— Хорошо. Встречаемся завтра в девять, у Аниного подъезда, — кивнул Алексей, принимая аргументы брата. Сергею ничего не осталось, как согласиться.


— Привет, — бросил Сергей и по-хозяйски оттеснил плечом Олега с прохода. Тот спросонья тер глаза и силился понять, чем вызвано нашествие Аниных родственников в полном составе в десятом часу утра. Они дружным строем прошли мимо в комнату, неся свои каменные лица, что самурайские мечи, и не удостоили застывшего от этого зрелища Олега ни взглядом, ни жестом.

Он закрыл дверь и лихорадочно пытался разбудить разум, и за те две минуты, что идет в комнату, выискать причину явления братьев, и справиться с обуявшей его тревогой. Вид мужчин не радовал — навевал скорбные мысли о своем недалеком будущем и ставшем весьма спорным — благополучии.

Олег встал спиной к «Стенли», словно Овод на расстрел, и, приготовившись на всякий случай к обороне, обвел настороженным взглядом незваных гостей.

Алексей сел на стул у стола и со скучающе-угрюмым лицом усиленно принялся разглядывать пирамидку, подставку под ручки. Сергей вальяжно прислонился к подоконнику и посматривал в окно сквозь складки тюли. Андрей стоял, засунув руки в карманы пальто, и единственный смотрел на него.

Сердце Олега стукнулось о грудную клетку и замерло — все ясно. Андрей выдал компромат братьям, и те жаждут сатисфакции. Конечно, он приготовился к нападению и защите, но устоит ли против троих «гладиаторов», каждый из которых может раздавить его не то что руками — взглядом?

— Чай? — голос предательски дрогнул, выдавая волнение.

— Угу, — хмыкнул Сергей, оглядев его с ног до головы: спортивные брюки, голый худой торс, взъерошенные волосы и затравленный бегающий взгляд. "Ох, чудо", — качнул головой Сергей, умиляясь.

— Думаю, обойдемся без чая, — сухо проронил Алексей, не глядя на хозяина.

— Тогда разрешите узнать причину раннего визита, — ощетинился Олег, картинной вежливостью прикрывая неуверенность.

— Мы пришли с очень выгодным для тебя предложением, — начал Андрей по праву самого искушенного в ведении дипломатических бесед, взяв на себя столь щекотливую миссию. — Надеюсь, ты понял, что нам все известно? Значит, этот аспект дела опустим…

— Нет, я не понимаю, о чем речь, и требую пояснений! — просипел Кустовский, стараясь выглядеть достойно: он сложил руки на груди, расправил плечи и вскинул подбородок. Но лицо было белым от страха и губы дрожали.

— Да ладно тебе, герой сексуальных будней, — начал Сергей и был прерван братом.

— Нам известно про твою связь с медсестрой.

— Ну, и что? Какая медсестра?! В чем дело?!

— Прекрати, — поморщился Алексей, окинув Олега презрительным взглядом, словно облив холодной водой. И тот моментально замерз до мурашек по коже, до внутреннего озноба, мгновенно осознав, что приговор уже вынесен, решение принято единогласно, и чтобы он ни говорил, чтоб ни делал, вердикт останется неизменным. — Речь идет не только о твоих непристойных похождениях — о твоем отвратительном, преступном отношении к жене. Я много раз повторял тебе — Ане ни в коем случае нельзя иметь детей. Что в итоге? Ты планомерно склоняешь ее на рождение ребенка, применяя изощренные психологические методики, и самые низкие в том числе. При этом понимаешь, что причиняешь ей мало боль, но и подвергаешь огромной опасности. Ты целенаправленно толкаешь ее на смерть, прекрасно понимая, что один факт беременности убьет ее.

Олег задрожал, слушая спокойный голос Шабурина-старшего, и не знал, что противопоставить его обвинениям, где найти веские аргументы против. И с удовольствием бы убежал, скрылся от троицы палачей, готовых распять его за один факт существования.

— Ты отравляешь ее сознание ложными истинами, расшатываешь психику и ставишь под сомнение вердикт уважаемых специалистов. Ты сознательно лишаешь ее инстинкта самосохранения. И почти добился своего. Она готова пойти ради тебя на столь страшный в своих последствиях шаг. Она уже не верит нам, она верит тебе. Но неужели ты думал, мы позволим тебе убивать ее? Ты думал, мы не узнаем? А узнав, промолчим и закроем глаза на твои отвратительные по сути своей поступки? Нет, молодой человек, Аня не одинока, за нее есть кому вступиться и оградить от таких монстров, как вы.

— По-постойте! Я…я не понимаю о чем речь? Э-э-э, да, я имел глупость…но это было давно, прошлым летом…

Сергей хмыкнул и качнул головой:

— Вот гоблин…

— Не смей меня оскорблять, быдло!! — взвился Олег и сжал кулаки.

— Что?! — грозно нахмурился Шабурин-младший и шагнул к Кустовскому.

— Перестаньте! — приказал Андрей, делая шаг и вставая меж ними.

