Брианна едва дышала. Его глаза были темно-голубыми, добрыми… Она остановила взгляд на расстегнутом вороте его рубашки, сквозь который виднелись курчавые волосы, выгоревшие на солнце и казавшиеся почти белыми на фоне сильно загоревшей кожи.

— Вы… ты — Джейми Фрезер, ведь правда?

Он глянул ей в глаза — внимательно, твердо.

— Да, это я. — На его лице снова появилось выражение настороженности; глаза сузились, он быстро оглянулся по сторонам, посмотрел на дверь таверны… однако не заметил никакого движения вокруг. Он шагнул ближе к Брианне.

— Почему ты спрашиваешь? — тихо произнес он. — У тебя есть для меня какая-то записка, девочка?

Брианне вдруг дико захотелось рассмеяться, но у нее перехватило горло. Записка? От кого?

— Меня зовут Брианна, — сказала она. Джейми Фрезер нахмурился, в его глазах что-то мелькнуло. Он знал это имя! Он его слышал, для него оно что-то значило! Девушка нервно, тяжело сглотнула, чувствуя, как к ее щекам приливает жар, словно она наклонилась над горящей свечой… — Я твоя дочь! — выговорила она наконец, и собственный голос показался ей незнакомым. — Брианна.

Фрезер продолжал стоять как вкопанный, выражение его лица не изменилось ни на йоту. Но можно было не сомневаться, что он прекрасно расслышал сказанное; он сначала медленно побледнел, а потом бледность так же медленно сменилась болезненной алой краской, залившей кожу мужчины от выреза рубашки до линии рыжих волос… и это было похоже на степной пожар, и это было похоже на то, что происходило с самой Брианной…

При виде этой картины Брианну охватила бурная радость, пронесшаяся по всему ее телу, и кровь стремглав понеслась по ее венам, подтверждая их родство… Интересно, внезапно подумала она, смущается ли Фрезер от того, что способен так отчаянно краснеть? И не потому ли он научился сохранять полную неподвижность лица (точно так же, как научилась этому и сама Брианна), чтобы по возможности скрыть бешеный ток крови?

Мышцы ее собственного лица были напряжены до боли, но она все же сумела улыбнуться.

Джейми Фрезер моргнул, и наконец-то его взгляд оторвался от лица Брианны и медленно скользнул вниз по ее телу, и — с некоторым ужасом — Фрезер оценил вдруг рост девушки.

— Господи боже мой, — прохрипел он, — да ты здоровенная!

Кровь едва успела отхлынуть от щек Брианны, как тут же вернулась — на этот раз от злости.

— Интересно, а кто в этом виноват, как ты думаешь? — рявкнула она. Она выпрямилась и расправила плечи, уставившись на Фрезера. Стоя так близко от него, да еще перестав сутулиться, Брианна могла смотреть прямо ему в глаза, не задирая головы, — что она и сделала.

Он отпрянул, и наконец-то его лицо изменилось, маска от изумления слетела и разбилась на мелкие кусочки. Он сразу стал выглядеть намного моложе; теперь в его глазах светились и потрясение, и недоумение, и почти болезненная радость.

— О, нет, девочка! — воскликнул он. — Я ничего же такого не имел в виду, поверь! Просто… — Он замолчал, восторженно глядя на нее. Его рука поднялась, как бы против его собственного желания, и очертила в воздухе линию ее щеки, подбородка , шеи, плеча… но он, похоже, побоялся дотронуться до дочери. — Так это правда? — прошептал Джейми Фрезер. — Это действительно ты, Брианна? — Он произнес ее имя на горский лад — Бри-инах — и девушка вздрогнула при этом звуке.

— Да, это я, — хрипло, с придыханием ответила она И попыталась еще раз улыбнуться. — А что, сам не видишь?

Рот у Джейми Фрезера был широкий, с полными губами, но не такой, как у Брианны . — он был шире, резче очерчен, и казалось, что в уголках этих губ постоянно таится улыбка, даже когда Фрезер совершенно спокоен, и теперь эти губы шевельнулись, словно не зная, какое выражение им принять.

— Да, — сказал наконец мужчина. — Да, вижу.

Он наконец коснулся Брианны, и его пальцы осторожно пробежались по ее лицу, отвели прядь рыжих волос за ухо, нежно погладили подбородок.

Брианна снова вздрогнула, хотя его пальцы были теплыми и осторожными; по правде говоря, она даже ощутила щекой жар его ладони…

— Я как-то и не задумывался о том, что ты уже выросла, — сказал он, неохотно отведя руку. — Я видел твои изображения, но… ну, как-то я все еще представлял тебя маленькой девочкой… моим маленьким ребенком. Я просто не ожидал… — Его голос затих, но Фрезер продолжал смотреть на нее голубыми глазами, так похожими на глаза Брианны — темно-голубыми, с густыми ресницами… восторженно расширившимися.

