— Это что?

— Ягоды. Я теперь вахтовым методом работаю на буровой. Сейчас вахта кончилась. Пару недель буду в городе. А это я в перерыве между сменами собирал. Там торфяники кругом.

Решив, что на безрыбье и рак рыба, я взяла мешок, пошла на кухню, переложила ягоды в морозилку и продолжила стряпать.

Михаил вымылся в ванной и осторожно, будто боясь оступиться на плохо промерзшем болоте, прокрался ко мне на кухню. Мне не нравилось, когда посторонние находятся в моем царстве, но он так боязливо забился в уголок стола, что мне стало совестно выгонять его отсюда. Он сидел и следил за каждым моим движением. Когда-то это уже было, но тогда мне это нравилось, а сейчас нет.

Я поставила перед ним тарелку с пирожками и индифферентно предложила:

— Ешь! Но потом сразу уходи.

Он покрутил в руке румяный пирожок с солеными рыжиками и сдавленно сказал:

— Да некуда мне идти, Яна.

— Что, столько подруг, и все тебе дали от ворот поворот?

Он откусил маленький кусочек пирожка и задумчиво, чуть слышно пробормотал:

— Как вкусно! — И чуть громче добавил: — Нет, я не получал от ворот поворот ни от кого, кроме тебя. Я просто еще нигде не был.

Замолчав, с удовольствием налег на еду. Поев, не ушел, как я наделась, а попросил:

— Расскажи, как живете. Что дети делают?

Узнав о героическом поступке младшего сына, успокаивающе проговорил:

— Ну, это мелочи. Кстати, мне зарплату выдали. Я тебе за три года алименты задолжал, так сейчас двадцать тысяч отдам.

Вытащил из кармана приличную пачку тысячных и положил на холодильник, как когда-то. Я не знала, как мне быть. С одной стороны, он действительно обязан так же, как и я, содержать собственных детей, а с другой, не попаду ли я в зависимость от него, если возьму эти деньги? Он догадался о моих сомнениях.

— Осторожная ты какая, Яна. Не бойся, никаких услуг я за эти деньги с тебя не потребую. Я же знаю, сколько всего нужно купить в дом.

В этом он был прав. Стиральная машина протекала, пылесос не пылесосил, микроволновка искрила, к тому же хотелось купить водонагреватель в ванную, чтобы не зависеть от прихотей наших коммунальных служб.

Я нехотя убрала деньги. Тут прибежали парни и с громкими воплями:

— А нам почему не даете? — сгребли все испеченные пирожки с шанежками и удрали в свою комнату.

Вечером Михаил боязливо попросил:

— Яна, можно я останусь, переночую в комнате у мальчишек? Я тебе мешать не буду. Просто если пойду к знакомым, тут же пьянка начнется. И пойдет — покатится.

Я укорила себя, а не надо было деньги брать! Но, вспомнив, что в понедельник в школу нужно отдать пять тысяч рублей, нехотя разрешила:

— Оставайся. Но чтоб я тебя не видела и не слышала.

Перед сном закрыла свою дверь на защелку. Не то, чтобы боялась, просто береженого Бог бережет.

Ночью слышала, как в моей двери осторожно поворачивается ручка. Михаил немного потоптался у двери, но, поняв, что она заперта, с несчастным вздохом ушел обратно. Что ж, моя предусмотрительность оказалась не напрасной.

Как водится, где ночь, там и две, и три. В общем, Михаил выпросился пожить у нас всё время до вахты. Это было неприятно, но полученные деньги заткнули мне рот. Через две недели он отчалил, и я наконец-то стала хозяйкой в собственном доме.

Всё это время Влад не появлялся, и я вдруг поняла, что мне отчаянно хочется его увидеть. Душа так затосковала, так замучило одиночество, которого до встречи с ним я почти не замечала, что я была согласна на все его условия, лишь бы оказаться с ним рядом. Почему он не идет? Я ведь у него просила на раздумья всего неделю?

Через месяц я уже так извелась, что была готова сходить наверх, в наш бывший читальный зал и узнать, где он и что с ним. Несколько раз доставала его визитку с телефонами и даже набирала номер. Но не до конца, на последней цифре не выдерживала и клала трубку обратно. Трусила, но оправдывала это гордостью, навязываться я ему не буду. Если нужна, он и сам придет.

Как-то перед обедом подошла к абонементу в крайне неудачный момент. Людмила, Ванда Васильевна и читательница обсуждали Влада. Кто-то из них укоризненно говорил:

— Сначала нашей Яне голову морочил, потом на Любашку перекинулся! Ну, она-то шалава известная, но вот зачем Яне-то мозги пудрил? Поразвлечься захотел? Но она-то тертый калач, не поверила ему и правильно сделала.

