— Как это грешно, как это безнравственно! — повторил она несколько раз. — Так отплатить тебе за твою доброту! Этого человека непременно следует повесить!

— Ну, как бы то ни было, мне некого винить, кроме самого себя, тетя, — уныло произнес Джейми. — Его бы и действительно повесили, если бы я не вмешался. Ну, а если я с самого начала знал, что этот человек — преступник, то нечего было удивляться тому, что он на меня самого напал с преступно целью.

— Мм… — Джокаста шевельнулась, усаживаясь в кресло поглубже, и заговорила, глядя в некую точку над левым плечом Джейми. — Ну, что было, то было, племянник. Я уже сказала тебе — ты должен считать Речную Излучину своим домом. Ты и все, кто прибыл с тобой, — желанные гости здесь. И я уверена, мы придумаем что-нибудь, чтобы поправить твои дела.

— Спасибо, тетя, — пробормотал Джейми, явно не желая встречаться с ней взглядом. Он уставился в пол, и я видела, как его пальцы стиснули бокал с виски, — так сильно, что костяшки его пальцев побелели.

К счастью, после этого беседа повернула в сторону Дженни и ее семейства в Лаллиброхе, и смущение Джейми несколько ослабело. Обед, похоже, был уже готов; до меня время от времени доносился дразнящий запах жареного мяса, — его приносил вечерний ветерок, пролетавший не только над аккуратными газонами и пышными клумбами, но и мимо кухни.

Фергус тихонько встал и деликатно удалился, зато Ян бродил туда-сюда по гостиной, рассматривая разные предметы; он брал их, внимательно изучал и ставил на место. Ролло, заскучав в помещении, устроился у окна и деловито принюхивался к чему-то, положив большую голову на подоконник; при этом он не забывал время от времени с откровенным неодобрением поглядывать на изысканного дворецкого.

Дом Джокасты обладал простой, но изысканной архитектурой, и такой же была обстановка в нем, — за красотой скрывалось нечто большее, чем просто хороший вкус. И я вдруг осознала, что именно кроется за элегантными пропорциями и изяществом мебели, когда Ян остановился вдруг перед большой картиной, висевшей на стене.

— Тетя Джокаста! — воскликнул он, взволнованно поворачиваясь к хозяйке дома. — Это что, вы нарисовали? Тут ваше имя написано!

Мне почудилось, что по лицу Джокасты пробежала тень, но женщина тут же снова улыбнулась.

— Вид на горы? Ну, я всегда любила смотреть на них. Я как-то ездила с Гектором, когда он отправился в глубь страны, выменивать шкуры. Мы встали лагерем прямо в горах, и развели огромный костер, и наши слуги поддерживали в нем огонь днем и ночью, — это был условный знак. И через несколько дней из леса начали появляться краснокожие, и они усаживались у огня, чтобы поговорить, выпить немного виски и заняться обменом… ну, а я могла целыми днями сидеть со своим альбомом для эскизов и угольными карандашами, рисуя все, что видела.

Она повернулась, кивком указывая в дальний угол комнаты.

— Пойди-ка, посмотри на то, что в том углу, малыш. Посмотрим, сумеешь ли ты разглядеть индейцев, которые прячутся среди деревьев.

Джокаста допила виски и поставила свой бокал на столик. Дворецкий шагнул к ней, чтобы налить еще, но Джокаста небрежным жестом отпустила его, даже не повернув головы. Дворецкий осторожно поставил графин на место и бесшумно исчез в холле.

— Да, мне нравилось смотреть на горы, — снова мягко немного грустно повторила Джокаста. — Они здесь совсем не такие темные и голые, как в Шотландии, нет, здесь на скалах играет солнце, а туман между деревьями напоминал мне Леох…

Она покачала головой и слишком старательно улыбнулась Джейми.

— Но это место уже давно стало моим домом, племянник, и я надеюсь, что и твоим домом оно тоже станет.

Собственно, нам все равно больше некуда было деваться, однако Джейми вежливо кивнул и начал бормотать в ответ какие-то дежурные благодарственные слова… но тут его перебил Ролло, настороживший уши и громко гавкнувший.

— В чем дело, псина? — спросил Ян, подходя к огромном зверю, уж слишком похожему на волка. — Ты что-то учуял?

Ролло негромко поскуливал, словно пытаясь рассмотреть прищуренными желтыми глазами нечто, затаившееся за цветочными клумбами, и шерсть на его холке встревоженно шелохнулась.

Джокаста повернулась лицом к открытой двери и довольно звучно принюхалась, ее тонкие ноздри расширились.

— Это скунс, — сказала она.

