Татьяна Николина - Бабочки в моем животе, или История моей девственности

– Своей спутнице демонстрируйте. Она, кажется, весьма интересуется вашей потенцией.

– Далась она вам…

– Мне, к счастью, она не далась. А вот вам наверняка. Отправляйтесь-ка вы к своей любовнице и не пудрите мозги нормальным девушкам.

– Кэт, она мне не любовница.

– Объясните это ей. А то я сегодня устала от ее уничтожающего взгляда.

– Она на вас смотрела? – удивился он.

– Она смотрела туда, куда смотрели вы. А вы смотрели на меня.

– Это правда, – сдался он. – Но мне все равно нет до нее дела. Это Андрей привел подруг. Думал развеять мою меланхолию.

– А разве вы меланхолик? – не поверила я.

– В последнее время да. И по вашей вине, Кэт.

Удивленно и изящно поднимаю бровь.

– Я скучаю по тебе, – зашептал он мне в ухо. – Я уже не обижаюсь на твою прошлую выходку. Я пытался тебя забыть. Но ты не выходишь у меня из головы.

Хотелось бы верить. Мною внезапно овладело желание схватить его за щеки и притянуть к себе. А еще лучше повернуться лицом к стене и подставить ему свой соблазнительный вырез, чтобы он целовал мою спину от шеи и до выпуклостей, которыми она заканчивается. Сумасшедшие мысли лезут в голову. Но это противоречит правилам моей игры.

– Марат, это всего лишь уязвленное самолюбие. Вас просто огорчает, что вы до сих пор не переспали со мной. Вот и все, уверяю вас. Отдайся я вам здесь и сейчас, вы завтра не вспомните, как меня зовут.

– Вы так думаете?

– А вы нет?

– Не знаю.

Ответ неверный. Он должен был сказать: «Конечно нет. Мое увлечение вами гораздо больше банального желания секса». Но он этого не сказал. Фиг ему тогда, а не моя голая спина.

– Тогда отправляйтесь к вашей рыжей пассии, – метала я молнии глазами. – Уж она вам, вероятно, не откажет в вашей маленькой сексуальной просьбе.

– Кэтти… – умолял он.

– Я вам не Кэтти, а Екатерина Алексеевна. Простите, но меня ждут.

Я повернулась с намерением удалиться, эффектно сияя своим вырезом. Но издевательский тон его голоса остановил меня:

– Вы же не любили олигархов?

– Полюбила, – не поворачиваясь, заявила я и все-таки предоставила ему возможность насладиться видом моей спины.

Компания все еще вела беседу ни о чем. Но и мой спектакль еще не закончен.

– Кирилл, вы не хотите танцевать? – с ходу предложила я.

Лефтов не ожидал. Был тронут и даже смущен. Но не отказал даме в просьбе. Мы пошли на танцпол. Марат пускал в мою сторону убийственные взгляды. Его рыжая подруга тоже. Дуэтом глядя в мою сторону, они тоже отправились танцевать.

Стинг проникновенно пел про форму своего сердца. «Shape of my heart» – песня, конечно, душещипательная, но, на мой взгляд, несколько заунывная. Впрочем, как раз для танцев с таким кавалером, как у меня. Что-то более чувственное, пожалуй, было бы некстати. Лефтов повел меня в танце осторожно и плавно, словно драгоценную яхту, только что купленную за кровные миллионы. Я, ссутулившись, плыла в его объятиях. Мне всегда неловко рядом с мужчинами ниже меня. Неловко оттого, что неловко им. Хотя я, конечно, понимаю, что моей вины в этом нет. И все равно я пытаюсь как-то присесть и ужаться, чтобы они совсем уж не комплексовали рядом со мной. Лефтов, к счастью, держался вполне прилично. Рук не распускал и мерзостей на ухо не шептал. Впрочем, мне было не до него. Рядом танцевал Марат с рыжей. Он даже не пытался делать вид, что ему приятно. Он не сводил с меня глаз. Я бы многое отдала, чтобы поменяться местами с рыжей. Но принципы есть принципы. Подливаю масла в огонь. Шепчу что-то бессвязное на ухо своему кавалеру и провожу рукой по его спине. Марат вне себя от гнева. Это очевидно. И это доставляет мне удовольствие. Да, я в своем роде садистка. Не люблю простых отношений. Мне нужна интрига. Так ведь интересней. И я, между прочим, себя ведь мучаю тоже. Чем больше я извожу Марата, тем больше его хочу. То ли еще будет. Ведь главная схватка у нас еще впереди.

– Служба доставки подарков и поздравлений приветствует вас, – неожиданно сказала телефонная трубка. – Это Екатерина?

