Молодая женщина закончила перевод, глядя на свою бабушку. Видимо, последние слова были чистой правдой; переводчица явно ни разу до нынешнего дня не слышала эту историю.

Я судорожно вздохнула, приходя в себя. Дым почему-то перестал уходить вверх; вместо того он собрался низким облаком над нашими головами, и воздух стал тяжелым от густого пьянящего запаха.

Веселье в кругу пьяниц начало утихать. Один из мужчин встал и, пошатываясь, вышел из вигвама. Еще двое улеглись на шкуры у костра, явно засыпая.

— А это? — спросила я, показывая старой леди опал. — Вы это видели? Этот камень принадлежал ему?

Красивая Женщина протянула руку, словно хотела коснуться камня, но тут же отпрянула.

— Есть такая легенда, — негромко сказала девушка, не сводя глаз с камня. — Говорят, у волшебных змей в головах спрятаны камни. Если ты убьешь такую змею и заберешь камень, он даст тебе большую силу. — Она неловко поерзала на месте, и я без труда представила, какого размера должна быть змейка, чтобы в ее голове поместился такой вот камень…

Старая леди вдруг снова заговорила, кивком указав на опал. Девушка подпрыгнула от неожиданности, но покорно перевела слова бабушки.

— Это его камень, — сказала она. — Он называл его ти-ка-ба.

Я вопросительно посмотрела на переводчицу, но та покачала головой.

— Ти-ка-ба, — повторила она, тщательно выговаривая каждый слог. — А это не английское слово?

— Нет, — ответила я.

Закончив рассказ, старая леди поудобнее устроилась на своем сиденье из мехов и задумчиво посмотрела на меня. Ее взгляд ненадолго задержался на амулете Наявенне.

— Почему он заговорил с тобой? Почему он дал тебе это? — Она кивнула на мою руку, и я невольно сжала пальцы, как бы желая спрятать опал.

— Я не знаю, — сказала я… но старуха застала меня врасплох; я не успела что-нибудь сделать со своим лицом.

Она вперила в меня пронзительный взгляд. Она знала, что я лгу, ладно, хорошо… никогда я врать не умела… но разве я могу сказать ей правду? Сказать, что Зубы Выдры — как бы его ни звали на самом деле — был человеком другого времени? И что все его пророчества сбудутся…

— Я думаю, может быть, он был… ну, моим родственником, — выговорила я наконец, думая о том, что рассказывала мне Полина о духах предков их племени. Сейчас незачем было гадать, откуда — или когда — он явился; но я предположила, что он должен быть или предком, или потомком. Если не моим, то кого-то вроде меня.

Тевактеньёнх, услышав это, выпрямила спину и посмотрела на меня с немалым удивлением. Потом удивление в ее взгляде угасло, она кивнула.

— Он послал тебя ко мне, чтобы ты все это услышала, — уверенно заявила она. — Мой брат говорит, что мы не должны рассказывать об этом человеке; мы должны забыть его. Но никакой человек не забыт, пока есть под небом хотя бы двое живых. Один — чтобы рассказывать истории, другой — чтобы их слушать. Вот так.

Она коснулась моей руки, но так, чтобы не задеть камень. На ее черных глазах выступили слезы — должно быть, от едкого табачного дыма.

— Я — один человек. Ты — второй. Он не забыт.

Старуха повернулась к девушке, и та бесшумно поднялась, чтобы принести нам еду и питье.

Когда я наконец встала, чтобы вернуться в тот вигвам, в котором нас поселили, я посмотрела на пьяную компанию: Земляной пол вокруг костра был усеян храпящими телами, а бочонок из-под виски, опустевший, валялся на боку. Два Копья мирно дрых, лежа на спине, и по его морщинистому лицу бродила счастливая улыбка. Девушка, Ян и Джейми исчезли.

Впрочем, Джейми просто стоял снаружи, ожидая меня. Его дыхание поднималось белым облачком над его головой, и запахи виски и табака растекались от его пледа, насыщая ночной воздух.

— Ты, похоже, неплохо повеселился, — сказала я, беря его под руку. — Ну и как, наши дела продвинулись?

— Думаю, да — Мы пошли бок о бок через большую центральную поляну деревни к нашему длинному вигваму. — Вроде бы все прошло неплохо. Ян был прав, благослови его Господь; теперь, когда они убедились, что от этого маленького бочонка ничего плохого не случилось, пожалуй, они могут решить, что пора заключить сделку.

Я посмотрела на длинный ряд вигвамов, на поднимавшиеся над ними облака дыма, на свет костров, сочившийся сквозь завешенные шкурами входные отверстия. Был ли Роджер сейчас в одном из этих домов? Я машинально подсчитала, как делала это каждый день… семь месяцев. Земля начинала оттаивать. Если мы половину пути проделаем по реке, мы может добраться до дома за месяц, самое большее — за шесть недель. Да, если мы отправимся в ближайшие дни, мы можем успеть вовремя.

