Всё началось пару месяцев назад. Марина не сразу заметила перемены в поведении мужа. Он очень старался себя ничем не выдать, когда на работе задерживался, оправдывался тем, что важные заказы подвернулись, что, мол, у всех в городе разом машины сломались, а он слесарь-золотая-ручка, не меньше.

— Ну, ты же знаешь, Марин!

Она знала. Конечно, она знала и гордилась тем, что он становится всё более незаменимым в своём автосервисе, что к его мнению прислушиваются, спрашивают совета и даже хозяин сервиса Игоря, без сомнения, ценит. Вот только, вряд ли, Игорю раньше пришло бы в голову надевать на работу наглаженную рубашку и покупать себе новый одеколон, даже ради частых встреч с начальством. Марина долго не хотела верить, но происходящее становилось всё более очевидным. Муж даже разговаривать с ней перестал. Утром быстрее убегал, вечером поздно приходил, в одиночестве ужинал, и спать ложился. Под одеяло нырял, вздыхал довольно, вот только сразу спиной поворачивался, а Марине с каждым днём всё труднее было скрывать слёзы и спящей притворяться. Всё общение свелось к коротким телефонным разговорам, когда он интересовался всё ли в порядке и нужно ли что-нибудь купить.

— Давай сделаем ремонт в детской, — настаивала Марина. — Хотя бы, обои новые поклеим. Игорь! Элька всё изрисовала.

— Да? А ты думаешь, что по новым обоям она рисовать не будет? Вот повзрослеет-поумнеет, тогда и поклеим новые.

Марина не нашла ни одного довода, чтобы ему возразить. Мысленно на поклейку обоев рукой махнула и предложила:

— Тогда давай поедем на выходные за город. Пока у Антона каникулы не кончились. Ты всё лето обещаешь его на рыбалку взять!..

— Я работаю в выходные.

— Почему опять ты? — Марина с претензией на мужа уставилась, видела, как он старается придумать причину, желательно вескую и желательно быстро, а потом к ней подошёл и в щёку поцеловал.

— Марина, ты меня совсем не жалеешь, да? Я работаю, как проклятый. Двоих детей кормить надо, милая моя.

— Правда? Что-то результат твоих трудов я не вижу.

Он тут же разозлился.

— Тебе мало денег? Нет, ты скажи, не стесняйся. Я мало зарабатываю!

Она скомкала в руках кухонное полотенце.

— Не кричи. Дети услышат.

— Мне в моём собственном доме уже и покричать нельзя?

— Я просто не понимаю, чем можно заниматься на работе почти двадцать четыре часа в сутки.

— Ну, я же не в сберкассе работаю, — едко заметил он. — Машины у людей, знаешь ли, круглые сутки ломаются.

— Да, тебе повезло.

Ссора была ни чем не примечательная, если бы не одно но — Игорь заметно томился. И думал не о том, о чём ему говорила Марина, он был далеко в своих мыслях и чувствах. Не дома, не с ней и детьми.

Кажется, она уже готова была запаниковать. Всё труднее был притворяться и изображать безразличие. Игорю подыгрывать. Соглашаться с тем, что он говорит, "не замечать" его вранья, которое становилось всё менее изощрённым и правдоподобным. Их семья разваливалась, а Марина не знала, что предпринять. Даже посоветоваться не с кем. Что предпринимают в таких случаях? Как удержать мужчину, который к тебе остыл, а тебе он так нужен, по-прежнему, без него страшно и холодно? Как заставить его понять это и остаться? На что надавить? Напомнить о том, что у вас дети, и с его стороны просто бессовестно оставить вас…

В этом месте неизменно становилось стыдно и противно. За себя, а не за него.

Кажется, и свекровь знала, что происходит. Потому что Игоря покрывала всеми силами, и когда Марина звонила ей вечерами, тщетно пытаясь разыскать мужа, то Нина Владимировна каждый раз заверяла её, что Игорюша был, но только что уехал.

— Скоро дома будет, жди. Жди, Марина. Что у тебя за привычка дёргать его? Так нельзя с мужем…

Она ждала. И когда Игорь домой всё-таки возвращался, спустя час, а то и два, спрашивать его о чём-то было совершенно бесполезно. Он либо окончательно путался в показаниях и привычно всё сваливал на мать, которая с возрастом стала жутко рассеянной, или вовсе зло отмахивался, и это означало, что они ссорятся. А рядом дети, и если Элька не понимает, то Антон уже начал на отца волком посматривать, и даже огрызался чаще, чем раньше, за что и получал. Игорь возмущался, говорил, что это она сына портит, а Марина никак не осмеливалась сказать, что это его вина, что все уже давно всё поняли и видят. Даже дети.

