Последнее время она стала все чаще и чаще задумываться над тем, почему ее жизнь сложилась именно так, а не иначе. Разве она, Кира, такая умная, честная и терпеливая, не заслужила того, что называется семейным счастьем? Другие заслужили, а она нет? Впрочем, а кто заслужил-то? Все ее подруги, как и она, живут на пепелищах бывших любовей, а потому у нее все как у всех и даже кое в чем лучше. Ее подруги, так же как и она сама, остались без мужей. Кто-то развелся, кого-то муж банально бросил, сменив на более молодую и красивую, а Наташкин… вообще… умудрился умереть от сердечного приступа в самом расцвете сил. Со своим Олегом Кира развелась сразу после рождения Стаса. Теперь вот уже почти десять лет у нее есть Саша. Конечно, они не живут вместе, но это даже хорошо, поскольку нет отупляющего совместного быта, который запросто сводит на нет самые нежные отношения. Кроме того, Сашу, как своего мужчину, она всегда может предъявить подругам, у которых вообще никого нет, и она, Кира, со своим кавалером всегда очень выгодно смотрится на их унылом фоне. Уже сколько раз так случалось, что на их девичниках из мужчин был только один Забелин. Нельзя сказать, что ему очень нравилось бабское общество, но хорошо поесть он любил. А если идешь в гости, где собираются одни бабенции, отличная еда, да и выпивка, всегда в изобилии.

Сейчас Саша тупо чистил картошку, которую Кира собиралась особенным образом запечь со свининой, как он любил. Тягостное молчание на кухне не висело только потому, что маленький телевизор, примостившийся на холодильнике, очень темпераментно выдавал новости сегодняшнего дня. Кира чувствовала, что Забелин не вслушивается в слова ведущих информационной программы, а думает о чем-то своем, но делала вид, что уважает интерес своего мужчины к политическим событиям в стране и за рубежом.

Когда с чисткой картошки было покончено, Кира отослала Сашу к телевизору в комнате, поскольку знала, что должен был начаться какой-то особо важный матч между питерским «Зенитом» и его вечным врагом – московским «Спартаком». Забелин был азартным болельщиком, и Кира очень надеялась на то, что «Зенит» не подведет и что это резко улучшит Сашино настроение.

Возясь на кухне с мясом, а потом еще и с блинами, которые Забелин тоже очень уважал, она слышала его радостные вопли, каждый раз крестясь при этом на образ в углу кухни. Она изо всех сил молила Владимирскую Богоматерь, иконку которой повесила в красный угол над столом, о победе питерских футболистов. Она еще не дошла до той степени душевных переживаний, чтобы просить Пречистую Деву о том, чтобы разлучница Максимова куда-нибудь сгинула. Ей хотелось верить, что эта Вера – просто Сашина блажь. Очень скоро он удостоверится в том, что не видать ему эту доцентшу как собственных ушей, и все у них опять будет хорошо. Ну… если и не особенно хорошо, то хотя бы как всегда.

То ли Богоматерь сжалилась над Кирой, то ли футболисты «Зенита» хорошо потренировались перед матчем, но победа осталась за ними. Саша пришел из комнаты сияющий, возбужденный и даже сочно чмокнул Киру в щеку. Уписывая картошку с мясом, а потом блины, один за другим, он с большим чувством рассказывал ей о голевых моментах и прочих футбольных заморочках, в которых Кира ничего не понимала, но кивала со счастливым лицом и подкладывала Забелину блины.

Когда закончились блины, пропало, будто и не было, Сашино возбуждение. Его лицо как-то одномоментно поблекло, заострилось, две глубокие морщины, пролегающие от носа к губам, превратились в настоящие рытвины.

– Устал? – спросила Кира.

– Пожалуй, – согласился Забелин. – Сегодня был нелегкий день.

Кира собралась с силами и выдала заготовленное предложение:

– А давай махнем на пару недель в Дубки! У тебя же полно отгулов! У меня тоже есть.

Саша вздрогнул, в глазах его мелькнуло что-то похожее на испуг. Он помолчал с минуту, а потом сказал:

– Нет уж, спасибо! Нянчить там твою Танюшку мне не улыбается!

– А мы без Танюшки! – не сдавалась Кира.

– А что вдруг так?

– А так… Я тоже устала. Пусть-ка они покрутятся без меня.

Поскольку Саша молчал, Кира вынуждена была продолжить:

– Я уже и Ольге сказала, что выдохлась. В конце концов, я их со Стасом воспитывала без всяких бабушек – и ничего, справилась как-то. Выросли не хуже других.