— А ты, Сасснек? Ты, похоже, весьма горячо обсуждала что-то с той старой леди. Она что-нибудь знает о камне?

— Да. Идем внутрь, я тебе расскажу.

Он поднял шкуру, закрывавшую вход, и мы вошли в вигвам, и опал лежал в моей ладони — тяжелый, солидный. Индейцы не понимали, что значило его название, почему «колдун» называл его так… но я поняла. Человек по имени Зубы Выдры, явившийся, чтобы начать войну, чтобы спасти коренное население Америки… человек с серебряными пломбами в зубах. Да, я поняла, что значило «тика-ба».

Ticket back.

Его неиспользованный обратный билет. Мое наследство.

Глава 58

Возвращение лорда Джона

Речная Излучина, март 1770 года

Федра принесла платье, одно из запасов Джокасты, — желтое шелковое, с очень пышной юбкой. — Сегодня вечером у нас компания соберется получше, чем этот старый мистер Купер или адвокат Форбс, — с немалым удовлетворением сообщила Федра. — У нас будет самый настоящий лорд, так что как насчет вот этого?

Она разложила на кровати огромную груду ткани и начала разбирать кучу разнообразных мелочей, доставленных в спальню вместе с платьем, инструктируя при этом Брианну, как сержант новобранца.

— Вот, смотрите, тут расшнуровывается, и вы наденете вон тот ваш корсет… Вам нужно что-то потуже, чтобы животик ваш спрятать. Без корсета никто не ходит, разве что какие-нибудь голодранки из глуши. Ваша тетушка хоть и слепая, как летучая мышь, а все равно все замечает… все замечает! Так, потом наденете вот эти чулочки и подвязочки… правда, они чудо как хороши? Мне всегда нравилась эта пара с этими вот маленькими листочками хмеля… так, а потом сорочка, а потом…

— Что за лорд? — Брианна взяла протянутый ей корсет и нахмурилась, рассматривая его. — Господи, из чего это он сделан? Из китового уса?

— Ух… Да уж не из дешевой оловянной проволоки или из железа, его ведь для мисс Джо заказывали. — Федра шныряла по комнате, как терьер, хмурясь и бормоча себе под нос: — Да куда же эта подвязка подевалась?

— Мне это не нужно. А что это за лорд приезжает?

Федра выпрямилась, уставившись на Брианну поверх волн желтого шелка.

— Вам это не нужно? — с осуждающим видом переспросила она. — Это с вашим-то животиком, с шестью-то месяцами? Да вы что себе думаете, барышня, что спуститесь к обеду прямо вот так, животом вперед, и чтобы его лордство смотрел на вас через свое пенсне и хихикал?

Брианна не смогла сдержать улыбку, услышав столь яркое описание грядущих событий, но тем не менее ответила с предельной сухостью:

— А какая, собственно, разница? Все равно вся округа уже знает, что я жду ребенка И я не удивлюсь, если этот священник… как его, мистер Армстон, да? … если он решит упомянуть меня в своей проповеди перед прихожанами.

Федра коротко хохотнула.

— Он и упомянул, — сообщила она. — Два воскресенья назад. Так были Микки и Друсус, и они решили, что это было забавно. Но ваша тетушка так не думает. Она хотела заставить адвоката Форбса привлечь этого преподобного Армстона за клевету, а он сказал, что никакая это не клевета, а чистая правда.

Брианна уставилась на горничную.

— И что же он говорил обо мне?

Федра покачала головой и снова принялась копаться в многочисленных мелких деталях туалета.

— Ну, вам это не захочется знать, — мрачно произнесла она — Но уж поверьте, это совсем не одно и то же… мало ли что там вся округа знает, это же не то, чтобы вы вдруг явились в столовую, выпятив живот, как будто нарочно, чтобы у его лордства уж точно никаких сомнений не осталось… так что надевайте-ка корсет.

Она сказала это таким тоном, что спорить явно не имело смысла. Брианна неохотно втиснулась в жесткий каркас, и, сдерживая дыхание, терпела, пока Федра зашнуровывала его. Талия Брианны все еще оставалась вполне стройной, а выпуклость впереди легко могла быть замаскирована пышными складками и воланами юбки, тем более, что под платье придется надеть еще и панталоны со складочками и оборочками, и нижнюю юбку…

Брианна принялась рассматривать себя в зеркале. Темная голова Федры маячила за ее плечом; горничная с удовольствием обозрела результаты собственного труда. Брианна дышала с трудом, и ничуть не сомневалась, что такие тиски просто не могут не повредить ребенку. Корсет зашнуровывался спереди; как только Федра выйдет, она его расшнурует. И пошло ко всем чертям это лордство, кем бы оно ни было.