Но всё равно верить не хотелось. Какая-то другая женщина, которая смогла увлечь её мужа, она теперь у него на сердце, он изменился из-за неё или ради неё. Даже не сразу скажешь, что хуже. А это ведь её муж, родной и такой близкий, по крайней мере, был таким до недавнего времени. И просто так отдать, отпустить… Как же это сложно. Просто принять это, а уж тем более смириться. Смириться с тем, что тебя больше не любят. Что ты сыграла свою роль, что ничего интересного, задевающего душу в тебе не осталось, ты раскрылась перед человеком и теперь вся как на ладони — знакомая и скучная. А ты ведь его любишь, ничего не ушло, а нужно отпустить, а для полной картины, ещё и счастья пожелать, поклявшись, что никаких обид. На что обижаться? Что не любит? Так сердцу, как известно, не прикажешь. Не то, что чужому, но и со своим не справишься. Сердце — оно упрямое.

Правда, Игорь никаких важных разговоров с ней завести не пытался, Марина каждый день ждала, но он молчал и продолжал делать вид, что всё в порядке. Не понятно, то ли выжидал чего, то ли его устраивало всё, как есть, а вот Марина не могла сказать, как долго сможет выдержать. Была в ней такая черта, не совсем приятная для неё же — терпеть она могла долго, но когда ситуация достигала пика, нервы сдавали, срывалась и тогда могла опуститься до банального скандала. Но это всё от переизбытка чувств и переживаний, которые она привыкла прятать ото всех. А когда всё-таки срывалась — после жутко переживала и раскаивалась, но было уже поздно, исправить получалось редко. Вот и сейчас боялась, что ситуация дойдёт до предела и она сорвётся, а рядом дети. Детей не хотелось вмешивать, их хотелось оградить, все силы приложить для этого, но как это сделать, Марина не знала. Ситуация была — хуже не придумаешь. Хоть на крик кричи.

Антон дверь приоткрыл и голову в спальню сунул.

— Мам, там тётя Тома пришла. Ты идёшь?

— Иду. — Марина от сына отвернулась, зажмурилась и приказала себе успокоиться. Сейчас же.

Тамара — соседка по лестничной клетке, часто забегала к ним вечерами, поболтать, посоветоваться или просто чаю попить. Переехала к ним в дом года три назад, и они с Мариной подозрительно быстро нашли общий язык. Тамара была старше Марины на пять лет, и дети её старше были, в круглосуточной опеке давно не нуждались, чем мать злили и волновали. И вечерами, за чашкой чая, она с Мариной как раз и обсуждала проблемы подросткового возраста, с которыми Марине скоро столкнуться придётся. Антон-то подрастает. И о мужьях речь заходила, и о проблемах в семье, и о работе. В общем, обо всём. Общаясь друг с другом, душу отводили. И про Игоря, с которым происходит что-то не то, Марина первой рассказала Тамаре. И даже поплакать себе позволила, правда, постаралась быстро взять себя в руки.

— Вот дурак, — потрясённо качала головой Тома, подругу слушая. Потом за руку ту взяла. — Мариш, ну ты успокойся. Перебесится, может.

— Может, — согласилась Марина, слёзы вытирая. — А мне сейчас, что делать? Терпеть?

Тамара выглядела немного смущённой.

— Хочешь семью сохранить — терпи. По крайней мере, горячку не пори. Ты ведь его любишь?

Марина потеряно кивнула.

— Вот видишь. Но Игорюша — дурак, я даже не ожидала. — На Марину посмотрела. — Вот что ему ещё надо? Где он лучше-то найдёт?

— Уже нашёл, как выяснилось.

— Мужики, — пренебрежительно проговорила Тамара. И тут же голос повысила: — Ты думаешь, мой лучше? Все они одинаковые.

Этот разговор случился около двух месяцев назад, тогда Марина ещё на что-то надеялась, а сейчас, после прошедших недель, по истечении которых ничего не поменялось, даже хуже стало, Марине уже не хотелось ничего обсуждать, ни с кем, если только с мужем, который от неё откровенно бегал. Даже дома появлялся набегами.

На кухню вышла и Тамаре, которая Эльке варенье на хлеб намазывала, улыбнулась.

— Привет.

— Мама, я буду сладкий хлеб есть! — Дочка широко улыбнулась ей, и подпрыгивала от нетерпения, тянула руку к хлебу. Она никак не могла научиться правильно выговаривать слово "бутерброд". И Марина её учила, и Антон, но Элька активно сопротивлялась, в который раз слово коверкала и угрюмо замолкала, и в следующий раз заставить её нелюбимое слово повторить, было очень непросто.