– Д-да, – неуверенно произнесла я, лихорадочно пытаясь вспомнить, какой нынче праздник.

– Вам прислали подарок.

– От кого?

– От одного джентльмена, имя которого пока просили держать в тайне.

Так-так-так. Это уже интересно.

– А что за подарок?

– Это сюрприз. Когда и куда его можно доставить? Называю адрес института. Я как раз бегу туда.

И вообще-то я немножко в шоке. Теряюсь в догадках. И надеюсь, что это какой-то таинственный и прекрасный незнакомец решил мне сделать приятное на безвоздмездной основе.

После вчерашнего вечера мое настроение снова в норме. На радостях опять флиртую с Сашкой. От его прошлой участливости и чисто дружеской новизны не осталось и следа. Он снова ловелас и соблазнитель. Но мы оба знаем правила нашей игры и получаем от нее удовольствие.

– Послушай, дорогая, – щебечет он мне на ухо. – На выходных отличный джазовый концерт в клубе.

– Сань, ты любишь джаз? – удивляюсь я.

– Да, милая. Я люблю джаз, – сияет он.

Я, оказывается, многого о нем не знаю.

– Ты меня приятно удивил, – произношу вслух.

– Пойдешь?

– Не знаю.

– Пойдем, котенок, – мурлычет он на ухо и обнимает меня, будто собирается закружить в танце. – Я давно мечтал завертеть тебя в джазовом ритме.

Мы танцуем. Без музыки. В институтском коридоре. Народ в шоке. Ну и пусть. У нас в сердцах джаз и неподдельный интерес друг к другу.

Джазовый экспромт безжалостно прерывает Мадонна. Попса празднует триумф.

– Алло!

– Екатерина?

– Да.

– Ваш подарок доставлен. Спуститесь пожалуйста за ним.

«Хорошенький сервис, – раздраженно думаю я, семеня по ступенькам с пятого этажа. – Могли бы уже и наверх поднять. Ну где же? Где цветы и аплодисменты?» – задаюсь я вопросом, выходя во двор. Цветов не нахожу. Аплодисментов не слышу. Мой подарок кокетливо моргает и издает истошный вопль. Такого я не ожидала. Под атласными бантами и воздушными шариками обнаруживаю записку размером с плакат: «Для самой ослепительной женщины в знак восхищения от покоренного мужчины».

– Екатерина, – раздается голос откуда-то из-за подарка. – Вам велели передать букет цветов и вот этот скромный презент. Садитесь в машину, нам еще нужно оформить бумаги о передаче данного автомобиля в вашу собственность.

Это Марат! Сомнений быть не может. Каков однако! Сначала заявляет о том, что он не олигарх, а потом просто так берет и дарит мне новенькую машинку. Да, этот человек не привык сдаваться. Он готов на все, только бы добиться желаемого. Желаемое в данном случае – я.

Машинка безумно хорошенькая и очень мне нужна. Но… принципы дороже. Он пытается меня купить? Не выйдет. Нет еще таких денег и машинок на свете, чтобы заставить меня отступиться от своего. Я не товар. И я не продаюсь. Он ожидает, что я приму его подарок, расползусь от счастья и тут же прибегу благодарить его известно каким способом? Щас! Видел бы он лицо этого типа из подарочной конторы. «Вы отказываетесь принимать подарок?» – вопрошал он нечеловеческим голосом. А что тут такого? Я не хочу никаких подарков! Мне не нужны подачки. И я не собираюсь быть кому-то обязанной. Если и соберусь подарить кому-нибудь свою любовь, страсть и девственность в придачу, то уж, конечно, не за его материальные ценности. Потому что я сама – свое самое главное сокровище. И никакие драгоценности не смогут компенсировать мне чувство собственного достоинства и независимость, с которыми мне неизбежно пришлось бы расстаться, прими я такой подарок.

По правде говоря, это решение далось мне не так-то просто. Сверкающая новизной и роскошью машинка соблазняла мою алчность не хуже, чем Марат мою похоть. Но разум в этой битве все же победил, чему я несказанно рада. И все-таки машинка была прехорошенькая. Будь я более меркантильной, давила бы сейчас на газ и изображала из себя гламурную девочку богатого папика, вместо того чтобы идти пешком и сбивать свои драгоценные ножки о булыжники и ямки тротуаров. И все же я чувствую, что позади меня расправились и распушились крылья, возносящие меня над булыжниками, ямками и даже машинками с гламурными девочками. Это крылья моей свободы. Это крылья моей победившей любви к себе.

А это стоит гораздо дороже, чем какие-то там машинки.

Подхожу к двери. Давлю на звонок. На пороге Марат, одетый лишь в полотенце и растерянную улыбку.

«Содрать бы к черту с него сейчас это полотенце и расспрощаться наконец со своей треклятой девственностью», – мелькнуло в голове. Но нет! Нужно взять себя в руки.

– Это ты? – будто бы не поверил он своему счастью.

«Будто ты ожидал кого-то другого?» – про себя сказала я, отлично понимая, что именно меня-то он и ждал. Вон и подготовился уже… Для удобства даже разделся. Думает, прибежит сейчас девочка благодарить за подарочек. Хрен ты угадал, дружочек!

– Кэт? – переспросил он еще раз.

– Нет, блин, техасский рейнджер, – недобро огрызнулась я.

– Ну проходи. Рад тебя видеть.

– Не могу ответить тем же.

– Тогда зачем пришла?

– Пришла тебе сообщить, что меня не купишь, – гордо заявила я и для убедительности помахала указательным пальцем у него перед носом.

Он сбит с толку. Еще бы! Небось ожидал, что в ноги упаду и осыплю поцелуями.

– Я уже это слышал. Ты решила мне напомнить?

– Вот именно!

– Хорошо, я понял. Что нибудь еще? – спросил он, улыбаясь.

Еще и смеется надо мной. Нахал!

– В следующий раз, если захотите потрясти мое воображение, придумайте что-нибудь пооригинальнее.

– А разве я пытался потрясти ваше воображение? По-моему, это вы делаете все, чтобы меня удивить. И должен признаться, у вас это неплохо получается.

– Бросьте прикидываться, Марат! – заявила я ему прямо в лицо и снова погрозила пальцем.

– Что вы имеете в виду?

Да как он смеет? Стоит тут передо мной полуголый, еще и издевается.

– Я имею в виду ваши жлобские штучки!

– Какие штучки?

– Ваши подарки, которые мне не нужны.

– Какие подарки?

– Перестаньте надо мной издеваться. Я надеюсь, вам уже доложили, что я отправила ваш подарок куда подальше?

– Честно говоря, пока не доложили, – сказал Марат и разулыбался еще больше.

Еще смеет надо мной смеяться.

– Ну так будет вам известно, что ваш ценный дар я отправила обратно, – заявила я ему тоном властвующей королевы, не нуждающейся в подачках своих вассалов. – Мне не нужна ваша машина. И ничего другого от вас не нужно. И в конце концов, зарубите себе на носу: любовь не купишь.

Минутное молчание.

– Так вы отказались от подаренной машины? – удивился он.

Ну наконец-то до него дошло.

– А вас это удивляет? Мне не нужно ничьих подачек, понятно? Меня не нужно покупать. Я лучше уж пешком буду ходить, чем буду обязана мужчине, – говорила я, почти не глядя на Марата, упиваясь собственными словами и гордостью за свой великий поступок.

Мое самолюбование прервал громкий хохот. Я вернулась на землю и обнаружила на ней смеющегося Марата. Он хохотал так громко и самозабвенно, что меня на какое-то время парализовало. Я просто стояла и тупо смотрела на его искаженное от смеха лицо. В чем дело? С размаха отвешиваю ему оплеуху. Почти плачу от злости. Марат каменеет. Молча смотрит на меня, держится за щеку, а потом обнимает меня и снова хохочет мне в плечо:

– Кэтти, простите меня.

То-то же.

– Я надеюсь, вы меня поняли, – снисхожу до ответа я.

– Да, я понял. Поэтому простите меня, Кэт.

Ну да ладно.

– Я хочу, чтобы вы больше так не делали, – настаиваю я.

– Я вам обещаю, что не сделаю такого.

– Вы, я вижу, готовились к другой реакции.

– Почему вы так решили?

Бросаю красноречивый взгляд на его полотенце. Его это не смущает. Напротив, он веселится еще больше.

– Так вы думаете, я специально готовился к вашему приходу?

– Это же очевидно, Марат, – снисходительно заявляю я, гордая тем, что вывела его на чистую воду. – Вы ведь думали, что я прибегу благодарить вас?

– Благодарить?

– Вот именно. Мы оба знаем, какой благодарности вы ожидали. Не так ли?

– И какой же?

– Секса.

– Вот как? А вы, значит, мне в этом откажете?

– Разумеется, – расхохоталась я.

– А жаль!

– Дешево вы однако цените мои услуги.

– Ну, не так уж и дешево.

Я снова вспыхнула.

– Мне очень жаль, что вы привыкли покупать любовь и секс за деньги, Марат. Только у меня вы их не купите.

– Почему же?

– Потому что я чувствами не торгую.

– Похвально. Тогда я тем более рад.

– Рады? Чему же?

– Тому, что ни вы, ни я не наделали глупостей.

– Но как вам пришло это в голову? – начала я сеанс психоанализа в домашних условиях.