— Скунс! — Ян стремительно обернулся и уставился на нее, испуганный. — Они что, подходят прямо к самому дому?

Джейми быстро встал, тоже подошел к окну и стал всматриваться в вечерний полумрак.

— Я пока что ничего не вижу, — сказал он. Его рука машинально потянулась к поясу, но, конечно, кинжала под его лучшим костюмом не было. Джейми повернулся к Джокасте. — А у вас вообще в доме есть оружие, тетя?

Рот Джокасты приоткрылся от удивления.

— О, — сказала она, — масса всего… но…

— Джейми, — попыталась вмешаться я, — скунсы не…

Но прежде чем кто-либо из нас успел произнести еще хотя бы звук, плотная масса трав и цветов неподалеку внезапно взволновалась, цветки львиного зева задрожали, высокие стебли закачались в разные стороны. Ролло зарычал, по всей его спине шерсть встала дыбом.

— Ролло! — Ян нервно оглянулся по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы послужить оружием, схватил стоявшую у камина кочергу и занес ее над головой, глядя в открытую дверь.

— Погоди, Ян! — Джейми поймал руку племянника. — Смотри! — Широкая усмешка появилась на его лице, когда он кивнул в сторону цветочного бордюра вдоль дорожки. Стебли львиного зева раздвинулись, и симпатичный толстенький скунс вышел на дорожку, — нарядный, разрисованный черными и белыми полосками, и явно уверенный, что в его личном маленьком мире все обстоит как надо.

— Вот это — скунс? — недоверчиво спросил Ян. — Да эта маленькая вонючка не крупнее черного хорька! — И тут же Ян сморщил нос, и на его лице отразились разом и смех, и отвращение. — Фу! А я-то думал, что это огромная опасная зверюга!

Безмятежное спокойствие скунса оказалось совершенно невыносимым для Ролло, и пес рванулся вперед, испустив короткий резкий лай. Он перемахнул через подоконник и прыгнул в сторону от террасы, рыча, приседая и всячески показывая скунсу, что намерен с ним разобраться. Скунсу, похоже, не понравился поднятый собакой шум.

— Ян, — воскликнула я, становясь поближе к Джейми, — поскорее, позови свою собаку! Скунсы действительно опасны!

— Правда? — Ян удивленно посмотрел на меня. — Но что он…

— Черные хорьки просто плохо пахнут, и все, — пояснила я, — а скунсы… о, нет. Прекрати, оставь его в покое! — Ян, заинтересованный, высунулся в окно и попытался достать скунса кочергой. Скунс, рассерженный тем, что его отвлекли от каких-то глубоких мыслей, топнул лапой и задрал хвост.

Я услышала позади шум отодвигаемого кресла и оглянулась. Джокаста встала, вид у нее был встревоженный, но она даже шага не сделала к двери.

— В чем дело? — спросила она. — Что они делают?

К моему огромному удивлению, смотрела она в комнату, поворачивая голову из стороны в сторону, как будто пытаясь найти что-то в темноте.

И тут мне внезапно открылась правда, и все встало на свои места: ее рука на руке дворецкого, ее прикосновение к лицу Джейми при встрече, стакан, поставленный прямо под ее пальцы, и тень на ее лице, когда Ян заговорил о написанной ею картине.

Джокаста Камерон была слепа.

Сдавленный вскрик и отчаянный визг заставили меня вновь обратиться к событиям, происходившим на террасе. Густая волна невыносимой вони ворвалась в гостиную, растеклась по полу и заклубилась вокруг меня, как темное облако, выпущенное грибом-дождевиком.

Кашляя и задыхаясь, ничего не видя от выступивших на глазах слез, я схватилась за руку Джейми, который с трудом бормотал что-то энергичное на гэльском. Сквозь безумную какофонию стонов, кашля и жалобного визга снаружи я едва расслышала короткий звон серебряного колокольчика Джокасты.

— Юлисес? — произнесла она тоном грустного смирения. — Поди, скажи повару, что обед немного задержится.


* * *

— Ну, по крайней мере, нам повезло в том, что сейчас лето, — сказала Джокаста за завтраком на следующее утро. — А представьте, что стояла бы зима, и нам пришлось бы держать двери и окна закрытыми! — Она засмеялась, продемонстрировав зубы, неожиданно хорошие для ее возраста.

— Ох, ну да, — пробормотал Ян. — Можно мне еще поджаренного хлеба, мэм?

Его и Ролло прежде всего окунули в реку и хорошенько прополоскали, а потом тщательно обтерли молодыми побегами помидоров, — естественно, операцию эту поневоле пришлось проводить на заднем дворе, возле огородных грядок.