— Ты не наелась за ужином?

— Наелась. Но тут же варенье!

Марина дочке улыбнулась и по волосам её погладила, а когда Элька в комнату побежала, крикнула ей вслед:

— Только на диван не накапай! — На Тамару посмотрела и села за стол. Потом опомнилась: — Чай будешь?

Тома рукой на неё махнула.

— Я дома пила. Давай, рассказывай. Опять не пришёл?

— Антону сказал, что вернётся поздно. У него работа.

— Конечно, работа. — Тамара выразительно скривилась. — Знаем, мы его работу! Вот ведь гад какой, Марина, уже ребёнку врёт. Поговори ты с ним, что ли!

Марина глаза отвела.

— Я боюсь.

— Но терпеть это дальше уже нельзя. Он скоро вообще дома появляться не будет, а ты будешь молчать?

— Не знаю.

— Даже интересно, что он там за принцессу себе нашёл, — Тамара только руками развела. — Молоденькую, наверное. Свиристелку. Без детей, без проблем. Правильно, зачем ему жена?

— Мне кажется, Антон что-то подозревает.

— Так правильно, не маленький уже. Чувствует.

Марина грустно кивнула.

— Поговори с Игорем, — посоветовала ей Тамара перед уходом. — И не просто поговори, а поставь его на место. Мозги-то должны быть у человека, в конце-то концов. Ну, хочется мужику погулять, но зачем это делать так открыто? Так только дураки поступают!

Или те, кто сохранять семью не хотят, добавила Марина про себя, вот только смелости не хватило, вслух это произнести. Даже подруге об этом сказать было страшно.

— Мама, Антон не хочет со мной в компьютер играть! — Эля влезла на диван и к Марине потянулась, требуя, чтобы та её пожалела. Марина обняла, поцеловала и принялась Эльке косички расплетать.

— Ну, он, наверное, занят, родная. Антон ведь уже взрослый, почти, и дела у него почти взрослые.

— Да ни чего он не занят! Он сам играет в гонки, а меня не пускает.

— Ладно, не обижайся. Тебе всё равно уже спать пора, а завтра поиграешь в компьютер.

Эля голову назад откинула, уворачиваясь от рук матери.

— Ты ему скажешь, чтобы он со мной поиграл? Он меня не слушает.

— Обязательно скажу, — заверила её Марина и спокойно улыбнулась. Пальцами волосы дочки расчесала и спросила: — Теперь пойдём умываться?

— Я хочу, чтобы папа мне почитал. Когда он придёт?

Марина на секунду прикусила губу.

— Я не знаю, наверное, поздно. Он работает.

Эля важно кивнула.

— Папа много работает.

— Да, — пробормотала Марина, дочку на руки взяла и поставила на стул у раковины. Включила воду. — Умывайся.

После третьего напоминания Антон всё-таки выключил компьютер, правда, выглядел при этом недовольным. Из спальни ушёл, Марина слышала, как телевизор включился в их с Игорем комнате. О поведении и настроении сына задумалась, но Эля, уже уложенная в кровать, подёргала её за руку.

— Мама, читай!

Марина вернулась к сказке, а через двадцать минут книгу закрыла и осторожно поднялась с края детской кровати. Выключила свет в детской и вышла.

В комнате надрывался телевизор, с экрана неслись крики, стрельба, даже ругань, Марина на кровать рядом с сыном присела и недовольно сдвинула брови.

— Что ты смотришь?

Антон плечом дёрнул.

— Сериал какой-то.

— Сериал какой-то, — передразнила она его. — Гадость какая-то, Антон.

— Мам, такое снимают.

Марина внимательно посмотрела на него.

— Какой ты умный.

Антон улыбки не сдержал, она скользнула по его губам, но тут же хмуриться начал.

— Умный, — кивнул он.

— Раз умный, тогда переключи.

— Там "Новости"!

— Вот и отлично.

Мальчик тяжко вздохнул и переключил на другой канал.

— У тебя в школе точно всё в порядке?

— Мама, ты же знаешь, что у меня всегда всё в порядке. Я чудо-ребёнок.

— Да. Вот только за четверть тройки сплошные.

— А говорила, что гений!

Марина рассмеялась и за ухо его потрепала.

— Болтун ты.

Он как раньше, когда помладше был, к плечу её привалился, и Марина сына обняла. Прижалась щекой к его волосам.