— Какое он имеет право оскорблять меня в собственном доме?!

— Я еще и ударить могу. В этом же доме. И в другом. Хочешь? — лениво протянул Сергей.

— Все! — постановил Алексей, хлопнув ладонью по столу. Сергей нехотя отошел обратно к окну, но задиристого взгляда с Олега так и не спускал. Тот не смог так быстро смирить ярость и волнение, и минут пять тяжело дышал, сжимал кулаки, поглядывая на наглеца. Братья милостиво дали ему время прийти в себя и успокоиться.

— Тебе нужно было думать, прежде чем заводить роман на стороне. А теперь поздно. Скоро госпожа Самбритова подарит тебе ребенка, — начал опять внушение Андрей, но не закончил. Услышав о ребенке, Олег взвился вновь:

— Это не мой!! Неправда!! Я могу доказать! Алексей Дмитриевич, вы же знаете! — Кустовский суетливо начал сновать по комнате, искать что-то в ящике стола, рыться в книгах, наконец, в одном томе нашел нужное и с победоносным видом положил перед Алексеем листок бумаги.

— Вот справка! Я стерилен!

Шабурин вскользь глянул на справку и тяжело посмотрел на Олега:

— Издеваешься? — прошипел, еле сдерживая гнев. Внизу документа стояла подпись Киманова, а как он ее получил, Алексей уже знал.

— Почему?! Это правда! Смотрите, смотрите!! — принялся тыкать в жалкий листок пальцем, но Алексей даже не шевельнулся, чем окончательно вывел из себя Олега. — Почему вы мне не верите?!! Я сделал это осенью!! У меня не может быть детей!!

Сергей взял справку, перечитал и, криво усмехнувшись, поджег ее от зажигалки.

— Ты…Ты что делаешь?!! Отдай!! — кинулся к нему Олег в слепой надежде спасти документ, единственное доказательство, единственный неопровержимый аргумент против всех обвинений. Но тонкий лист бумаги мгновенно вспыхнул и превратился в пепел за пару секунд. Олег же, наткнувшись на ладонь Сергея, отлетел обратно ни с чем и застонал.

— Да будь ты мужиком хоть раз! — презрительно скривился тот. — Последнее дело от родного ребенка отказываться.

— Справка, там ясно сказано…

— Эта справка скоро ножками пойдет, папаша. И всем все ясно без нее станет.

— Что ж ты наделал, ублюдок! — подавленно просипел Олег, сникнув в растерянности от осознания собственного бессилия.

— Я-то как раз не ублюдок, а твой батыр рискует им стать, благородный отец семейства Чингиз-ханова. Или все ж проникнешься отцовскими чувствами, а? Не станешь расстраивать мамашу и младенца?

— Это не мой ребенок!!

— Ну, да, тракториста заезжего, — хохотнул Сергей, и тут же взгляд стал жестким непримиримым. — Ты кому врешь-то?

— Вы…вы не докажете.

— А нам и не надо. Что посеял, то сам и собирай.

— Я ничего не сеял! Я вообще не понимаю…вы…вы…

Алексей поморщился, глядя на совершенно раздавленного, даже смятого, как бумажный фантик, не человека — человечка. Олег был ему противен до омерзения, противен не только по своей лживой сути, а по факту беспринципности и низости его поступков.

Андрей насильно усадил Олега на стул и сел рядом, напротив, с видом сердечного священнослужителя, все понимающего, сочувствующего и появившегося с единственной целью — помочь заблудшей овце стада Божьего, уберечь и спасти.

— Давай поговорим спокойно, к чему нервничать? И отпираться тоже смысла нет. Незачем отказываться от собственного ребенка. Тебе его еще растить. Ане же, согласись, знать о нем не нужно. Не заслужила она подобного. Поэтому ты спокойно, без сентенций и нервных всплесков, собираешь вещи и уходишь к матери ребенка. Бери, что пожелаешь — хоть всю технику, весь интерьер

— Нет!! — подскочил Олег.

— Сядь! И перестань нервничать. Тема неприятная, но повода вести себя как на ринге — нет. Мы прекрасно понимаем тебя. Молодая, симпатичная девушка, неизбалованная, робкая и послушная, тебя боготворит, любит. Естественно ты поддался ее чарам. Тривиальная история, таких сотня в день и 50 % на души населения. Разве мы осуждаем? Нет. Понимаем — да. Но зачем Аню в это вмешивать? Вряд ли она поймет. А что узнает, ясно без гадалки. Мадам Самбритова, женщина горячая, придет к твоей жене, и что будет? Мне лично, как и моим братьям, этот вариант не нравиться. Потому что травмирует Аню. А у нее и так здоровье не богатырское. Поэтому давай избавим ее от душещипательных сцен. Ты уходишь к Гульчате и ни словом, ни делом не даешь Ане о себе знать. Мы здесь сами разберемся с ней, успокоим, поддержим, объясним. За эту сторону дела можешь не беспокоиться. И за остальное. Я действительно тебя понимаю, молодой мужчина… ребенок опять же…нужно обеспечить достойное существование и так далее. Мы тебе поможем. Ты уходишь мирно и навсегда, мы решаем твои материальные проблемы. Щедро решаем. Сколько ты хочешь?

