Я оставила его управляться с кремнем и растопкой для костра, а сама спустилась с невысокого пригорка к ручью, — туда, где мы опустили в ледяную воду недавно выловленную и выпотрошенную форель. Когда я поднималась обратно, было уже так темно, что я видела лишь силуэт Джейми, склонившегося над небольшой кучкой тлеющих ветвей. Струйка дыма поднималась вверх, как благовонное курение, окутывая его ладони.

Я положила рыбину в высокую траву и присела на корточки рядом с Джейми, наблюдая, как он подкладывает в костер ветки, терпеливо сооружая для нас защиту от надвигающейся ночи.

— Как ты думаешь, на что это похоже? — спросила я неожиданно для самой себя. — Умирать.

Он задумался, глядя в огонь. Одна из веток громко затрещала от жара, выбросив в воздух фонтан искр, и они медленно посыпались вниз, но угасли, не долетев до земли.

— «Человек подобен траве, что засыхает и бывает брошена в огонь; он подобен искрам, летящим вверх… и никто никогда не вспомнит о них», — процитировала я. — Как ты думаешь, после смерти ничего не будет?

Джейми покачал головой, все так же глядя в огонь. А потом перевел взгляд туда, где мигали холодные яркие искры светлячков, то возникающие, то пропадающие среди черных стеблей травы.

— Не могу сказать, — мягко ответил он наконец. Его плечо придвинулось ко мне, и я прислонилась к нему головой. — Церковь утверждает — там что-то есть, но… — Его глаза не отрывались от светлячков, мельтешащих в траве, от их ровного холодного света. — Нет, я не знаю. Но думаю — там может быть вполне неплохо.

Он вскинул голову, на мгновение прижался к моим волосам щекой, потом встал и взялся за кинжал.

— Огонь уже хорошо горит.

Плотный дневной воздух куда-то унесло с наступлением сумерек, и теперь мягкий вечерний ветерок трепал мои волосы, бросая пряди на лицо. Я уселась, подняв лицо к небу, закрыв глаза, наслаждаясь прохладой после целого дня жары.

Я слышала, как Джейми хлопочет у костра, слышала, как он остругивает свежие дубовые ветки, чтобы зажарить на них рыбу, и как мягко поскрипывает кора под лезвием ножа…

«Думаю, там может быть вполне неплохо». Я вообще-то тоже так думала. Конечно, никто не мог с точностью сказать, что будет по ту сторону жизни, но мне много раз приходилось переживать такие часы, когда время останавливается, когда исчезают мысли, и душа замирает, замирает, заглядывая… куда? В нечто такое, что не имеет ни имени, ни лица, но что казалось мне добрым, полным тишины и спокойствия. И если это и есть смерть…

Рука Джейми легко, мимоходом коснулась моего плеча, и я улыбнулась, не открывая глаз.

— Черт! — сердито буркнул он с другой стороны костра. — Порезался, неуклюжий болван!

Я открыла глаза. Джейми находился в добрых восьми футах от меня, он наклонил голову и высасывал кровь из небольшого пореза на суставе большого пальца. По всему моему телу стремительно помчались мурашки.

— Джейми, — тихо позвала я. Мой голос даже мне самой показался весьма странным. Я просто ощущала, как на моей спине возник холодный круг мишени, с центром у основания шеи.

— А?

— Кто-то… — Я сглотнула, чувствуя, как волоски на руках встают дыбом. — Джейми, за моей спиной… кто-то есть?

Его глаза метнулись в тень за моими плечами — и мгновенно расширились. Я не стала терять время и оглядываться, а просто бросилась плашмя на землю и прижалась к ней, — и это, похоже, спасло мою жизнь.

Я услышала громкое «Уфф!» и меня обдало резким запахом аммиака и рыбы. Что-то ударило меня в спину с такой силой, что вышибло воздух из моих легких, а потом наступило прямо на мою голову, впечатав мое лицо в землю.

Я вскочила, задыхаясь, обдирая с глаз прилипшие листья. Большой черный медведь, вопя, как кошка, пошатываясь, бежал через поляну, разбросав лапами горящие ветки.

В первый момент, наполовину ослепшая, я вообще не увидела Джейми. Потом наконец обнаружила его. Он был под медведем, — одна его рука вцепилась в медвежью шею, голова прижалась к плечу, как раз под разинутой пастью.

Одна нога Джейми то и дело выскакивала из-под медведя, то яростно лягая зверя, то ударяясь о землю в попытке приостановить его бег. Джейми снял башмаки и чулки, когда мы устроились на привал; я задохнулась от ужаса, когда его голая пятка наткнулась на остатки костра, подняв веер искр.

