Кэмпбелл бросил взгляд на Юлисеса, потом снова посмотрел на Джокасту. И, как будто получив некий беззвучный, но понятный ему приказ, дворецкий бесшумно, как всегда, вышел из гостиной.

— Это случай кровопролития, Джо, — тихо сказал Кэмпбелл. — Я не знаю, кто это сделал, или как, или даже насколько серьезным может быть причиненное увечье. Сынишка Макнейла и сам ничего не знает. Но в целом… — он запнулся, потом закончил, пожав плечами: — Это дело закона.

— А ты — судья! — взорвалась Джокаста. — Бога ради, неужели ты ничего не можешь сделать? — Ее голова сильно дернулась, слепые глаза как будто мучительно старались увидеть Кэмпбелла, внушить ему свою волю…

— Нет! — твердо ответил он, и повторил куда мягче: — Нет. — Он снял руки Джокасты со своих лацканов и крепко сжал. — Ты знаешь, что я не могу, — сказал он. — Если бы я мог…

— Если бы ты и мог, ты бы ничего не стал делать, — с горечью произнесла она. Вырвав у него свои руки, Джокаста отступила назад, стиснув кулаки. — Ну, так иди! Тебя позвали потому, что ты судья, так иди и твори свое правосудие! — Джокаста резко повернулась и вышла из комнаты, и ее юбки шуршали гневно и озлобленно.

Кэмпбелл смотрел ей вслед, пока не хлопнула громко дверь в конце коридора, после чего тяжело вздохнул, скривил губы и повернулся к Джейми.

— Я сомневался, стоит ли обращаться к вам, мистер Фрезер, учитывая, сколь недолгое время мы с вами знакомы. Но мне было бы в высшей степени полезно ваше присутствие во время этой неприятной поездки. Поскольку сама миссис Камерон не может там присутствовать, то вы могли бы выступать от ее лица, как полномочный представитель по делу…

— По какому делу, мистер Кэмпбелл? — перебил его Джейми.

Кэмпбелл посмотрел на меня, явно желая, чтобы я удалилась. Но поскольку я и не подумала этого сделать, он пожал плечами и, достав из кармана большой носовой платок, вытер лицо.

— В этой колонии, сэр, существует закон, гласящий, что если негр нападет на белого человека, и в результате такового нападения будет пролита кровь, — негр должен умереть за свое преступление. — Кэмпбелл немного помолчал, явно сомневаясь, продолжать ли, но все-таки продолжил: — Такие происшествия чрезвычайно редки, сэр. Но если уж подобное случается…

Он замолчал и крепко сжал губы. Потом вздохнул и, еще раз проведя платком по щекам, спрятал его в карман.

— Я должен ехать туда. Вы поедете со мной, мистер Фрезер?

Джейми на мгновение-другое застыл, словно окаменев, но его глаза внимательно исследовали лицо Кэмпбелла.

— Я поеду, — резко бросил наконец Джейми. Он подошел к буфету и выдвинул верхний ящик, в котором покойный Гектор Камерон хранил свои дуэльные пистолеты.

Видя это, я повернулась к Кэмпбеллу.

— Там может быть опасно?

— Не могу сказать наверняка, миссис Фрезер, — ответил Кэмпбелл, ссутулившись. — Дональд Макнейл только и сказал мне, что на лесопилке вышла какая-то ссора, и что нарушен закон о кровопролитии. И попросил приехать туда как можно скорее, чтобы совершить правосудие и присмотреть за исполнением приговора, а потом сразу отправился собирать плантаторов, так что я и не успел расспросить о подробностях.

Мистер Кэмпбелл выглядел несчастным, но решительным.

— Исполнение приговора? Вы что, хотите сказать, что готовы казнить человека, даже не узнав толком, что он сделал? — в волнении я наткнулась на тетушкину корзинку с шерстью. Маленькие клубки, подпрыгивая, раскатились по ковру.

— Я знаю, что он сделал, миссис Фрезер! — Кэмпбелл вздернул подбородок, его лицо слегка порозовело, но он постарался, хотя и без особого успеха, скрыть свое раздражение. — Вы меня извините, мэм… Мне известно, что вы совсем недавно приехали к нам; многие из наших порядков могут показаться вам неприятными и даже варварскими, но…

— Да уж конечно, я считаю это варварством! Что это за закон, который наказывает человека…

— Раба, мэм.

— Человека! Наказывает без судебного рассмотрения, даже без простого расследования? Что это за закон?

— Плохой закон, мадам! — рявкнул Кэмпбелл. — Но это тем не менее закон, а я отвечаю за его соблюдение. Мистер Фрезер, вы готовы? — Он нахлобучил шляпу на голову и повернулся к Джейми.

