Татьяна Николина - Бабочки в моем животе, или История моей девственности

– Да.

– А если я откажу? – спросил он, нагловато улыбаясь, и его пальцы поползли по внутренней поверхности моих бедер, оставляя за собой дорожку из дрожащих мурашек.

– Пожалуйста, – тихонько стонала я.

– Что? – опять издевался он, внимательно изучая мое лицо.

– Я… я тебя умоляю!

– Умоляешь?

– Да. Я умоляю, Марат! Я умру, если ты откажешь. Я хочу… чувствовать тебя внутри…

Он изменился в лице, с минуту сверля меня своим обжигающим, суровым и одновременно нежным взглядом. А потом его лицо пропало. Я больше не видела его глаз, губ. Но с радостью осознала, что его руки стягивают с меня трусики. Я хотела ему сказать, предупредить, открыть то, чего он еще не знал обо мне, но не успела. Его губы, горячие и властные, обожгли меня там, куда еще не добирался ни один из мужчин, и я поняла, что разлетаюсь на части.

* * *

Я стояла на балконе, завернувшись в простыню, и курила. Я думала о Марате. Я задавала себе вопрос, на который, как ни старалась, не могла найти ответа. Почему? Почему? Почему? Этой ночью так ничего и не произошло. Точнее, произошло, конечно, но не совсем то. Я согласилась на секс, я решилась расстаться с девственностью, я разрешила Марату стать моим первым мужчиной. А он не воспользовался этим. Он доставил мне ни с чем не сравнимое удовольствие, он заставил меня стонать от наслаждения и биться в экстазе, заставил молить о пощаде и просить продолжения. Но он этого не сделал. Безусловно, это был секс.

Но какой-то односторонний. С удовлетворением только одного из его участников – меня. Никогда и ни с кем я не испытывала такого наслаждения. Он сумел заставить меня дойти до вершины блаженства, даже не будучи во мне. Он превратил меня в женщину, не лишив при этом девственности. Он стал моим первым мужчиной, даже не подозревая об этом. Я медленно выпустила дым изо рта, наблюдая, как он рассеивается в темной холодной мгле.

– Пепел сейчас упадет, – послышался сзади голос Марата.

Я вздрогнула и обернулась. Высокая шапка пепла на моей сигарете задрожала и сорвалась вниз, рассыпаясь в полете на тысячи серых снежинок.

Марат обнял меня сзади. В уголках моих глаз защипало. В горле запершило. Я закашляла.

– Это все из-за сигарет. Тебе надо бросить курить.

Я незаметно для него улыбнулась. При чем тут сигареты? Впрочем, пусть думает, что это из-за курения. Вряд ли он поймет, отчего я сейчас могу плакать.

– Почему ты не сделал этого? – наконец задала я единственный вопрос, который меня сейчас волновал.

– Разве тебе было плохо?

– Нет, мне было хорошо. Но все же я не понимаю, почему ты не сделал этого.

– Не знаю, Кэт, – серьезно и грустно сказал Марат.

– Ты ведь хотел меня?

– Еще как!

– И я была согласна.

– Я не смог, – вздохнул он и уткнулся в мое плечо.

– Почему?

– Сам не знаю. Я собирался… и очень этого хотел… но сам не пойму, что мне помешало. Вдруг подумал, что не стоит этого делать. Не сейчас… не здесь… не так, что ли. Может быть, потому что боюсь тебя спугнуть, Кэт. Боюсь разочаровать. Показаться таким, как все.

Я выбросила недокуренную сигарету в ночь и повернулась к нему лицом.

– Глупый, – ласково сказала я, поглаживая его щеки. – Я уже знаю, что ты не такой, как все.

– Правда?

– Правда. И пока ты меня не разочаровал.

– Тогда пойдем спать.

– Ладно, только обещай больше никаких провокаций.

– Хорошо, – засмеялся он мне в лицо. – Ты тоже обещай. Хватит на сегодня приключений. Боюсь, больше не выдержу таких испытаний мужества.

– Хорошо, – миролюбиво пообещала я, сворачиваясь клубочком у него подмышкой.

Этот мужчина, лежащий рядом, даже не подозревал, что значил теперь для меня. Я впервые не испытывала никаких сомнений и была готова. Но он сам оберегал меня от того, о чем даже не подозревал. И поэтому становился для меня еще дороже и желаннее.

– Спокойной ночи, мой хороший, – промурлыкала я и зарылась лицом в его плечо.

Через неделю он улетал в Америку. Я не смогла поехать с ним к океану и бабочкам. У меня оказалось слишком много работы. После французского заказа в модельное агентство посыпались предложения для моей персоны. Дни до отлета пролетели незаметно.