Схватившись за сердце, я на цыпочках уползла в свой кабинет и упала в кресло, жалея, что дверь не закрывается изнутри. В глазах настолько потемнело, что я невольно посмотрела в окно, ожидая увидеть большую грозовую тучу, заслонившую солнце, но оно светило по-прежнему, разбрасывая вокруг веселые лучи. Стараясь сдержать отчаяние, я сцепила пальцы в замок и положила на них гудящую голову. За что мне вновь такое наказание? Что я ужасного в этой жизни совершила? За что меня так наказывает судьба? Сердце болело всё сильнее, и я с трудом сдерживала рыдания.

Но немного погодя проснувшийся здравый смысл высветил рациональные стороны в поступке Влада. Если он такой же, как Михаил, то о чем мне жалеть? Радоваться надо, что легко отделалась.

Эта мысль не утешила, но зато напомнила мне о чувстве собственного достоинства. Сделав вид, что в моей жизни всё прекрасно, я здорово разочаровала наших дворцовых сплетниц, с пристальным интересом оглядывавших меня в поисках очередной сенсации. Спрятав слезы, я ходила с привычной усмешкой на губах, и так же, как прежде, подтрунивала над всеми вокруг, и они отстали, поняв, что для наблюдения я объект бесперспективный.

Зато Влад, не стесняясь, давал им пищу для сплетен в огромных количествах, причем в историях с всё новыми девицами. Казалось, он задался целью переспать со всеми красотками вокруг. Я не могла понять, почему он так упорно выбирает себе подруг из моего окружения. У меня мелькнула шальная мысль, что он делает это, чтобы досадить мне, но я сразу ее отбросила. Кто я такая? Да и не отвергала я его, с чего бы ему что-то мне доказывать?

Шло время. К нам еще раз приезжал экс, привезя деньги и снова выпросясь пожить у нас до вахты. Мне был так плохо, что было абсолютно всё равно, есть он или нет, и он снова прокантовался у нас две недели. Жил он в комнате у мальчишек, хотя много раз принимался уговаривать меня начать всё сначала. Но я даже смотреть на него не могла, и он уехал разобиженный и недовольный.

В католическое рождество на площади установили роскошную елку, ее огнями были освещены все здания вокруг. Из моего кабинета ясно были видны машины, ровными рядами стоявшие перед зданием, и веселая детвора, катающаяся с высоких катушек.

Вспомнив, что сегодня мои мальчишки тоже собирались пойти сюда после уроков, подошла к окну и стала высматривать их среди густой ребячьей толпы. Но на глаза попались не они, а Влад, выходящий из дворцового ресторана под руку с нашей звездой художественной самодеятельности. Я испуганно спряталась за тяжелой портьерой, но от окна отойти не смогла.

Влад с каким-то ожесточенным лицом, не глядя вокруг, подвел свою даму к автомобилю и распахнул перед ней переднюю дверцу. Вместо того, чтобы рыбкой нырнуть внутрь, она обхватила его за шею и жадно впилась в них чересчур откровенным поцелуем. У меня что-то забурлило в животе, и я прижала руку к диафрагме, чтобы уменьшить судороги. Наконец, оторвавшись от Влада, девица плюхнулась на сиденье, он захлопнул дверцу и пошел к месту водителя.

Будто почувствовав мой взгляд, помедлил и мрачно уставился прямо на меня. Я судорожно сказала себе, что меня он видеть не может, что меня от него скрывают тяжелые шторы, но всё равно чувство было такое, будто он видит меня насквозь. Отчего-то у меня возникло дикое чувство, что он чувствует себя одиноким испуганным мальчиком, заблудившимся в темном лесу. Это было так невероятно, что я потрясла головой, чтобы сбросить это странное ощущение. После настойчивого призыва подруги Влад наконец оторвался от моего окна, сел в машину и та легко умчалась, вздымая за собой искрящийся рой невесомых снежинок.

Судорожно выдохнув застоявшийся в легких воздух, я села за стол. Проговорила вслух, изо всех сил стараясь поверить успокоительно звучавшему голосу:

— Если смотреть на жизнь здраво, то мне нужно собой гордиться, ведь я-то на его уговоры не поддалась!

Убеждала себя, и ни единому слову не верила.

Тридцатого декабря пошла в парикмахерскую, чтобы достойно выглядеть на новогоднем вечере. В соседнем кресле устроилась Любаша, наша великолепная тренерша. Не обращая на меня внимания, она горько жаловалась своей парикмахерше, постоянно поднимая к ней покрытую краской голову.