— Чего? За что? — не понял Олег.

— За то, чтобы уйти. За развод и исчезновение с горизонта Аниной жизни.

Олег смотрел в бархатные глаза и не верил, что перед ним человек, а не змей-искуситель, не бездушный киборг. Не верил, что этот человек может говорить чудовищные вещи, совершенно серьезно и без доли стыда или тени совести, предлагать столь подлую сделку.

— Я не продаю жену, — заметил тихо, но внятно, чуть не по слогам.

— Сто тысяч наличными, сразу, как только соберешь вещи, — ответил Андрей тем же ровным тоном, словно не слышал Олега.

— Я не продаю жену! — повторил Кустовский громче.

— Двести, — бросил Алексей. Кустовский повернул к нему голову и с минуту рассматривал, не понимая, как раньше, не видел его истинного лица: черствого и равнодушного.

В его глазах появилась тоска от мысли, что они победят, и Аня останется в их лапах навеки.

— Триста! А хочешь, забери мою квартиру. Хорошая жилплощадь, квадратов для твоего киндера и фрау хватит, — предложил Сергей, поддавшись к Олегу. Это было слишком для него. И он вскочил и закричал в лицо отморозка:

— Я не продаю любимых!!

— Ты уже ее продал, — бросил в ответ Сергей, мгновенно ощетинившись. — И других предаешь. Сейчас.

Олег замер, осознавая и принимая справедливость замечания, и осел на стул, прикрыл лицо ладонями:

— Какой бред. Господи, какой возмутительный бред! Кошмарный сон…

— Перестань, — похлопал его по плечу Андрей, выказывая фальшивое сочувствие. — Все уляжется, наладится, триста тысяч достаточный капитал для жизни. И потом, ты скоро станешь счастливым отцом. Работа, семья…Ты ведь хочешь сохранить работу?

— Это ультиматум? — еще больше побледнел Олег, став уже не белым — серым.

— А он нужен? — выгнул бровь Андрей и, не услышав ответа, кивнул. — Будем считать, что договорились.

Олег просто потерял слова. Мысли хаотично разбрелись в голове, и он пытался их собрать, найти хоть одну, достойную случая, чтобы она могла четко отобразить все, что на его душе, все, что он думает о холеных палачах.

— Вы не поняли, я не продаю любимых, — глухо повторил в сотый раз.

Андрей тяжело вздохнул:

— Это ты не понял, Олег. Анечка все, что у нас есть. Она — бесценна для нас. Ее благополучие, все, ради чего мы стараемся. И ради ее сохранности пойдем на любые крайности. Мне ли объяснять тебе, что ты не оставил нам выбора, подставив ее под удар, подвергая опасности ее здоровье и психику. Ты целенаправленно толкаешь Аню к краю. Разве мы можем позволить тебе ее столкнуть? Давай трезво посмотрим на ситуацию, оценим происходящее. Я, в отличие от тебя, прекрасно знаю, что из себя представляет Гульчата. У меня на нее досье с хороший журнал, и я могу совершенно четко описать все дальнейшие шаги с ее стороны. Она не пойдет на аборт, не захочет. Да и срок уже большой. Но и тебя, понятно, в покое не оставит. Родит, подаст на тебя на алименты, сделает генетическую экспертизу. Это, согласись, будет трудно скрыть от Ани, доброжелателей у нас масса, город не такой большой. Да и не получится — твоя мадам молчать не станет, будет с энтузиазмом бросаться на все амбразуры юриспруденции, чтобы обеспечить будущее твоему отпрыску и себе. Вполне возможно явится к Ане для разговора. Откроет ей глаза на твое возмутительное поведение, предоставит ребенка в качестве доказательства. Что будет с Аней? Как она отреагирует на твое предательство? Она простит тебя? Не знаю. Но будет сильно переживать, мучиться, возможно, решится на беременность в надежде нормализовать отношения. И погибнет. Ты этого хочешь? Надеюсь — нет. Если, конечно, действительно любишь. Значит, увы, выбора нет и тебе нужно покинуть жену сейчас, пока происходящее не вылилось в масштабный скандал, пока Аня в больнице и ее состояние здоровья под контролем врачей. В конце концов, никто тебя не толкал насильно в объятья алчного и просчитанного существа. Это твое желание и твое решение. И вот последствия. Ты сам причина своих бед. Но зачем их делить с любимой? Поступи, как мужчина, уйди. Позвони Ане, объясни, что разлюбил и дальше мучить друг друга нет смысла. Что вы еще молоды и вся жизнь впереди. Что она умница, красавица и ни в чем не виновата, просто пора любви миновала, а будни надоели. И нужно пожить отдельно, каждый сам по себе. Пожелай ей всех благ, счастья в личной жизни, попроси прощения и уходи. И больше никаких звонков и встреч. Никогда.