Сок этого замечательного растения удаляет самые разнообразные запахи, неприятные для людей, и следы струи скунса он тоже в общем удалил, но, к сожалению, полностью нейтрализовать эффект все же не удалось. Поэтому Ян сидел в одиночестве на дальнем конце длинного стола, возле открытой французской двери, но я отлично видела, как горничная, подававшая ему тосты, невольно сморщила нос, ставя перед парнишкой тарелку.

Возможно, именно в результате близости Яна и желания подышать свежим воздухом, Джокаста предложила нам прокатиться в лес над Речной Излучиной, туда, где рабочие извлекали из смолы скипидар.

— Правда, на это понадобится целый день, но я думаю, погода будет хорошей, — сказала Джокаста и повернулась к открытому окну, за которым громко жужжали пчелы, трудолюбиво хлопотавшие над золотарником и флоксами. — Слышите? — она немного неуверенно улыбнулась Джейми. — Пчелы утверждают, что день предстоит жаркий и ясный.

— У вас острый слух, мадам Камерон, — вежливо сказал Фергус. — Но если мне будет позволено позаимствовать лошадку из ваших конюшен, я лично предпочел бы отправиться в город.

Я знала, что он просто умирает от желания поскорее отправить письмо Марселе на Ямайку; как раз накануне вечером я помогла ему сочинить длинное-предлинное послание, с полным описанием всех наших приключений и с докладом о благополучном прибытии на место.

Фергусу не хотелось дожидаться, пока раб отправит его письмо вместе с остальной почтой, он предпочел бы сделать это собственноручно.

— Конечно же, вы можете взять лошадь, мистер Фергус, — любезно ответила Джокаста. — Она одарила улыбкой всех сидевших за столом. — Я ведь сказала, вы должны считать Речную Излучину своим собственным домом.

Джокаста твердо решила отправиться на прогулку вместе с нами. Она спустилась вниз в амазонке из темно-зеленого муслина, а следом за ней шла девочка по имени Федра, — она несла шляпу, украшенную бархатной лентой в тон платья. Джокаста ненадолго задержалась в холле, но вместо того, чтобы сразу надеть шляпу, она подождала, пока Федра не обвяжет вокруг ее головы белую льняную повязку, плотно закрывшую глаза.

— Я не вижу ничего, кроме света, — пояснила Джокаста. — Я совсем не различаю предметы вокруг себя. Но солнечный свет причиняет мне боль, поэтому мне приходится прятать глаза, когда я отправляюсь на прогулку по окрестностям. Вы готовы, мои дорогие?

Ее объяснения отчасти дали мне ответ на вопросы, касающиеся ее слепоты, но далеко не на все. Что случилось с ее глазами? Возможно, это retinitis pigmentosum? Я с любопытство размышляла об этом, шагая следом за Джокастой через просторный холл. А может быть, это перерождение роговицы… хотя больше, пожалуй, это походило на глаукому. Не в первый раз — и не в последний, тут уж я ничуть не сомневалась, — мои пальцы сжались на рукоятке невидимого офтальмоскопа, который помог бы мне увидеть то, что невозможно рассмотреть невооруженным глазом.

К моему немалому удивлению, когда мы подошли к конюшням, я увидела вовсе не коляску для Джокасты, — как я того ожидала, — а оседланную кобылку. Дар очаровывать и привязывать к себе лошадей был общим даром всего клана Маккензи; кобыла вскинула голову и радостно заржала, увидев свою хозяйку, и Джокаста поспешила подойти к лошади, сияя от удовольствия.

— Ciamaf a tba tu? — произнесла Джокаста, поглаживая бархатную лошадиную морду. — Это моя любимица Коринна. Разве она не чудо как хороша? — Сунув руку в карман амазонки, Джокаста достала оттуда маленькое зеленое яблоко, которое лошадь приняла со сдержанной благодарностью. — Можно им посмотреть твою коленку, mocbridlè? — Джокаста, наклонившись, провела ладонью по лошадиной ноге от плеча вниз, опытными пальцами нашла и ощупала шрам. — Что скажешь, племянник? Нога достаточно окрепла? Выдержит она целый день ходьбы?

Джейми прищелкнул языком, и Коринна послушно шагнула к нему, явно признав в Джейми человека, умеющего говорить на ее собственном языке.

Джейми всмотрелся в ее ногу, взялся за уздечку и мягко произнес несколько слов на гэльском, понуждая лошадь пройтись с ним. Потом он остановил лошадь, вскочил в седло и сделал два больших круга по двору конюшни, остановившись возле ожидавшей Джокасты.