотой внутри разлилась. Но я не торопился, впитывал каждую мелочь. И казалось, что Света за дверью, только вышла.

Моя подушка лежала странно. Я не понял поначалу, почему Света ее посреди кровати кинула. И только потом дошло. Зубы сжал. Втянул воздух. Вину ощущал за каждую ее печаль и малейший дискомфорт. И вполне себе представлял, как ей было одиноко и страшно, понимал, что заставило в обнимку с моей подушкой спать, и в моей же майке, брошенной сейчас поперек одеяла.

Вышел из спальни, “на всякий пожарный” всю квартиру обошел, а на кухне рассмеялся. И такую любовь к ней почувствовал, что вину убрала. Как-то легче стало. Покрутил в руках свою кружку с уже едва теплым кофе. Отпил. Да, для меня делала, без сахара. Интересно, каждый день новый ставила, когда уходила на пары? Надеялась?

Взял с тарелки тост с маслом и откусил, наплевав, что подгоревший. Знал, что эти - лучшие, из того, что девочке моей удалось сварганить утром. Бабочка моя, к готовке вообще наклонности не имела. Или я ее разбаловал, на корню погубив все, что Динка когда-то дочери привить пыталась. Света каждое утро умудрялась хлеб пережарить самым современным тостером. До угля по краям. Мне самые светлые отдавала. Себе хуже брала. Я ругал ее, чтоб гадость не ела, и выбрасывал. Ходил в пекарню в соседнем доме, покупал сдобу. Или заранее, с вечера, когда с работы ехал, заезжал в ее любимое кафе и покупал на утро что-то.

Надеюсь, все эти дни Света не питалась сгоревшим хлебом. Всыплю ей, если так.

Улыбаясь сам не понимания чему, запихнул второй тост в рот, запил в два глотка холодным кофе. Блин. Вкуснее завтрака, наверное, за всю жизнь не ел!

И ясно стало, что верила. Несмотря на исчезновение. Наплевав на то, что не звонил и не объяснял ничего. Бабочка моя не сомневалась во мне. Доверяла, что вернусь, все сделаю, чтобы снова приехать к ней.

И понял, что не утерплю, не сумею усидеть на месте, ожидая ее. Заскочил в душ, на несколько минут, второпях переоделся, нашел расписание и, схватив ключи от машины, рванул в ее университет. Как пацан, ей-Богу! С таким нетерпением, с таким подрывом. Нахлынуло, накрыло, смело ту выдержку и контроль, на котором все эти дни себя держал и делал то, что было необходимо. Теперь можно забыть обо всем. Главное найти Свету. Обнять. Успокоить. И никуда больше ее от себя не отпускать!

Не доехал, а долетел, казалось. Не нарушал. Просто ощущение такое было внутри, которое не смог никому объяснить и словами рассказать. Свободы. Настоящей свободы. Полной. Когда теперь все могу. Жить могу. Просто жить с женой. Не оглядываясь назад. Не было больше Волчары. Только Сергей.

Возле корпуса, где у Бабочки должна была проходить лекция, народу толпилось полно. И плевать, что дождь продолжал моросить. Студенты. Кучковались группками, теснились друг к другу под навесами у входа. Грели руки о стаканы с кофе, тарахтели что-то. Я выучил язык, но не так хорошо, как Света. В таком гомоне не все разбирал, звуки сливались, оглушая. Поэтому даже не пытался понять. Оглядывался просто, высматривая: здесь Бабочка или в здание идти, искать по аудиториям?

И нашел-таки. Не знаю даже, как. Повернулся, будто дернуло что-то. Посмотрел назад, на лавочки под другим корпусом. Первым Костю увидел. Он стоял ко мне лицом, но сейчас говорил с девчонками, активно жестикулируя руками. Рядом с братом стояла Катерина, и кивала, видимо, подтверждая что-то в его словах.