— Представляешь, и после всего, что между нами было, он мне заявил «я тебе ничего не должен»! Я, говорит, не собираюсь жениться на всех, с кем переспал. Когда я у него прямо спросила, одна ли я у него, он мне бесстыже заявил: — я тусуюсь сразу с несколькими подругами, потому что так интереснее жить! Свинья! Ну, я ему хотела по физиономии смазать, но он не дался. Развернулся и ушел. И всё! Больше не показывается! — и она жалостно захлюпала носом.

Парикмахерша, смыв краску, принялась ловко вытягивать ей щипцами локоны, параллельно проводя психологическую обработку:

— Да и Бог с ним! Мало, что ли, мужиков? Других найдешь! Ты же красавица!

Любаша хрипловато возразила:

— Нет, таких больше не найти. Влад — штучный товар!

У меня захлестнуло сердце, и я дернулась под рукой своего мастера. Она всполошилась:

— Больно?

Но я опомнилась и пробормотала:

— Нет, нет, это я так, — и закрыла мятущиеся глаза.

Вечером мы всем коллективом сели за нарядно накрытые столы. Прослушав поздравительную речь Абрама Серафимовича, дружно прониклись убеждением, что сейчас всё хорошо, но в новом году будет еще лучше.

Вдруг по залу пронесся приглушенный вздох. Я рефлекторно обернулась к импульсу, возбудившую эту реакцию, и тоже непроизвольно вздохнула. К крайнему столику пробиралась импозантная пара. Прима самодеятельности Светочка в донельзя оголяющем сверкающем платье и Влад в черном костюме. Веселая новогодняя музыка внезапно ударила по моим оголенным нервам, и в венах запульсировал злой тяжелый ритм. Я не могла отвести от Влада глаз, рискуя нарваться на неприятные вопросики сидевших вокруг дам. У него было сердитое насупленное лицо, будто он пришел сюда против воли. Дойдя до нашего столика, поднял голову и в упор посмотрел на меня. У меня задрожали руки, и я отвернулась, чтобы скрыть смятение.

Включили диско, все отправились танцевать, а я упорно сидела за столом, вертя в руках бокал с шампанским и делая вид, что пью. Прогремел дружный массовый танец, зазвучал парный, и на импровизированную танцплощадку вышел Влад со спутницей. Она закинула обнаженные руки ему за шею и прижалась к нему всем телом. Марья Степановна, севшая на место, едко прокомментировала:

— Ишь, как обжимается, шлюшка! Наверняка отсюда прямо в постельку нырнут! Но Влад красавец, ничего не скажешь!

Она хотела добавить еще что-то в адрес сексапильной парочки, но Ванда Васильевна, предупреждающе сверкнув глазами, грозно прервала:

— Подайте мне вон тот салат, Марья Степановна!

Не слишком догадливая Марья Степановна удивленно хмыкнула:

— Да у тебя самой точно такой же под носом стоит!

И хотела продолжить обсуждение сексапильной парочки, но внезапно скривилась и недоуменно посмотрела на Ванду Васильевну. Я, зная решительность последней, предположила, что наша уборщица получила ощутимый тычок в бок. И, действительно, Марья Степановна потерла ушибленное место и громко спросила:

— Ты чего?

Ванда Васильевна разъяренно покраснела, не зная, как довести до скудоумного ума соседки необходимость не травмировать брошенную начальницу. Я следила за этим совершенно отстранено, будто всё это происходит не со мной. В какой-то момент мне даже стало смешно. Но потом к глазам опять подступили слезы.

Снова прогремел массовый танец, затем парный. И тут надо мной склонился Влад, скороговоркой проговаривая приглашение на танец. Я не хотела идти, я же не мазохистка, но он протянул руку и цепко ухватил меня за локоть. Резко оторвав от столь приятного моему телу сиденья, положил руку на талию и заставил двигаться вместе с ним. Краем глаза я заметила возмущенную физиономию Светочки, готовящуюся прирезать меня тупым столовым ножом, который она весьма недвусмысленно вертела в пальцах.

Влад прижал меня к себе гораздо сильнее, чем требовалось, и я оказалась распластана по его сухощавому телу. Наклонившись ко мне так, что его губы почти касались моего лба, он горестно спросил:

— Яна, зачем ты вернулась к своему мужу?

У меня будто бомба в голове взорвалась. Так вот в чем дело! Он приходил к нам тогда, когда у меня жил экс, и сделал неверные выводы! И наверняка Михаил ему в этом помог, ляпнув про меня какую-нибудь гадость. Но ведь можно же было у меня спросить? Нет, он сразу принялся перебирать этих несчастных девиц! Значит, он ничуть не лучше моего бывшего мужа, такой же непорядочный тип! Мне стало так горько, что я выпалила: