Антон Вереютин - Бальтазар

Дома он спросил у леди Барроу, желает ли она отужинать, но Сильвина ответила, что не голодна. Ей просто нравилось быть рядом с мужем и беседовать с ним. Тогда он вплотную подошел к невесте и страстно поцеловал прямо в гостиной. Лицо девушки покрылось ярким румянцем. Она не имела представления, как следует себя вести с Бальтазаром в отсутствие других, ведь по сути еще ни разу не оставалась с ним наедине.

Он же поднял ее на руки и понес в спальню, где в ультимативной манере велел ей раздеться. По прошлому опыту жених помнил, как неудобно расстегивать бесконечные пуговицы и развязывать бесконечные ленточки на свадебном одеянии невесты. Однако Сильвина в ступоре уставилась на Бальтазара, не торопясь выполнять его указание.

– Ты что оглохла? – сдерживая гнев, бросил муж. – Мне обязательно самому расшнуровывать тебя?

– Нет, просто…

– Просто что?

– Я не думала, что это произойдет так быстро, – робко ответила леди Барроу.

– Ради Бога! Что произойдет? Близость со мной?

– Да, – еще тише подтвердила супруга.

– А когда ты предполагала это свершится? Через день? Через неделю? Или через месяц после свадьбы?

– Я не думала… я не знала.

– Не зли меня своими пустыми ответами! Тебе уже 19 лет, в конце концов! Неужели мать не сообщила тебе о супружеских обязанностях?

– Безусловно, сообщила, – дрожа всем телом, произнесла Сильвина. – Просто я надеялась лишь на беседу с Вами после свадьбы, чтобы лучше узнать Вас.

– Сэр Бальтазар Барроу, владелец Барроу-хаус, 25 лет, трижды женат до тебя, есть сын от предыдущего брака. Что еще тебе нужно знать?

– Что Вы любите меня, – сдерживая слёзы, прошептала супруга. – Может не так, как я Вас, но хотя бы с достаточной теплотой и нежностью относитесь ко мне.

– В настоящий момент я испытываю неудержимое желание овладеть тобой. Это считается?

И муж крепко заключил Сильвину в страстные объятия, пытаясь содрать с нее подвенечное платье.

– Нет. Пожалуйста, не надо, – просила девушка, хрупкими кулачками упираясь в сильную мужскую грудь. – Не так!

Но Бальтазар уже не мог остановиться, вдохнув нежный девичий запах. Запах её кожи сводил с ума, так же, как и трепещущая грудь. Сладостное предвкушение обещало божественное наслаждение. Как же он хотел её!

– Если ты и дальше посмеешь отказывать мне, то я возьму тебя силой! – угрожал сэр Барроу.

– Нет! Нет! Не так! Пожалуйста! – заверещала Сильвина, сквозь одежду почувствовав возбужденный орган супруга. – Я боюсь!

В какой-то момент она высвободилась из тисков отчаяния и схватила цветочную вазу с комода прямо с садовыми цветами. Бальтазар лишь рассмеялся попытке самообороны молодой жены и тяжелой поступью двинулся в ее сторону, заперев предварительно спальную дверь. Со слезами на глазах Сильвина умоляла тирана оставить ее в покое только на одну ночь. Она обещала свыкнуться с тем, что ей придется исполнять супружеские обязанности и клялась в покорности.

– Сэр Барроу, прошу Вас! Я не готова к физической близости сейчас, когда Вы в таком состоянии.

– Ты моя законная жена, а я твой муж, и будь добра терпеть любое мое состояние! И прекрати называть меня «сэр Барроу»!

Невеста в нерешительности опустила вазу, но слезы не переставая текли по ее щекам. Острая жалость тупым лезвием резанула по сердцу, и Бальтазар пришел в себя. Он взглянул на Сильвину: по сути она была еще ребенком, хрупким цветком, взращенным в родительской теплице, а он намеревался подло воспользоваться ее неопытностью и природной скромностью. Уже второй раз.

– Прости меня, Иви, – произнес он искренне. – Я не потревожу тебя ночью. Не беспокойся и не запирайся, чтобы камеристка могла заняться твоим моционом, – и удалился.

В кабинете он налил себе еще стаканчик горячительного напитка и предался воспоминаниям. В своем разводе с Вивиан он винил непрошено явившуюся гадалку. Именно она так некстати дала о себе знать в тот момент, когда Бальтазар был уверен в вечности своего союза. И после ее ухода снежный ком расставания с удивительной скоростью стал падать вниз, увеличиваясь в размерах. Чёртова шарлатанка! Зачем она явилась? Даже если он совершил ошибку, женившись на мисс Эшби, то это его ошибка, и он заранее готовился к тому, что после сеанса ясновидения начнет путь поиска своей настоящей любви методом проб и ошибок.

Бальтазар вызвал к себе О’Теренса и велел тому найти и вызвать завтра в Барроу-хаус талантливого художника для написания портрета супруги. Это станет ей подарком к свадьбе и своеобразным извинением за допущенный проступок. Разумеется, молодой аристократ давал себе отчет, что и этот брак не будет для него последним, поскольку не любил Сильвину. Однако он не собирался отказывать себе в удовлетворении мужских потребностей, кроме того, новоиспеченная леди Барроу действительно его любила. А он ей позволит. Пусть будет так.

Сильвина в белой шелковой сорочке лежала на белоснежном постельном белье, боясь дышать, шевелиться или открывать глаза. Бальтазару было забавно наблюдать за ней и одновременно хотелось успокоить бедное дитя, заверить, что физическая близость доставит ей не только боль, но и наслаждение. Может не сразу, но с течением времени молодая жена оценит способности супруга в постели.

Он поцеловал её в лоб, и она открыла, наконец, глаза. Преданная любовь и страх перед неизбежным сквозили в ее взгляде. Бальтазар погладил девушку по щеке, обещая быть нежным. Сильвина же просто кивнула и вновь зажмурила глаза. Последующие действия мужа её будоражили, вызывали трепет и восторг до тех пор, пока он не вошел в нее. Леди Барроу взвизгнула. Острая боль пронзила все ее тело, а чресла сжимались так, что Бальтазару с трудом удалось снять оборону. Было видно, что Сильвина терпит его манипуляции и ждет не дождется, чтобы все скорее закончилось. Но супруг и не думал останавливаться.

После того, как Бальтазар уснул, жена позволила себе выплакаться: тихо, чтобы он не проснулся. Утром она передала горничной испачканную в крови простыню, попросила приготовить для себя ванную комнату и спустилась на завтрак.

Сэр Барроу восседал во главе стола и небрежно её поприветствовал.

– Что Вам подать, леди Барроу? – спросил лакей, указывая на разные подносы. – Овсяную кашу, картофельные оладьи или яйца?

– Я бы предпочла овсяные лепешки с молочным чаем, – кротко отозвалась хозяйка.

– Сейчас приготовим, леди Барроу.

Пока на кухне готовили овсяные лепешки, Сильвина осмелилась спросить у мужа, как он спал и когда проснулся.

– Очень рано, дорогая, поэтому не стал тебя будить! А ты… как себя чувствуешь?

– Хорошо, – произнесла супруга и вздохнула с облегчением, когда явился лакей.

Чтобы избавить себя от необходимости вести беседу, она с аппетитом стала есть, долго разжевывая пищу.

– После завтрака у меня дела на фабрике, – сообщил Бальтазар, встав из-за стола. – А ты отдыхай или наведайся к родителям, если хочешь!

Сильвина последовала его совету и после банных процедур велела запрячь ей прогулочную коляску. В особняке родителей она чувствовала себя намного легче, чем в Барроу-хаус, и даже второй раз позавтракала с матерью.

– Тебе нравится замужняя жизнь, милая? – игриво спросила миссис Шоу.

– Разумеется, мама, ведь я вышла замуж по любви.

– Сэр Барроу, наверное, готовит для Вас поездку на медовый месяц?

– Мне об этом ничего не известно.

– Как же так? Я всем соседкам похвасталась, что моя дочь с супругом скорей всего поедут в Европу отдыхать! – возмутилась миссис Шоу.

– Ты слишком часто говоришь лишнее в присутствии чужих людей, мама. К тому же, я не думаю, что мой муж позволит себе отдыхать в разгар дел на фабрике.

– Откуда ты знаешь, что у него много дел на фабрике, дочка?

– Потому что вот уже три дня он пропадает там с утра до вечера. Возвращается только к ужину.

– Возможно он просто завершает эти дела, чтобы увезти тебя куда-нибудь в Италию, – предположила мать.

– Возможно, но мне он ничего об этом не говорил.

– Так спроси сама!

– Мне пока неловко обращаться к нему с такими пустяками.

– Пустяками? Даже твой отец возил меня на медовый месяц в Бат на три недели.

– Мама! Я не знаю сэра Барроу так хорошо, как ты папу. Понимаешь?

И Сильвина всхлипнула.

– Иви, у Вас все хорошо?

– Я не знаю, – дрожащим голосом ответила дочь. – Я люблю его, но чувствую себя чужой в его доме.

– Так поговори с ним об этом?

– Когда? Я вижу его за завтраком минуты три, за ужином несколько минут и… и… перед сном.

– Прости за мой вопрос, родная, но Вы уже делите с мужем брачное ложе?

– Да, – сглотнув, произнесла Сильвина. – Вчера вечером я стала женщиной.

– Только вчера?

– После свадьбы я была не готова, и сэр Барроу был пьян.

– Признаюсь, это мы заметили с твоим отцом. Да и было несколько неожиданно, что он откажется от пиршества.

– Это не важно, мама. Я вышла за него замуж не из-за пиршеств и не из-за путешествий в Европу. Просто пока я не адаптировалась к новой роли хозяйки дома. Не волнуйся! Скоро всё завертится в привычном русле, и я буду счастлива с Бальтазаром.

– Даст Бог, дорогая! Ты знаешь, что всегда можешь обратиться ко мне за советом.

– Да, мама, спасибо! А теперь я, пожалуй, попрощаюсь с отцом и велю кучеру запрячь экипаж.

* * *

Вечером, перед тем, как встретить супруга с работы, Сильвина попросила служанку показать ей гардероб его предыдущих жен, но горничная сообщила, что бывшие леди Барроу почти всю свою одежду увезли с собой, остались только ненужные или неподходящие им по размеру платья, и они находятся на чердаке.

Получив заветный ключ от самого темного и пыльного помещения в доме, новая хозяйка Барроу-хаус поднялась наверх со свечой в руке. Там она разворошила шкаф в надежде понять натуру и характер прежних жен своего мужа; наивная девушка считала, что взглянув на ткань, из которой сделаны их платья, и вдохнув запах их духов, сохранившийся на одежде, она сможет понять, какими они были.

В какой-то момент из глаз Сильвины потекли слёзы от обиды на Бальтазара за его многоженство и на Вивиан за ее первенство в качестве жены сэра Барроу. Она схватила старые перчатки кузины и попыталась их порвать, но ткань была слишком плотной для ее хрупких рук. Тогда Сильвина воткнула их в пояс своего платья, чтобы избавиться от них в гостиной, бросив в огонь камина. Месть свершилась.

Спускаясь на второй этаж, леди Барроу услышала голос супруга. Он что-то сказал камердинеру и спросил у горничной, где она. Сильвина тут же ринулась ему навстречу, на ходу бросив, что она здесь. Бальтазар крайне удивился поведению запыхавшейся девушки, но у нее были причины, о которых он не знал. Юная леди не желала объяснять ему, почему вдруг решила исследовать гардероб его бывших жен, а горничная обязательно бы ему сообщила о местонахождении хозяйки.

– Я слышу запах из кухни, значит ужин готов. Ты присоединишься ко мне? – поцеловав ее в лоб, спросил Бальтазар.

– Да, с удовольствием, сэр Барроу. Признаюсь, я успела проголодаться.

– Кажется, я уже просил тебя перестать называть меня «сэр Барроу».

– Прости, я еще не привыкла. Я с удовольствием отужинаю с тобой, Бальтазар.

– Так-то лучше. Идём в зал!

– На обед я ездила к родителям, как ты мне и предлагал, – сообщила Сильвина за столом. – Они передавали тебе привет.

– Как их здоровье?

– Всё в порядке. Спрашивали, поедем ли мы куда-нибудь отдыхать на медовый месяц.

– Пока нет времени. Много дел на фабрике.

– Я так им и сказала, – безучастно произнесла супруга.

– Если желаешь, то можешь поехать со своей камеристкой в Европу. Я дам тебе необходимую сумму, в том числе на покупки.

– Я бы хотела остаться с тобой. К тому же, отдыхать мне совсем не хочется. Надо учиться быть хозяйкой в доме.

– Это правильно. Ты сегодня несколько скованна, смотришь в одну точку, – заметил муж. – Тебя что-то расстроило?

– Нет, вернее ничего особенного. Просто я хотела бы больше времени проводить с тобой, – отозвалась Сильвина и с надеждой взглянула Бальтазару в глаза.

– Я тоже хочу больше времени проводить с тобой, поэтому сразу после ужина предлагаю подняться в спальню, – с улыбкой ответил супруг.

Однако его ответ, скорее, напугал её, нежели обрадовал.

Сильвина вновь терпела, когда Бальтазар хозяйничал в ее теле, стиснув зубы и зажмурив глаза. Всем своим видом она демонстрировала испытуемую боль.

– Сэр Барроу, – обратилась супруга к мужу, но получила сильную пощечину.

– Я велел тебе называть меня по имени, – злобно процедил тот и продолжал истязать девушку.

Сначала он душил её одной рукой, пока Сильвина не теряла сознание, а затем следовал сильный удар по лицу, чтобы разбудить несчастную.