— Да, готов. — Джейми уже рассовал по карманам сюртука пистолеты и припасы к ним и выпрямился, разглаживая полы. — Сасснек, ты не могла бы…

— Джейми, умоляю тебя! Не езди туда! Ты не должен с этим связываться!

— Тихо, тихо! — Он взял мою руку и крепко сжал. Его взгляд встретился с моим, заставив меня замолчать. — Я уже связался с этим. Речь идет о собственности моей тетушки, и в дело вовлечены ее люди. Мистер Кэмпбелл прав — я ее родственник. И я просто обязан поехать… ну, хотя бы для того, чтобы все толком выяснить. — Он слегка замялся, как будто хотел добавить что-то еще, но потом просто вновь крепко сжал мою руку и отпустил.

— В таком случае я еду с тобой, — я произнесла это ровным, спокойным голосом, но с той зловещей отстраненностью, какая всегда нападала на меня при ощущении близкого несчастья.

Широкий рот Джейми слегка дрогнул.

— Я так и думал, что ты это скажешь, Сасснек. Пойди и возьми свою медицинскую сумку, да? Я велю подать лошадей к крыльцу.

Я не стала задерживаться и выслушивать увещевания мистера Кэмпбелла, а просто помчалась к кладовке, где держала свои инструменты, теряя на бегу тапочки и задыхаясь от сумасшедшего сердцебиения.


* * *

Мы встретились с Эндрю Макнейлом на дороге; он остановил свою лошадь под укрытием старого каштана. Он ждал нас; заслышав топот копыт наших коней, он выступил из тени. Когда мы остановились, он кивнул Кэмпбеллу, но его глаза остановились на мне, и он нахмурился.

— Вы ему разве не сказали, Кэмпбелл? — спросил он, и так же хмуро повернулся к Джейми. — Это дело уж совсем не женское, мистер Фрезер.

— Нас вызвали, чтобы разобраться со случаем кровопролития, не так ли? — сказал Джейми, и в его голосе прозвучала непривычная жесткость. — Моя жена — ban-lighiche, она была вместе со мной на войне, и не только. Если вы хотите, чтобы я туда поехал, поедет и она, со мной.

Губы Макнейла сжались в тонкую линию, но больше он не стал возражать. Он просто резко отвернулся и вскочил в седло.

— Познакомьте нас, Макнейл, с историей этого неприятного случая, — потребовал Кэмпбелл, заставляя свою кобылу втиснуться между Макнейлом и Джейми, причем нос его лошадки чуть не уткнулся при этом в холку жеребца Джейми. — Мистер Фрезер у нас тут новичок, как вы и сами знаете, а вы мне только и сказали, что произошло кровопролитие. Мне нужны подробности.

Широкие плечи Макнейла слегка приподнялись, заставив чуть шевельнуться связанные в хвост волосы металлического оттенка, свисавшие точно посередине его воротника. Шляпа крепко сидела на его голове, и ее поля располагались параллельно плечам, настолько точно, что можно было подумать: он использовал плотницкий уровень, когда ее надевал. В общем, он был грубоватым, туповатым и весьма консервативным человеком — истинным Макнейлом, что внешне, что внутренне.

Мы пустили лошадей рысью, и он на ходу рассказал на все, — впрочем, история оказалась простой. Надсмотрщик на лесопилке, Бирнес, поскандалил с одним из рабов, добывавших живицу. Этот раб, вооруженный широким ножом, необходимым ему для дела, попытался решить вопрос, отрубив Бирнес голову. Но, промахнувшись, с успехом снес надсмотрщику одно ухо.

— Ободрал его, как молодую сосенку, — сказал Макнейл, некое мрачное удовлетворение прозвучало в его голосе. — Срубил ему ухо и немного кожи с лица. Ну, нельзя сказать, чтобы этот мешок дерьма стал намного хуже выглядеть.

Я посмотрела на Джейми, и он в ответ повел бровью. Можно было не сомневаться, что среди местных землевладельцев Бирнес не пользовался популярностью.

Надсмотрщик завизжал, зовя на помощь, и при поддержке двух местных жителей и их рабов сумел поймать того, кто на него напал. Кровотечение остановили, раба заперли в сарае, молодого Дональда Макнейла — который вообще-то приехал на лесопилку, чтобы заточить свою пилу, а вместо этого угодил в самую гущу драматических событий, — немедленно отправили с сообщением ко всем ближайшим плантаторам.

— Вы не знаете, — сказал Кэмпбелл, поворачиваясь в седле, чтобы видеть Джейми, — но это обязательное правило. Когда какого-то раба должны наказать, рабов с соседних плантаций приводят, чтобы они это видели… ну, это средство устрашения, вы понимаете? Чтобы на будущее знали, что им грозит в случае чего.