— Так кто все-таки такой этот лорд, который будет за обедом? — спросила Брианна в третий раз, послушно позволяя надеть на себя белую пену накрахмаленной льняной нижней юбки.

— О, это лорд Джон Вильям Грэй, владелец очень большой плантации в Вирджинии. — Федра произнесла это весьма торжественно, хотя ей явно не нравилось, что у лорда, к несчастью, такое простое и короткое имя. Брианна подумала, что Федре куда больше по душе пришлось бы что-нибудь вроде «лорд Фитцджеральд Ван-Лэндингхэм Уолтхэмпстед»… если, конечно, она смогла бы это выговорить. — Он друг вашего папы, ну, так мисс Джо говорит, — добавила Федра уже куда более прозаическим тоном. — Ну вот, теперь хорошо. Хорошо еще, что у вас такая милая грудь, платье просто как нарочно для нее сшито…

Брианна понадеялась, что это не значит, будто платье оставит ее полуголой. Корсет заканчивался как раз под грудями, приподнимая их так, что они торчали необычайно высоко, как тесто, готовое вот-вот выплеснуться через край кастрюли. Когда Брианна посмотрела в зеркало, соски уставились на нее, словно стрелы; они налились кровью, как винные ягоды.

Но совсем не выставленная напоказ грудь заставила Брианну забыть о присутствии Федры и ее причитаниях; нет, ее взволновали небрежно брошенные горничной слова: «Он друг вашего папы».

Большого собрания гостей не было; Джокаста редко собирала у себя целые толпы. Поскольку она полностью зависела от своего слуха, тонко улавливая все нюансы обмена репликами, она не любила рисковать и устраивать вокруг себя лишнюю суету. И тем не менее в гостиной было больше народа, чем обычно; адвокат Форбс, конечно, тоже присутствовал, вместе со своей сестрой — старой девой. Еще здесь оказались мистер Макнейл с сыном, судья Элдердайс и его матушка, а заодно и парочка холостых сыновей Фархарда Кэмпбелла. Но никто из присутствующих не напоминал описанного Федрой лорда.

Брианна кисло улыбнулась самой себе.

— Ну-ну, пускай полюбуются… — пробормотала она, величественно выпрямляясь и неся перед собой живот, явно видимый под шелком. И даже поощрительно похлопала по нему. — Давай, малыш, учись общаться с людьми!

Появление Брианны было отмечено приветственными возгласами, заставившими ее немного устыдиться собственного цинизма. Они ведь все были добрыми мужчинами и женщинами, и Джокаста была добра; да и не они были виноваты в том, что Брианна оказалась в такой ситуации.

И тем не менее она получила немалое удовольствие, увидев потрясенное выражение глаз судьи, — хотя он и постарался это скрыть; а на лице его матушки появилась уж слишком сладкая улыбка, а ее маленькие глазки-бусинки, похожие на глазки попугая, мгновенно зафиксировали бесстыдный факт присутствия в гостиной младенца.

Теперь Джокасте наверняка не удастся заманить судью в свои сети… Брианна одарила миссис Элдердайс ответной сладчайшей улыбкой.

Обветренное лицо мистера Макнейла слегка скривилось от удивления, но он поклонился с видом человека, выполняющего свой долг, и поинтересовался здоровьем Брианны, не проявив ни малейших признаков смущения. Что касается адвоката Форбса, то если он и заметил что-то неправильное во внешности Брианны, он тем не менее сохранил на лице выражение профессионального безразличия и приветствовал Брианну со своей обычной учтивостью.

— Ах, мисс Фрезер! — сказал он. — Вот вы-то мне и нужны. Мы с миссис Элдердайс только что немножко поспорили насчет некоторых эстетических принципов и взглядов. А вы, с вашим чутьем на красоту, могли бы высказать весьма ценное для меня мнение, если, конечно, согласитесь оказать мне подобную любезность. — Взяв Брианну за руку, он мягко развернул ее к себе — так, чтобы отвести подальше от Макнейла, который при взгляде на Брианну нахмурил кустистые брови, но не сделал попытки вмешаться в разговор.

Форбс отвел Брианну поближе к камину, к столу, на котором стояли в ряд четыре маленькие деревянные коробочки. Церемонно сняв с них крышки, адвокат продемонстрировал четыре драгоценные камня, каждый размером с крупную горошину. Каждый камень лежал в уютном гнездышке синего бархата, наилучшим образом подчеркивавшего их сияние.