Они вышли на улицу и медленно двинулись по боковой тропинке в сторону гастронома.

– Может, присядем? – Олег кивнул на маленькую скамеечку со спинкой, пристроившуюся под большим раскидистым деревом.

– Некогда мне рассиживаться, – холодно заметила Ася. – Магазин закроется. Если что-то хотел сказать, говори. А нет, так давай тут и разойдемся. У меня еще дел полно.

Олег притормозил и, повернувшись к жене лицом, загородил собой тропинку. Ей пришлось тоже остановиться. Океанов долго, высокопарно и не очень искренне говорил о том, что он любит Асю безумно и жизни своей без нее не мыслит.

– А как же Светлана? – поинтересовалась жена.

– Это была ошибка, Настенька, самая большая в моей жизни ошибка. Мне бы очень хотелось ее загладить, – виновато потупился Океанов, но Ася уловила в его интонациях фальшь и ни на одну секунду не усомнилась в его неискренности.

Воодушевленный ее молчанием, Олег разливался соловьем. Говорил, что со Светой у него ничего не было, просто поцеловались пару раз; что никто ему не нужен, кроме Аси; что он любит ее одну и будет любить до самой смерти. Своей или ее. А Света – это ошибка, со всяким может случиться. Он ее не любит, она вообще ему никогда не нравилась, одну только жалость у него всегда вызывала. Жалость, и ничего более.

– Вот, значит, как, – произнесла Ася. – Значит, она тебе никогда не нравилась, но ты с ней пять лет встречался. Из одной только доброты сердечной. Из жалости.

– Ну да, из жалости, – подтвердил Океанов. – А откуда ты знаешь про пять лет? А-а, понятно. Мать выболтала. Не язык, помело! И что еще она тебе рассказала, моя мать? – вкрадчиво спросил он.

– Ничего.

В его глазах мелькнуло удовлетворение.

– Светлана в меня с детства была влюблена. Бегала за мной, глазки строила, еще когда совсем соплей была. Даже в любви объяснялась. Записки дурацкие в почтовый ящик кидала. Я и пожалел ее, пригласил однажды в кино, потом еще куда-то. И все – пошло-поехало! Не могу отвязаться, что ты будешь делать! Прицепилась, будто репей к хвосту. Сколько раз хотел с ней расстаться, а она не отстает, ходит за мной, ноет: вены, мол, себе перережу, в окно выброшусь, если ты меня бросишь. Еле отвязался, когда с тобой познакомился. Но теперь между нами ничего нет, ты не думай! Ну, кроме того поцелуя, что ты видела.

– Да, тяжелый случай, – произнесла Ася, пристально глядя на мужа. – Кстати, о поцелуях. Если я правильно поняла, ты из жалости с ней целовался? Может, из жалости решил возобновить прежние отношения?

Он, не выдержав ее настойчивого взгляда, отвел глаза, но тут же бурно запротестовал:

– Конечно, нет, Настена! Да триста лет она была мне нужна. Просто так получилось. Случайно. Пришла якобы маму мою навестить. Не знала, что мать к сестре уехала, в Новосибирск. Ну, слово за слово, прошмыгнула в комнату…

– В десять часов вечера пришла навестить Татьяну Павловну? – не поверила Ася. – Хорошее время для визитов к пожилым дамам.

– Ну не в десять, а раньше… – Его лицо сморщилось, и Асе показалось, что он сейчас заплачет, но он, отвернувшись в сторону, громко чихнул, потом достал из кармана платок и шумно высморкался.

– Будь здоров, – с сарказмом произнесла Ася.

– Спасибо. Вижу, ты мне не веришь, но так оно и было.

– Ладно, Олег, давай не будем разговоры разводить. Мне все ясно. Расстанемся без слез, жалоб и драматических эффектов. Как нормальные люди. Нравится тебе Света – вот и живи с ней, я не против.

– Зато я против, – вскипел он. – Я ж тебе говорю, не виноват я. Она мне вообще противна! Впустил из вежливости, на свою голову, а она тихой сапой в комнату просочилась…

– А потом просочилась в твою постель, – подхватила Ася.

– Не было постели. Ты же видела!

– О да, я видела! Вы со Светочкой решали задачки по алгебре, сидя за письменным столом. Как говорится, не верь глазам своим!

– Какие еще задачки? Я тебе клянусь… – снова начал он, но Ася, решив наконец прервать этот бесконечный разговор, от которого у нее уже звенело в голове и противно ныло где-то под ложечкой, сказала как можно более спокойно и мягко:

– Ладно, Олег, давай пока оставим все, как есть. Я поживу с детьми у бабушки, а ты – у себя. А там видно будет. Пусть страсти улягутся. Я тебе позвоню на следующей неделе, и мы с тобой все обговорим.

– В понедельник?