Мускулы его руки, полускрытые густой медвежьей шерстью, были напряжены до предела. Вторая рука без устали била медведя кинжалом; ну, по крайней мере, кинжал он не выронил, подумала я. И в то же время Джейми прилагал все усилия к тому, чтобы согнуть шею медведя, заставить зверя наклонить голову.

Зверь пошатывался на ходу, то и дело взмахивая лапой в попытках стряхнуть с себя тяжелое существо, вцепившееся в него. Потом он вроде бы потерял равновесие и тяжело ткнулся мордой в землю, громко завизжав от ярости. Я снова услышала приглушенное «Уфф!», но что-то это не было похоже на медвежий голос… и быстро огляделась по сторонам, ища что-нибудь такое, что можно было бы использовать в качестве оружия.

Медведь снова утвердился на ногах и с силой встряхнулся.

Я мельком заметила лицо Джейми, исказившееся от невероятного напряжения. Джейми тоже увидел меня и бешено сверкнул тем глазом, который был мне виден, выплевывая изо рта медвежью шерсть.

— Беги! — крикнул он. Но тут же медведь снова обрушился на него, и Джейми исчез под тремястами фунтов шерсти и мышц.

Я, как сумасшедшая, металась по поляне, спотыкаясь о влажные комья вывороченной земли и смутно припоминая Маугли и Красный Цветок, — но я не могла найти ничего такого, что помогло бы мне, кроме обугленных веток и маленьких угольков, таких мелких, что их и в руке-то удержать было невозможно.

Я всегда думала, что медведи в раздражении рычат. Но этот медведь издавал звуки, куда больше похожие на визг и хрюканье очень крупной свиньи, хотя и рычать ему тоже иной раз удавалось, — но и рык у него звучал на необычайно высоких нотах. Джейми тоже изрядно шумел, что при данных обстоятельствах меня только успокаивало.

Моя рука наткнулась на что-то холодное и скользкое; это была рыбина, отлетевшая в сторону от костра.

— К черту Красный Цветок, — пробормотала я. Схватив здоровенную форель за хвост, я бросилась вперед через поляну и врезала рыбиной по морде медведя со всей силой, какая только у меня нашлась.

Медведь захлопнул пасть и, похоже, удивился. Потом его голова повернулась ко мне и медведь шагнул в мою сторону — куда быстрее, чем я могла себе вообразить. Я шарахнулась назад, приземлилась на задницу и нанесла еще один бешеный удар форелью, прежде чем медведь, похожий на черную смерть, атаковал меня — вместе с висевшим под ним Джейми.

Я словно попала в мясорубку; сначала это был момент полного хаоса, сопровождавшегося несколькими сильными ударами по разным точкам моего тела, потом возникло такое чувство, будто меня душат огромным, вонючим волосатым одеялом. Потом все куда-то пропало, а я осталась лежать на спине среди мятой травы, и от меня жутко несло медвежьей мочой, и я тупо смотрела на первые вечерние звезды, безмятежно сиявшие высоко в небе.

Но на земле безмятежностью и не пахло. Я быстро перевернулась на четвереньки, отчаянно крича: «Джейми!» — и видела среди деревьев некую бесформенную массу, катавшуюся с места на место, сминавшую молодые дубки и издававшую какофонию звуков, состоявших из рыка, визга и самых непристойных гэльских ругательств.

Ночь уже полностью вступила в свои права, однако света звезд хватало для того, чтобы разобраться в происходящем. Чертов медведь снова упал, но на этот раз вместо того чтобы подняться на ноги он перевернулся на спину и замахал лапами, пытаясь отодрать от себя драчливый груз. Его передняя лапа взлетела вверх, последовал удар с оттяжкой… и я услышала, как взвыл Джейми.

Да, это был его голос, не медведя. Запах крови наполнил воздух.

— Джейми! — во все горло закричала я.

Ответа не последовало, но ком, состоявший из двух сцепившихся друг с другом тел, медленно откатился в сторону, в глубокую тень под деревьями. Визг и рык стали тише, сменившись тяжелыми стонами и вздохами, и даже, как мне показалось, всхлипываниями.

— ДЖЕЙМИ!!!

Треск ломаемых стволов и ветвей прекратился, теперь до меня доносился лишь мягкий шорох листвы. Что-то шевелилось там, в темноте под деревьями, кто-то тяжело перекатывался с боку на бок, а потом поднялся на четыре конечности.

Медленно, очень медленно, сдерживая стон, Джейми выполз на поляну.

Забыв о собственных ушибах и синяках, я бросилась к нему и упала на колени рядом с ним.

— Боже, о Боже… Джейми! Ты в порядке?

— Нет, — коротко ответил он и упал, растянувшись на земле и дыша со свистом.