И вот мы стоим в аэропорту и прощаемся.

– Я буду скучать, – призналась я, ощущая себя женой, провожающей мужа на фронт.

– Я тоже, – сообщил мне обладатель грустных синих глаз, Марат. – Позволь тебе звонить.

– Конечно.

Последнее прикосновение его губ перед отлетом. Я старалась удержать его так долго, как могла. Меня оторвали от этих губ на веки вечные, вынули из этих объятий и бросили в холодную ноябрьскую сырость. Марат уехал на месяц к океану и бабочкам. Я осталась здесь, в другой части света, с дождями и морозами. И мне показалось, что мир опустел.

Я шагала по замерзшим лужам и с особенным остервенением ломала хрупкую ледяную корочку каблуками своих сапог. Прикурила сигарету в надежде согреться. Теплый дым ускользал из моих губ в морозный воздух, не делая его ни на градус теплее. Бесполезно, все без толку. Просто перетерпеть, переждать, перестрадать.

– Девушка, у вас все в порядке? – неожиданно спросил шедший навстречу мужчина с озабоченными глазами. Надо же, какой участливый. С чего бы?

– Все нормально, – задрожал в ответ мой голос.

– Тогда почему вы плачете?

– Кто? Я? Вам, должно быть, показалось.

Действительно, с чего бы мне сейчас плакать? На всякий случай провожу пальцами по щекам. Мокрые. Дождь? Нет. Все-таки слезы. Как странно, я даже не заметила. Срочно вытереть их, высушить, отменить. Какие слезы? Все ведь в порядке. Достаю из кармана наушники плеера. Слезы отменяются. Как бы не так! Мощным, бередящим душу голосом стенает Анастэйша «Heavy on my heart». Спасибо! И она, значит, в курсе того, что у меня тяжело на сердце. Музыка отменяется.

«Месяц, всего месяц, – успокаиваю я себя. – Я пережду. Смогу. Я ведь жила без него и раньше, целые годы, а тут только месяц. Всего-то!»

Зайдя домой, даже не включая свет, я лениво стащила с себя обувь, сбросила прямо на пол куртку и залезла в кровать, как была, в одежде. Вот бы заснуть здесь на весь месяц, как медведь в берлоге. Закрыть глаза, потом открыть их, а Марат уже приехал. Вот было бы здорово! И почему люди не медведи?

Сладострастным голосом на полу стенает Энрике Иглесиас. Наконец-то сменила рингтон в мобильнике. Никакого желания поднимать трубку. Пусть себе поет о том, что устал извиняться. Все равно это не Марат звонит. Какой смысл ради кого-то другого прекращать эту красивую песню? Но мой любопытный взгляд все равно косится на монитор телефона. Накрашенным глазом мне подмигивает беззаботная блондинка. Вот кому хорошо! Никого не ждет, ни о ком не страдает.

– Кукуся??? – радостно визжит блондинистый голос.

– Маруся, – безвольно отвечаю я.

– Ну, как ты там?

– Никак. Я умерла. Похороните меня.

– О, бедная моя девочка, уже скучаешь по своему принцу?

– Типа того.

– Ну, так сгребай свое страдающее тело и дуй ко мне. Напьемся по этому поводу.

«Напиться – это мысль», – подумала я. И уже через полчаса упала в заботливые объятия лучшей подруги.

– Послушай, Кэт, ну не навсегда же он уехал в эту свою Америку, – взывала к здравому смыслу Мариша.

– Нет, конечно, – пыталась прислушаться к голосу разума я.

– Отдохнешь, развлечешься пока. К тому же он ведь будет тебе звонить, так?

– Надеюсь, – убито застонала я.

– Вот видишь. Ну и какая тебе разница, где с ним разговаривать, тут живьем или там по телефону? Вы ведь все равно не занимаетесь сексом. Так не все ли равно, как предаваться вашим платоническим отношениям?

– Ну, ты, блин, даешь! – вскипела я. – Как это какая разница?

– Ну-ну… Другой бы на его месте еще не туда бы сбежал от девушки, отказывающей ему в сексуальных радостях.

– Так ты, значит, думаешь, что он из-за этого уехал? – забеспокоилась я, уже сожалея о своем решении провести вечер с Маришей.

– Да ладно, успокойся. Шучу я, – невпопад рассмеялась Мариша, яростно вонзая штопор в винную пробку. – Кстати, ты еще долго собираешься терзать мальчика?

– Нет, недолго, – все больше раздражалась я.