А Бабочка стояла ко мне спиной. Бросила сумку на скамейку и обеими руками что-то держала. Наверное, свой стакан. Сутулилась как-то. Замерзла? Без шапки. И даже без капюшона. Точно всыплю. И плевать, что сам выскочил из дома с мокрой головой. Я то и не через такое проходил.

Сам не понял, когда пошел в эту сторону. Костя заметил меня первым. Но сказать ничего не успел, по-моему. Просто замолчал, а Бабочка (может и у нее чуйка сработала) уже вскинулась, повернулась и уставилась прямо на меня. Глаза в глаза. Обо замерли на секунду. Ничего у нее в руках не было. И перчаток не надела. Терла ладони, грея.

Я перевел дыхание. Не знаю почему. Просто понял, что не дышал. И Света будто бы не двигалась.

А потом побежала навстречу. Вот так, с места. Все бросив: и вещи, и друзей. Ничего никому не объясняя. Как с самого детства выбегала мне навстречу. И точно так же повисла на шее, вцепившись со всей силой. Едва не придушив, если честно.

Но и я сжал ее в объятиях с такой силой, что самому страшно стало. Вот теперь и правда отпустило. Растеклось жаром по венам облегчение. И такая дикая радость, что в голове зашумело. Волосы ее в рот лезли, в глаза, а мне плевать было. Кайф. Все. Ничего больше не хотел. Уже все, в чем нуждался, держал в руках. Моя Бабочка. Моя девочка.

Наплевав на все, ухватил ее за подбородок и впился в губы. Ни о чем не помнил. Все из головы вынесло этим ощущением чистого кайфа. И она не спорила, не отворачивалась. Ответила мне так же жадно и с такой же болью, нуждой, которую сам испытывал.

Правда, через пару секунд дернулся, вспомнив, что стоим на виду у ее друзей. Но тут уже Света в меня так вцепилась, что не отлепишься. Открыла глаза и уставилась в мои, не позволяя мне голову поднять. Наши лбы, носы, губы - прижимались друг к другу. Она выдыхала, дрожащими губами. Я вдыхал.

- Твои… - хотел напомнить.

- Знают, - и так все поняла Света. - Все им рассказала. Пока тебя не было…

Она замолчала. И я ничего не сказал, вдруг утонув в ее глазах, заметив то, что поначалу не увидел просто. Другое выражение. Глубокое, что утонешь, не вынырнуть из него. Полное страха, но не дикого, осознанного. Понимания и боли. Но и силы. Стойкости. Не было девочки. Не прав оказался. Не сумел, не создал ей сказку. Как ни старался, мир победил. И на меня смотрели глубокие и темные глаза женщины. Которая все понимала. И которую трясло, но она все равно старалась, держалась. И не сломалась. Сумела выдержать это все, продолжая в меня и мое слово верить.

- Прости, Бабочка, - выдохнул я, ощутив новый удар вины.

Опять напортачил. Столько обещал, а сам и макнул в суровую реальность, по своему недосмотру и расслабленности.

- Ну что же ты глупый такой, Сережа? - всхлипнула она.

Я не знал - почему. Рассмеялся от облегчения, вспомнив наши вечные препирания, когда я считал, что знаю что-то лучше, а она мне свое доказать пыталась. Света тоже хмыкнула. Задрожала сильнее, забралась ледяными руками мне под пальто. Лицом прижалась к шее.

- Вернулся же. Я знала, что вернешься. Ты мне обещал. Люблю тебя, - запрокинув голову, прошептала она мне в подбородок. - Только больше так…

- Никогда, Бабочка, - теперь я ее оборвал. - Все, драгоценная. Мы - свободны. Что хотим, то и делаем теперь.

- А убийство? - еле слышно прошептала Света в район моего свитера.

- Откуда знаешь? - удивился. Всему. И осведомленности, и тому, что все равно при этом так встретила. Без сомнений. Бабочка моя.