— Да, я понимаю, — вежливо откликнулся Джейми. — Я уверен, что именно с той же самой целью королевский суд казнил моего деда в Тауэре, после восстания. Весьма эффективно, скажу я вам; все мои родственники с тех пор ведут себя очень хорошо.

Я достаточно долго прожила среди шотландцев, чтобы в должной мере оценить эффект, произведенный этим маленьким уколом. Некий Джейми — просто Джейми — мог, конечно, согласиться с требованиями некоего Кэмпбелла и куда-то поехать с ним; но внук Старого Лиса был не тем человеком, которому можно приказывать, — а также и не тем, кто счел бы необходимым признавать английские законы.

Макнейл отлично понял сказанное, более чем отлично; его шея, видимая из-под шляпы, побагровела, как свекла, — но Фархарда Кэмпбелла это, похоже, всего лишь позабавило. Он издал короткий сухой смешок и отвернулся от Джейми.

— Чей это раб, вам известно? — спросил он старшего Макнейла. Тот покачал головой.

— Дональд не сказал. Но вы это знаете так же хорошо, как и я: это тот самый мерзавец Руфус.

Кэмпбелл понимающе повел плечами.

— Джо будет неприятно это услышать, — пробормотал он, грустно покачивая головой.

— Она сама виновата, — заявил Макнейл, злобно прибив слепня, имевшего наглость сесть на его ляжку. — Этого Бирнеса нельзя даже со свиньями наедине оставлять, не то что с неграми. Я ей уж сколько раз об этом говорил, да и вы тоже.

— Да, но его нанял Гектор, а не Джо, — мягко возразил Кэмпбелл. — И она не могла его уволить, пока не было замены. Что бы она тогда делала, сама бы отправилась на лесопилку, да?

В ответ послышалось лишь ворчание, Макнейл, не сказав ни слова, поудобнее устроил свой широкий зад в седле. Я посмотрела на Джейми; лицо у него было непроницаемым, глаза скрылись в тени широких полей шляпы.

— Ничего нет хуже, чем упрямая женщина, — послышался наконец голос Макнейла, звучавший несколько громче необходимого. — Но им некого винить, кроме самих себя, когда случается беда.

— Но это значит, — вставила я, чуть подгоняя лошадь и повышая голос настолько, чтобы меня было слышно сквозь топот копыт и конское фырканье, — что если беда случается по вине какого-то мужчины, то и ему останется лишь винить самого себя, и никого больше!

Джейми коротко хмыкнул, явно слегка развеселившись; Кэмпбелл закудахтал и ткнул Макнейла под ребра кнутовищем своего хлыста.

— Тебя побили, Эндрю! — сказал он.

Макнейл не ответил, но его шея стала еще более красной. После этой маленькой перепалки мы какое-то время скакали молча, и Макнейл сгорбился так, что его плечи почти доставали до ушей.

Хотя стычка и принесла мне некоторое удовлетворение, она все же никак не привела в порядок мои нервы; мой желудок сжался в тугой комок от страха перед тем, что должно было произойти после нашего прибытия на лесопилку. Несмотря на общую неприязнь к Бирнесу и на то, что всем и каждому было совершенно ясно, что во всем случившемся виноват, скорее всего, сам надсмотрщик, — это ни в малейшей мере не могло повлиять на судьбу негра и как-то изменить ее.

«Плохой закон», — сказал Кэмпбелл… но тем не менее это был закон.

Однако вовсе не гнев и не ужас при мысли о жестокости правосудия заставляли дрожать мои руки, и не от этой мысли поводья выскальзывали из моих пальцев, став скользкими от пота; меня пугало то, что может сделать Джейми.

По его лицу невозможно было что-то прочесть. Он скакал спокойно, держа поводья левой рукой, а правая небрежно лежала на бедре, как раз возле пистолета, скрывавшегося в кармане сюртука.

Я даже не могла понять, утешает ли меня хоть в какой-то мере тот факт, что Джейми позволил мне ехать с ним. Это могло означать, что он не собирается применять силу, — но в таком случае не означало ли это, что он будет просто стоять и смотреть, как совершается казнь?

А если и правда?.. Во рту у меня пересохло, нос и горло забило мягкой красновато-коричневой пылью, вздымавшейся из-под копыт наших лошадей и облаками повисавшей в воздухе.

«Я уже связался с этим». С чем? Частью чего он стал? Он — часть клана, семьи, — это верно, да, но такое? Шотландские горцы всегда были готовы драться насмерть, если оказывалась задетой их гордость или в них просыпался воинственный энтузиазм, — но они же по большей части оставались совершенно равнодушными ко всему постороннему. Многие века изоляции от мира, многие века жизни в горных цитаделях научили их не вмешиваться в чужие дела, — но горе было тому, кто совал нос в их дела!