Забелин по-прежнему упрямо и угрюмо молчал.

– Так что? Как насчет дачи? – вынуждена была опять спросить Кира.

– Нет, – отрубил Забелин. – Сейчас не время. Много работы. Нынче стоит такая жара, что покупатели будто с цепи сорвались: подавай им холодильники, морозильные камеры, вентиляторы… Так что… нет… Меня сейчас не отпустят.

У Киры внутри что-то дрогнуло и опустилось вниз, в колени, которые при этом неприятно задрожали. Понятно, что он не хочет уезжать из города, где находится Вера Максимова. Но насколько Забелин продвинулся в своих поползновениях? Они с Верой по-прежнему только переписываются на сайте «Школьные товарищи» или, может быть, уже встречаются? Нет, не могут они встречаться… Ну зачем этой Вере какой-то Александр Забелин? Да пусть он ей хоть трижды споет песню о своей великой неизбывной любви, на что он ей нужен-то?

В постели с Сашей Кире было жутко. Было полное впечатление, что она обнимает мужской бестрепетный муляж. Нет, Забелин, конечно, сделал все, что нужно, и Кире как бы не в чем было его упрекнуть, но к горлу подкатили рыдания. Она сдержалась. Несколько раз глубоко вдохнула, выдохнула и неожиданно для себя спросила:

– Ты ее так любишь?

Забелин ответил не сразу. Он вытянулся на спине, положил руки под голову и, глядя в потолок, сказал:

– Она замужем.

– Ты надеешься, что она разорвет свой брак?

– Не знаю… Но если вдруг такое чудо случится, я пойду за ней, куда позовет, бросив все и всех.

– И меня…

– Я же сказал: всех.

– Меня остальные твои бабы не интересуют. А как же я, Саша?

Забелин сел в постели, обнял свои колени и безжалостно ответил:

– Я никогда не клялся тебе в любви. А ее я… любил… всю жизнь…

– Это полная чушь! – крикнула Кира. – Ты жил себе припеваючи, меняя женщин в свое удовольствие! Ты ее даже не вспоминал!

– Откуда ты знаешь, вспоминал я ее или нет?! Да! Я не думал о ней постоянно, врать не буду! Но я ведь даже не мог предположить, что наши пути когда-нибудь пересекутся снова!

– И ведь это я, идиотка, нашла ее для тебя… – прошептала Кира и, не удержавшись, всхлипнула.

– Да, Кира… спасибо тебе… – Он хотел погладить ее по плечу, но она резко вырвалась, выбралась из-под одеяла, накинула халатик и, вытянув руку в сторону двери, четко произнесла:

– Убирайся!

Забелин не пошевелился. Тогда она повторила еще громче:

– Вон!

Саша поднялся с постели и, как был обнаженным, подошел к ней, сильно прижал к себе и тихо сказал в самое ухо:

– Брось, Кирюша… На что я ей? Игры все… пустые… Ты же знаешь, у меня иногда бывают женщины помимо тебя, но я уже говорил: они приходят и уходят, а ты остаешься… всегда… Давай не будем все рушить сгоряча. Я не могу поклясться тебе в любви – это так. Но я привык к тебе. Только у тебя я отдыхаю… от всего… от жизни… от себя самого…

Обмякшая Кира припала к нему и наконец от души разрыдалась. Он осторожно посадил ее на диван, прикрылся одеялом и, продолжая обнимать, замолчал.

Отрыдав и выдохнувшись, Кира спросила:

– Ты с ней спал?

Забелин, даже не подумав пощадить ее, сказал:

– Да.

Кира опять дернулась, намереваясь высвободиться из-под его руки, но он опять с силой удержал ее на месте.

– Прости меня. Я не думаю, что это будет повторяться и повторяться. Кто такой я и кто такая Вера Соколова – доцент питерского университета! – сказал он, невесело усмехнулся и добавил знаменитую часть рекламного слогана: – Почувствуйте разницу!

Потом наступила ночь. Забелин быстро заснул. Кира долго лежала без сна и думала о том, что так просто она не сдастся. Она убила на этого человека почти десять лет, а тут является какая-то «первая любовь» и собирается искалечить ей жизнь. Она, Кира, не позволит ей этого. Конечно, она не Сашина жена, но, возможно, значит в его жизни не меньше. Не случайно ведь, переспав с этой своей «первой любовью», он теперь спокойно посапывает у нее под боком.

Глава 9

ВЕРА

Вера никак не могла понять, что с ней происходит. Она почему-то теперь могла думать только об одном Саше Забелине. Даже дочери отошли на второй план. После того случая с Кудеяровым Вера больше не общалась с Милой. Дочь тоже не звонила ей. Вера понимала, что выгнать Борю Милка не в состоянии, а потому, скорее всего, простила. Кудеяров наверняка наплел ей с три короба о спятившей матери-климактеричке. Так, кажется, общество именует женщин на подходе к пятидесяти. Вера решила переждать. Просто переждать и ничего не предпринимать. Ей и не хотелось ничего предпринимать. Пусть сама Милка и предпринимает! Вера хотела к Саше. Она постоянно думала о нем. Она была рада, что Таська отдыхала с Соболевым на Ибице, и думать о ней пока было не нужно. С Андреем дело обстояло несколько хуже. Вера при нем, что называется, с трудом держала лицо. Хорошо, что муж просто горел на работе и последнее время при ходил домой очень поздно, усталый и осунувшийся. Он говорил, что сейчас, в период экономического кризиса, глупо отказываться от дел, которые сами плывут в руки, поскольку совершенно неизвестно, что будет дальше. Андрей падал на мягкий диванчик в кухне, с трудом запихивал в себя ужин и, дежурно ткнув носом Веру в шею, говорил такое же дежурное: «Прости, Верунь, сил нет» – и удалялся в спальню. Вера была счастлива, что исполнять супружеские обязанности ей не приходилось.

Они встречались с Сашей почти каждый его выходной. Вера ехала через весь город с двумя пересадками или брала такси, чтобы сразу в коридоре упасть в объятия Забелина. Каждый раз они целовались долго и неистово, будто в последний раз и будто никогда больше никакой другой раз им уже не выпадет. Потом сдирали с себя одежду и падали на заранее застеленный чистым бельем диван, сплетаясь телами и прижимаясь друг к другу так, что делалось больно и сладко одновременно. Вера, которая никогда ранее не проявляла инициативы в интимных отношениях и лишь царственно принимала ласки мужа, поймала себя на том, что ей доставляет удовольствие гладить и целовать Сашину кожу, которая так удивительно терпко пахла. При этом женщина пыталась вспомнить запах своего мужа и не могла. Она даже дома чувствовала на своей коже запах Саши. Как бы Вера ни старалась смыть его с себя, чтобы Андрей ничего не заподозрил, ей это не удавалось. Во всяком случае, ей так казалась. Она была испугана этим и одновременно довольна. Вера подносила к носу собственную руку и с наслаждением вдыхала запах, который снова и снова мысленно возвращал ее к свиданию.

Бывший одноклассник Саша Забелин разбудил в Вере такую чувственность, наличие которой она в себе даже не подозревала. Она была уверена, что счастлива в браке и что их интимные отношения с мужем безукоризненно гармоничны. Теперь выходило, что она почти ничего не знала о том, чего может желать женщина в сексе, от чего может быть безумно счастлива.

Вера долго ломала голову над тем, почему ей, сорокапятилетней тетке, уважаемому преподавателю питерского университета, вдруг так снесло крышу на почве интима с Забелиным, пока однажды не поняла, что просто любит его. Да, она, Вера Максимова, презрительно отвергшая Сашу в юности, полюбила его, уже немолодого, седого и по-прежнему не слишком привлекательного, так сильно, что удивлялась сама. Получалось, что она раньше даже не подозревала, что такое любовь. И своего Андрея она, оказывается, вовсе не любила, а все двадцать пять лет только принимала его жаркое чувство. Вере было с мужем спокойно, она была за ним как за той самой знаменитой каменной стеной. Им было о чем поговорить друг с другом, у них были общие интересы, общие друзья, они вместе вырастили двух любимых дочерей и до сих пор вместе переживали все их удачи и горести. Но общей любви у них, оказывается, не было. Была только любовь Андрея и Верино согласие с нею.

Андрей был братом одной из институтских подруг Веры. Она и познакомилась с ним, когда однажды пришла к той на день рождения. Андрей сразу уселся за стол рядом с Верой и весь вечер не отходил от нее ни на шаг. Разумеется, пошел провожать домой и пригласил на следующий день в кино. Вера согласилась. Да и чего было не соглашаться? Молодой человек был высок, хорош собой и явно не глуп. Учился на юрфаке и собирался стать адвокатом. Все кругом в один голос твердили, что Вера и Андрей – прекрасная пара и что Вера много потеряет, если не примет ухаживания такого перспективного парня. И она приняла. И целовалась с ним с удовольствием, и даже находила определенное удовлетворение в семейном сексе. Теперь же выяснилось, что все двадцать пять лет совместной жизни она даже не подозревала, что не любит его. И как теперь со всем этим быть, Вера не знала.