– Я бы на твоем месте, Кэт, все-таки отдалась ему перед отлетом. Чтобы он весь этот месяц жил воспоминаниями и спешил поскорее вернуться в твои объятия. А то ведь отправлять сексуально неудовлетворенного мужчину на другой конец света – это ой-ой-ой как опасно.

– Ну, спасибо тебе, Маришенька! Настоящая подруга, – взбесилась я.

– Ну не злись, Кэт. Кто, кроме подруги, тебе скажет правду?

– Вообще-то, Мариша, я хотела заняться с ним сексом, – решила признаться я.

– Неужели? – ехидничала эта стерва, называющая меня своей лучшей подругой. – И что же помешало?

Я отхлебнула солидный глоток винища, намеренно оттягивая время и терзая Маришино любопытство.

– Ну, так что? – не терпелось ей.

– Ничего.

– Так было что или нет? – не понимала Мариша.

– Было.

– Ура!!! – завизжала она, и мне показалось, что бутылка с вином на столе сейчас разлетится вдребезги.

– Но только для меня одной.

– Что? – захлопала Мариша двойным объемом туши на своих ресницах.

– Ничего. В смысле кончила из нас двоих только я одна.

– Как это? – не понимала Мариванна.

– Так это. Типа сама не знаешь, от какого секса удовольствие получает только женщина, – сказала я и многозначительно повела бровями.

Мариша молча смотрела на меня. Потом вытянула перед лицом два пальца латинской буквой «V» и ловкими движениями языка пощекотала воздух между ними. Весьма убедительно, надо сказать. Я заржала как ненормальная. Мариша тоже.

– Ку-ни-лин-гус? – по слогам пропела она.

– Вот именно, – ответила я, с трудом взяв себя в руки.

– Так выпьем же за то, что ваш вялотекущий роман наконец-то завершился хоть каким-то подобием секса, – продекламировала Мариша и опустошила свой бокал. – Ну и как это было?

– Божественно, – разоткровенничалась я.

– И он конечно же потребовал ответного орального секса?

– Нет.

– Я в шоке. Кэт, такого не бывает. Ты уверена, что он не импотент?

– Абсолютно.

– Тогда он герой. Нет, ну точно. Последний герой, – тараторила Мариша.

– Так оно и есть, – не стала возражать я.

– А ты предлагала?

– Предлагала? Да я умоляла его заняться любовью, – разоткровенничалась я под действием винных паров.

– И как он это объяснил?

– Сказал, что боится показаться мне таким же, как все, похотливым мужиком.

– Да, что-то в этом есть, – задумчиво произнесла Мариша. – Послушай, Кэт, у меня есть идея, – не унималась она, разливая по бокалам по второй.

– Какая еще идея? – насторожилась я, не ожидая услышать что-либо путное.

– Как преподнести Марату причину твоего моратория на секс.

– Очень интересно. И как же?

– А проще простого! Скажи ему, что ты девственница.

Бокал вина завис в воздухе, а еще не проглоченная алкогольная жидкость комом застряла в горле.

– Не поняла, – только и сказала я, журча вином в горле.

– Ну, что непонятного? – негодовала Мариша. – Прикинься девственницей. Ну, это же лучшее объяснение. Проверено на себе.

– Я подумаю, – согласилась я и действительно задумалась над таким вариантом. Вообще-то я давно уже об этом думала. А если совсем честно, именно так и собиралась поступить. Только для этого мне не нужно было ничего разыгрывать.

– Я вот тоже Андрею на днях заявила, что чиста и непорочна, – сказала Мариша, наивно хлопая глазками.

– Какому еще Андрею? – не догнала я.

– Ну, какому-какому? Другу Марата.

– Что??? – вне себя заорала я и зашлась чудовищным винным кашлем.

– А что такого? – невозмутимо заявила Мариша и что было силы хлопнула меня по спине.

– Ты сказала Андрею, что девственница?

– Ну да? А что, не похожа? – заявила она, принимая самый развратный вид.

– Совершенно, – бесцеремонно ответила я. – И зачем ты это сделала?

– Затем, что твой вариант охмурения мужика отказом от секса оказался очень действенным. И я решила опробовать его на Андрее. Только, в отличие от тебя, я аргументировала свое решение. Желанием оставаться чистой и непорочной до того, как встречу своего единственного, своего прынца. А прынц у нас, как сама понимаешь, Андрей. Пусть почувствует себя особенным.

– Ты хоть понимаешь, что ты наделала? – спросила я, едва сдерживая в себе порыв придушить подругу.

– А что такого? – искренне удивлялась Мариша. – Только тебе можно?

– Да Марат теперь ни за что не поверит, что я девственница.

– Почему?

– Да потому что такого не бывает. Две подруги – и обе девственницы. Они же сразу решат, что мы их дурачим.