– Нет, давай лучше в среду. Или даже в четверг.

– Точно позвонишь?

– Угу.

Она сказала это только для того, чтобы отвязаться от него, но Олег почему-то сразу с ней согласился.

– Хорошо, буду ждать твоего звонка, – произнес он, но не сдвинулся с места, продолжая загораживать тропинку, ведущую к магазину.

Асе пришлось обойти его по траве. Не оглядываясь, она пошла вперед, спиной чувствуя взгляд мужа и радуясь тому, что получила недельную отсрочку. За неделю она что-нибудь придумает. А может, само собой рассосется.

Однако чем дальше она уходила от Олега, тем отчетливее становилось желание порвать с ним. Она не поверила ни единому его слову, но дело не в этом. То есть не только в этом. Ясно, что ничего никогда не рассосется.

Только теперь, после этого случая со Светланой, Ася могла признаться себе в том, что пыталась скрывать все эти годы: она не любит Олега, никогда не любила и никогда не полюбит. Он ей не нужен. Как могла она вообще выйти за него замуж? Как могла столько лет прожить с ним бок о бок? Терпеть его ласки, обманывать себя, считая, что любит его и что у нее нормальная, счастливая семья? И на Светочку она нисколько не обижена, напротив, даже благодарна ей за то, что открыла глаза, помогла разобраться в своих чувствах, решиться на тот шаг, который давно должна была сделать.

Ася вдруг почувствовала необыкновенную легкость и свободу. Как это она раньше не догадалась? Ей незачем больше притворяться перед Олегом, изображая заботливую, любящую жену; незачем угождать свекрови; незачем больше жить в тесной, темной и неуютной квартире, напоминающей кротовую нору из сказки о Дюймовочке, которую так любит Анюта.

Детей, конечно, жаль, особенно Анютку. Но ведь разводятся многие, и ничего, как-то приспосабливаются. Дети привыкают к тому, что отец живет не с ними и приходит к ним только по выходным. Она не собирается отнимать у Олега детей, препятствовать его общению с ними. Пусть себе приходит, ей не жалко.

Значит, все решено. Она немедленно подает на развод.

Вечером, когда дети спали, Ася рассказала бабушке о том, что решила уйти от Олега, потому что не любит его. И он ее тоже.

Зоя Ивановна, давно обо всем догадывавшаяся, но считавшая семейные узы явлением почти таким же святым, как любовь к родине, с сомнением посмотрела на нее:

– Ты уверена, что поступаешь правильно?

– Уверена, – ответила Ася решительно.

О том, что ей еще придется поднять тему развода во время телефонной беседы с Олегом, она старалась пока не думать. У нее есть неделя, и за это время она обдумает все, что должна будет ему сказать. Но как бы там ни было, никто не сможет заставить ее изменить решение. Да здравствует свобода!

В четверг пришло извещение о бандероли из Москвы. Ася сразу догадалась, что это подруга Катерина прислала какой-то дивный и давно обещанный подарок к Анюткиному дню рождения. О подарке сообщалось в последнем Катином письме.

Собираясь на почту, Ася обнаружила, что ее паспорт остался в квартире Океановых, в ящике письменного стола. Остальные документы, в том числе диплом об окончании института и свидетельства о рождении детей, были там же. Собирая вещи, она заботилась главным образом об одежде и обуви, а про документы и думать забыла. Придется ехать туда, и как можно быстрее, пока Олег не вернулся с работы.

Зоя Ивановна вот-вот должна была приехать из своего института, но Ася ждать не стала. Она отправилась к соседке, той самой пожилой женщине, которая когда-то нянчила Алешу, и попросила ее присмотреть за детьми часок-другой, до тех пор, пока не вернется бабушка Зоя. Потом быстро переоделась, схватила сумку и выскочила за дверь. Нужно было поторапливаться.

Свекровь все еще гостила в Новосибирске, и в Асиной сумочке лежал ключ от квартиры. Она похвалила себя за то, что, уезжая из мужниного дома с детьми и чемоданами, не поддалась порыву и не оставила ключ на столе, рядом с запиской.

Потоптавшись у порога несколько мгновений, она достала ключ, открыла дверь и шагнула в прихожую.

В квартире кто-то был: из ванной доносился шум бегущей воды. Сообразив, что это Олег, по какой-то причине раньше времени вернувшийся с работы, принимает душ, молодая женщина испугалась. Первым ее устремлением было немедленно уйти, пока он не увидел ее и не затеял новое объяснение. Но потом она решила, что Олег не узнает о ее визите, если она будет действовать достаточно быстро и решительно.