— Изображения, — повторила она, задыхаясь от счастья. — Фотографии? Ты видел мои фотографии? Мама тебя нашла, правда? Когда ты сказал, что у тебя дома жена…

— Это Клэр, — перебил ее он. Широкий рот наконец-то разобрался в чувствах и пришел к окончательному решению, расплывшись в улыбке и заставив глаза вспыхнуть, как солнечные лучи, танцевавшие в зеленой листве. Джейми схватил Брианну и так крепко ее стиснул, что она даже испугалась. — Так ты ее еще не видела? Господи, да она с ума сойдет от радости!

Эти слова доконали Брианну. Ее лицо скривилось, и слезы, которые она сдерживала уже так много дней, хлынули по щекам настоящим дождем, наполовину задушив девушку, — она и смеялась, и плакала одновременно, и размахивала руками…

— Эй, незачем плакать, a leannan, незачем тревожиться! — пробормотал Джейми Фрезер. — Все в порядке, mannasachd, все в порядке…

— Да, я в порядке, и все в порядке… я просто… просто ужасно счастлива! — сумела наконец выговорить Брианна. Она достала носовой платок, вытерла глаза, высморкалась. — А что это значит — a leannan? И еще какое-то слово ты сказал…

— Так ты не знаешь гэльского, а? — спросил он, качая головой. — Ну, конечно, она не могла тебя научить, — добавил он негромко, словно обращаясь к самому себе.

— Я научусь, — твердо заявила Брианна, в последний раз шмыгая носом. — Так что это означает? A leannan?

Улыбка вернулась на лицо Фрезера, когда он посмотрел на Брианну.

— Это значит просто «милая, дорогая», — мягко пояснил он. — A mannsachd — «мое счастье».

Эти слова словно повисли в воздухе между ними, трепеща, как листья деревьев. Отец и дочь долго стояли молча, оба внезапно охваченные смущением и нежностью, не в силах отвести взгляд друг от друга, не в силах найти еще какие-то слова…

— Оте… — начала было Брианна, и вдруг умолкла, охваченная сомнением. Как ей называть его? Не «папа», нет. Папой всю жизнь был для нее Фрэнк Рэндалл; для нее называть так же другого мужчину выглядело как предательство. Джейми? Нет, на это она была неспособна; даже сейчас, когда Фрезер был до глубины души потрясен ее внезапным появлением, в нем чувствовалось нечто такое, что исключало подобное обращение. «Отец» выглядело слишком холодно и отстраненно… а Джейми Фрезер, каким бы он ни оказался вживе, не был ей чужим, нет.

Он заметил ее колебания и вспыхнувший на щеках румянец и понял, в чем состоит проблема.

— Ты можешь… ты могла бы называть меня «па», — сказал он. Голос его звучал хрипло; он замолчал и откашлялся. — Если… если хочешь, конечно, — неуверенно добавил он.

— Па, — повторила она и почувствовала, как улыбается сквозь остатки слез. — Па. Это по-гэльски?

— Нет. Это… ну, удобно, коротко.

И все вдруг стало простым и ясным. Он протянул ей руки.

Она шагнула вперед и поняла, что ошибалась: он оказался действительно таким огромным, каким она его себе представляла… и его сильные руки сомкнулись вокруг нее, такие сильные, что она и вообразить не могла ничего подобного…

После этого все вокруг Брианны словно заволокло туманом. Переполненная чувствами и страшно утомленная, она воспринимала дальнейшее как некую серию обрывочных образов, как вырванные из течения жизни отдельные кадры…

Лиззи, испуганно моргающая серыми глазами, щурящаяся на солнце, крошечная и бледная — на руках у коренастого чернокожего грума, говорящего с откровенным шотландским акцентом. Фургон, нагруженный стеклом и душистым деревом. Блестящие крупы лошадей, потрескивание деревянных колес, прыгающих по кочкам. Голос ее отца, низкий и теплый, рассказывающий ей на ухо о доме, который должен быть построен высоко на склоне горы, объясняющий, что там будут застекленные окна — это сюрприз для ее матери…

— Но для тебя это уже не секрет, девочка! — И веселый низкий смех после этих слов, смех, который, казалось, проникал в самое сердце Брианны.