Его лицо в свете звезд казалось просто бледным пятном; все остальное его тело было темным и почти невидимым. Я поняла, почему это так, когда осторожно коснулась его. Одежда Джейми была насквозь пропитана кровью и прилипла к коже; плотная рубашка, когда я потянула за ее воротник, издала противный чавкающий звук, отрываясь от его груди.

— Ты пахнешь, как целая бойня, — сказала я, прижимая пальцы к пульсу на его горле. Пульс был учащенным — чему удивляться не приходилось, — но сильным, и меня охватило чувство огромного облегчения. — Чья это кровь, твоя или медвежья?

— Если бы она была моей, Сасснек, я бы уже умер, — раздраженно ответил Джейми, открывая глаза. — Только не приписывай себе в заслугу то, что я жив. — Он, скрипя зубами, перевернулся на бок и медленно, постанывая, поднялся на четвереньки. — Какой бес одолел тебя, женщина, с чего ты решила колотить меня по голове этой проклятой рыбиной, когда я боролся за свою жизнь?

— Да не вертись ты, прошу тебя! — Раз уж он пытался увернуться от моих рук, значит, был ранен не слишком тяжело. Я вцепилась в ногу Джейми, чтобы не дать ему удрать, и встала на колени рядом с ним, осторожно ощупывая его бока. — Ребра сломаны? — спросила я.

— Нет. Но если ты будешь меня щекотать, Сасснек, мне это ничуть не понравится, — сообщил Джейми, хватая воздух между словами.

— Не буду, — заверила я его. Я осторожно прошлась руками по его грудной клетке, слегка нажимая на каждое ребро. И в самом деле, я не нашла ни острых обломков костей, пронзивших кожу, ни зловеще проминающихся под моими пальцами точек; трещины вполне могли иметься, но Джейми и вправду был в полном порядке, у него вообще ничего не было сломано. Но он повизгивал и извивался от моих прикосновений. — Вот тут больно.

— Ага, — процедил он сквозь зубы. Его начинало трясти, и я поспешила найти плед и набросить ему на плечи.

— Я в порядке, Сасснек, — заявил он, решительно пресекая мои попытки помочь ему усесться поудобнее. — Иди лучше посмотри, как там лошади; они, должно быть, в полной панике.

Так оно и было. Мы оставили стреноженных лошадей неподалеку от поляны; они, перепуганные до полусмерти, сумели удрать довольно далеко, судя по тому, что я с трудом могла расслышать жалобное ржание и приглушенный топот копыт.

Из густых, непроницаемых теней под деревьями тоже доносились звуки — тихое жалобное постанывание; оно звучало так по-человечески, что меня с ног до головы пробрала дрожь. Я осторожно пошла через лес, ориентируясь на конское ржание, и вскоре отыскала наших четвероногих, — они оказались в небольшой березовой роще ярдах в ста от нашей поляны. Лошади тревожно всхрапывали, обнюхивая меня, но все равно были рады меня видеть, несмотря на запах медвежьей мочи и прочее.

К тому времени, как я наконец сумела успокоить лошадей и уговорила их вернуться обратно, жалобные стоны под деревьями уже смолкли. А на поляне я увидела свет — Джейми умудрился снова разжечь костер.

Он скрючился перед небольшим огнем, все еще сильно дрожа, несмотря на плед. Я подбросила в огонь побольше веток, чтобы он не погас, и снова сосредоточила свое внимание на Джейми.

— Ты действительно уверен, что у тебя нет серьезных ран? — спросила я, не в силах избавиться от тревоги.

Он криво улыбнулся.

— Уверен. Он один раз здорово вмазал мне по спине, но не думаю, чтобы это стоило особого внимания. Впрочем… посмотришь? — Джейми выпрямился, поморщившись, и осторожно подставил мне спину. — Хотел бы я знать, с чего он на нас набросился? — задумчиво произнес он, с трудом поворачивая голову и всматриваясь в темноту под деревьями, туда, где лежала туша медведя. — Майерс говорил, что эти черные медведи обычно не нападают, если их не спровоцировать так или иначе.

— Может, его кто-то другой спровоцировал, — предположила я. — А потом счел за лучшее убраться подальше. — Я сняла с Джейми плед — и присвистнула.

Рубашка на спине Джейми была разодрана на полосы и вся перемазана землей и пеплом вперемешку с кровью. Его кровью на этот раз, не медвежьей, — но, к счастью, ее было не слишком много. Я осторожно сняла клочья прилипшей к коже ткани, обнажив спину. Четыре длинных следа когтей проходили от плеча к подмышке; глубокие, с рваными краями, заполненные черной свернувшейся кровью. Но кровь еще продолжала сочиться из-под сгустков.