Не снимая обуви, она уже шагнула к своей бывшей комнате, когда дверь ванной вдруг распахнулась и… перед ней предстала Светлана. На девушке был голубой махровый халат и полотенце, закрученное на голове на манер тюрбана. Это неожиданное видение заставило Асю на мгновение потерять дар речи. Надо сказать, что девица была поражена ничуть не меньше, она тоже молчала, пялилась на пришелицу и хлопала бесцветными ресницами. Без косметики ее узкая мышиная мордочка казалась совсем невыразительной. Асю вдруг охватила ярость, но совсем не оттого, что Олег нагло врал ей, рассказывая, что с девушкой его ничто не связывает. В том, что он лжет, она ни секунды не сомневалась. К Асиному глубочайшему негодованию, Светочка была облачена в ее собственный халат, который в прошлом году на день рождения ей подарила бабушка. Халат висел в ванной, и, собирая вещи, Ася о нем забыла. Подавив в себе горячее желание наброситься на эту нахалку и стащить с нее законную собственность, молодая женщина резко спросила:

– Скажи на милость, что ты тут делаешь?

– Я? Ничего. Голову вот мыла, – ответила Света и хихикнула, окинув Асю оценивающим взглядом. – Миленькая кофточка. Где покупала? Но к этим брюкам не идет. У тебя плохой вкус.

Ася, опешившая от такой явной наглости, не нашла, что сказать. Девушка, довольная ее замешательством, произнесла:

– А ты? Ты сама-то зачем пришла? Я-то думала… Олежка говорил, что ты свалила к своей бабке. И шмотки свои унесла. А послушай-ка… я не нашла тут фена. Мне он позарез нужен. У тебя есть фен?

– У Татьяны Павловны есть, в ее комнате, – машинально ответила оторопевшая Ася. – Только он, кажется, сломался.

– Щас проверим, – заявила девушка и мгновенно исчезла за дверью комнаты свекрови.

Ася, к которой уже вернулось обычное самообладание, вошла в свою теперь уж бывшую комнату и выдвинула ящик письменного стола. Документы были на месте, лежали под тетрадками с прошлогодними конспектами уроков. Их, кстати, нужно тоже забрать. Хорошо, что у нее в сумочке лежит большой пакет, случайно прихватила. Надо посмотреть, не забыла ли она еще что-нибудь нужное, важное. Нет, только не халат, его она оставит тут. Не будет же она сдирать его с девушки? Да и не наденет она его больше никогда, ей теперь даже прикоснуться к нему противно.

За спиной послышался шорох. Ася обернулась и увидела Светлану, с интересом наблюдавшую, как она роется в ящиках стола.

– Ты права. Он и впрямь не работает. – Она продемонстрировала фен, после чего зашвырнула его на диван. – И зачем старуха его держит? Давно пора выбросить, да купить новый. Старая, злобная жаба! Таких скряг еще поискать! – И девушка засмеялась серебристым, словно звон маленького колокольчика, смехом, так странно не соответствующим тем грубым словам, что срывались с ее губ.

Асе вспомнилась неприязнь, что звучала в речах свекрови, когда та рассказывала ей о Светлане. Ася не любила Татьяну Павловну, но теперь испытывала к ней нечто похожее на сочувствие.

– Так ты, значит, пришла забрать этот мусор? – вновь заговорила девушка, кивнув на ящик письменного стола. – Ну-ну. Забирай. Лишний раз на помойку ходить не придется. Шкаф тоже освободила?

– Я думала, ты уже успела проверить, – не удержалась от сарказма Ася. – Не сомневаюсь, ты тут давно все обшарила.

– Правильно, что не сомневаешься, – не смутилась Светлана. – Сомнений тут быть не должно. И знаешь, ты… это… не надейся, что Олег к тебе вернется. Он тебя терпеть не может, он с тобой из одной только жалости и жил столько лет. Ну, и из-за детей, конечно. Но раз ты сама решила убраться… тут я с тобой полностью согласна. Зачем мучить человека своим постоянным присутствием? Чего ты так на меня уставилась? Думаешь, я все придумала? Ну, что он тебя не любит? Он добрый, мой Олежка, вечно всех жалеет. Он говорил, что ты грозилась перерезать себе вены, если он тебя бросит. Но теперь, когда ты сама поняла, что он тебя не любит…

– Постой-ка, – перебила ее пораженная Ася. – Это Олег тебе такое сказал?

– Что не любит тебя и живет только из-за детей и по доброте душевной? Конечно. Даже не сомневайся.

– Нет. Про вены.

– А-а… Да, именно так и сказал. А ты и вправду могла бы вены себе порезать? – спросила Светлана голосом маленькой девочки, отрывающей у бабочки крылья, дабы увидеть, сможет ли она после этого летать. – Чик-чик ножичком – и кончено! По-моему, это очень плохой способ. Больно и некрасиво. Фу! Я бы ни за что на свете не стала такого делать. Лучше выпить какого-нибудь снотворного побольше, таблеток сто, и тихонечко заснуть.