Долгая поездка по пыльным дорогам, и голова дремлющей Брианны на отцовском плече, и его свободная рука обнимает ее за плечи, а в другой руке — вожжи… и она вдыхает незнакомый, новый для нее запах его кожи, а его до странности длинные волосы щекочут ей лицо, когда она немного поворачивается…

А потом — прохладная роскошь большого, полного воздуха дома, насыщенного запахами пчелиного воска и цветов. Высокая женщина с абсолютно белыми волосами и лицом Брианны, и голубые глаза, смотрящие мимо девушки… Длинные пальцы касаются лица Брианны, гладят ее волосы с бесстрастным интересом…

— Лиззи, — сказала Брианна, и очень хорошенькая женщина наклонилась к Лиззи, бормоча: «Иезуитское дерево»… и ее черные руки выглядели прекрасными на фоне желтовато-фарфоровой кожи Лиззи…

Руки… тут было слишком много рук. Все вокруг делалось, словно по волшебству, и мягкие тихие голоса приговаривали что-то, и все хлопотали над Брианной… Ее быстро раздели и окунули в ванну, она даже не успела выразить протест… ее тело погрузилось в душистую воду, чьи-то крепкие, уверенные пальцы растерли ее кожу, вымыли ее волосы лавандовым мылом… потом были льняные полотенца и маленькая чернокожая девочка — она вытерла ноги Брианны и присыпала их рисовой пудрой.

Чистое хлопчатый халат и босые ноги, скользящие по натертому полу… и восторг в отцовских глазах, когда он увидел ее. Потом обед… пирожки, и трюфели, и желе, и лепешки… и горячий ароматный чай, сладкий, заменивший, казалось кровь во всем ее теле…

Потом — хорошенькая светловолосая девушка, несколько хмурая; ее лицо казалось почему-то знакомым… отец называл ее Марселой. Лиззи, отмытая и завернутая в одеяло, обхватившая хрупкими пальцами кружку с остро пахнущим напитком… она была похожа на большой цветок, только что искупавшийся в утренней росе…

И какие-то разговоры, и какие-то люди, и снова разговоры… но лишь отдельные фразы прорывались сквозь сгустившийся вокруг Брианны туман.

— …Фархард Кэмпбелл лучше знает…

— Фергус, па, ты его видел? С ним все в порядке? «Па»?

Брианна краем ума отметила это слово, слегка негодуя, что некто еще может называть его так, потому что, потому что..

Голос ее тетушки, донесшийся откуда-то издалека, произнесший: «Бедная детка просто спит сидя; я слышу, как она посапывает. Юлисес, отнеси-ка ее в постель.»

И опять чьи-то руки — сильные, крепкие… они без малейшего усилия подняли ее… но от чернокожего дворецкого пахло вовсе не по-домашнему, не свечами или корицей, а свежими опилками и льняным бельем, как от ее отца…

Брианна перестала сопротивляться сну и уронила голову на грудь Юлисеса. Или это был Джейми Фрезер?

Фергус Фрезер мог говорить, как настоящий шотландец, но выглядел он при этом, как французский аристократ. Французский аристократ, держащий путь на гильотину, мысленно уточнила Брианна свое первое впечатление.

Смуглый, интересный, довольно хрупкий и не слишком высокий, он лениво, словно прогуливаясь, приблизился к скамье подсудимых и повернулся лицом к залу, высоко вздернув длинный нос. Рваная одежда, небритый подбородок и большой пурпурный синяк под одним глазом ничуть не уменьшали общего выражения аристократической презрительности ко всему окружающему. Даже металлический крюк, заменявший Фергусу Фрезеру недостающую руку, лишь усиливал общее впечатление романтического ореола, присущего людям с дурной репутацией.

Марсела слегка вздохнула, увидев его, и ее губы плотно сжались. Она наклонилась перед Брианной, обращаясь к Джейми.

— Что они с ним сделали, эти ублюдки?

— Ничего особенного. — Джейми слегка шевельнулся и жестом велел Марселе вернуться в исходное положение, и она замерла на своем месте, пылающим взглядом изучая судебного пристава и шерифа.

Эти двое едва смогли отыскать места, чтобы сесть; каждый квадратный дюйм пространства небольшого зала был забит до отказа, и в задней части, где скамей уже не было, толпились и гудели люди, и порядок в толпе поддерживался (и то с трудом) лишь благодаря солдатам в красных мундирах, стоявшим возле входной двери. Еще несколько солдат стояли на страже в передней части зала, рядом с местом судьи, а в углу за их спинами находился младший офицер, следивший за всеми.

Брианна видела, как этот самый офицер заметил в толпе Джейми Фрезера, и тут же по широкому лицу мужчины расплылось выражение ехидного удовлетворения, почти животного злорадства. От этого неприятного зрелища волоски на затылке Брианны шевельнулись, но ее отец ответил офицеру прямым твердым взглядом, а потом равнодушно отвернулся.