Было уже очень поздно. Джейми твердил себе, что если с Клэр ничего не случилось во время всеобщей драки, то теперь она уже скорее всего в безопасности. Та старуха-командирша вряд ли одобрила бы, если бы Клэр нанесли увечье… Но вот Ян… Джейми на мгновение ощутил гордость за парнишку, вопреки страху. Ян отлично сражался, он оправдал доверие дяди, обучавшего его.

Но все равно ведь его могли одолеть… дикарей было слишком много, а при том, с какой энергией он дрался…

Джейми беспокойно шевельнулся, стараясь отогнать мысль о том, как бы он посмотрел в глаза сестре, если пришлось бы сообщить дурную новость о ее младшем сыне… Господи, да он бы скорее сам вырвал собственное сердце из груди и съел его; наверное, ощущения были бы примерно такими же.

Пытаясь отвлечься — хоть как-нибудь отвлечься от страшных картин, Джейми снова повернулся, оглядывая полутемное помещение в надежде найти какую-нибудь дубинку или палку. Но вокруг было почти так же пусто, как в буфете скупца. Кувшин с водой, сломанный лежак для сна и пара потрепанных оленьих шкур, валявшихся на земляном полу.

Маккензи сидел, съежившись, по другую сторону погасшего костра, не обращая внимания на усиливавшийся холод. Он обхватил руками колени и задумчиво склонил голову. И не замечал, что Джейми наблюдает за ним.

Фрезеру не слишком хотелось это признавать, но парень все же явно был сделан на славу. Длинные голени, очень широкие плечи… он мог бы неплохо владеть мечом. И он был высоким, как все Маккензи из Леоха… а почему бы и нет, подумал вдруг Джейми. Этот парень был ведь потомком Дугала, хотя и через несколько поколений.

Джейми вдруг понял, что эта идея одновременно и тревожит, и успокаивает его. Да, он убивал людей, когда приходилось, и в основном их духи не слишком-то мешали ему спокойно спать по ночам, они не являлись к нему, дребезжа костями. Но смерть Дугала была одной из тех немногих смертей, которые он переживал снова и снова, и видел ее во сне, и просыпался, обливаясь потом, слыша те последние едва различимые слова Дугала… они звенели в его ушах, они гудели в его крови…

Но ведь тогда не было ни малейшей возможности выбора; убить или быть убитым — вот и все, ничего больше. И все же, все же… Дугал Маккензи был его приемным отцом, и, если быть честным до конца, часть его души любила этого человека…

Да, было что-то утешающее в мысли, что хотя бы малая часть Дугала осталась в этом мире. Но вот другая часть наследия семейки Маккензи вызывала далеко не слабое беспокойство. Джейми ведь видел глаза этого парня… сразу, как только очнулся, — зеленые, настороженные… и на секунду у него в брюхе все сжалось в тугой комок, потому что он подумал о Джейлис Дункан.

Уж так ли ему хотелось, чтобы его дочь связала свою жизнь с отродьем ведьмы? Джейми снова осторожно всмотрелся в Роджера Может, это и к лучшему, если ребенок Брианны — не от этой крови…

— Брианна, — сказал вдруг Маккензи, поднимая голову от колен. — Где она сейчас?

Джейми вздрогнул, и тут же его правую руку пронзила острая, режущая боль, заставив его облиться потом.

— Где? — повторил он. — В Речной Излучине, со своей тетушкой. Она там в безопасности, за ней присматривают. Сердце у него забилось так, что удары громом отдавались в ушах. Господи, этот человек что, умеет читать мысли? Или .он ясновидящий?

Зеленые глаза посмотрели на него в упор, в полутьме они казались почти черными.

— Почему ты взял с собой Клэр, а не Брианну? Почему она не пришла с тобой?

Джейми одарил Роджера ответным холодным взглядом. Ну, с этим они разберутся, умеет он там читать мысли или нет… Если нет — то последнее, что он станет сейчас сообщать Маккензи, так это правда; для нее время еще не настало… если вообще когда-нибудь настанет.

— Я бы и Клэр постарался оставить дома, если бы думал, что мне это удастся. Она черт знает как упряма Даже если бы я связал ее по рукам и ногам, мне бы все равно не удалось удержать ее на месте.

Что-то странное промелькнуло в глазах Маккензи… сомнение? Или боль?

— Мне бы и в голову не пришло, что Брианна — из тех девушек, которые обращают слишком много внимания на слова отца, — сказал он. И… да, в его голосе прозвучала именно боль, и еще — что-то вроде ревности.

Джейми слегка расслабился. Ничего он не читает…

— Не думал? Ну, тогда, может быть, ты не слишком-то хорошо ее знаешь, — сказал он. Сказал вполне вежливо, но с тем легким оттенком язвительности в тоне, который мог бы заставить человека определенного склада тут же вцепиться ему в глотку.

Но Маккензи был не таким человеком. Он просто выпрямился и глубоко вздохнул.

— Я хорошо ее знаю, — ровным тоном произнес он. — Она моя жена.

Джейми тоже выпрямился — и тут же стиснул зубы от нового приступа боли.

— Черта с два она твоя жена.

Темные брови Маккензи при этих словах сошлись у переносицы.

— Мы с ней обручились. Разве она тебе не сказала?

Она и в самом деле не сказала… впрочем, Джейми и не дал ей возможности рассказать об этом. Он был слишком взбешен мыслью, что его дочь сама легла в постель с мужчиной, а потом сделала из него дурака, заявив об изнасиловании… да, он был обуян гордыней, как Люцифер, и страдал точно так же, как тот великий дьявол… он желал, чтобы его дочь была безупречной во всем, а она оказалась просто человеком, как и он сам…

— Когда? — спросил он.

— В начале сентября, в Велмингтоне. Когда… то есть как раз перед тем, как я уехал.

Роджер признался в этом с явной неохотой, и сквозь черную вуаль чувства вины Джейми увидел отражение точно такого же чувства на лице Маккензи. Ну, каждый получает то, что заработал, бешено подумал он. Если бы этот ублюдок не оставил Брианну одну…

— Она мне не говорила.

Теперь он отчетливо видел во взгляде Маккензи боль и сомнение. Этот человек испугался, что Брианна его не хочет… ведь если бы она его хотела, она бы приехала вместе с отцом. Джейми слишком хорошо знал, что никакая сила ни на земле, ни под землей не смогла бы оторвать от него Клэр, если бы она думала, что ему грозит какая-то опасность… и тут же его снова сжало страхом; куда она могла подеваться?

— Наверное, она подумала, что ты не принял бы обручение в качестве формы законного брака, — тихо сказал Маккензи.

— А может быть, она сама не отнеслась к этому всерьез, — безжалостно предположил Джейми. Он вполне мог избавить Роджера от части сомнений, сказав ему часть правды… что Брианна не могла приехать, потому что ждет ребенка, но он был не в том настроении, чтобы проявлять милосердие.

Теперь уже совсем стемнело, но Джейми все равно видел, как вспыхнуло лицо Маккензи при этих его словах, как его руки стиснули драную оленью шкуру…

— Похоже, так и есть, — только и сказал Роджер. Джейми закрыл глаза и надолго замолчал. Темнота сгущалась в хижине, холод становился все злее…

Глава 61

В должности священника

В воздухе висел запах гари. Мы прошли совсем близко от кострища, и я не удержалась от того, чтобы глянуть уголком глаза на кучу обгорелых обломков, остатков дров, чьи обугленные концы, словно инеем, покрылись белым пеплом. По крайней мере, я надеялась, что это именно дрова. И боялась присмотреться внимательнее.

Я поскользнулась на замерзшей земле, и кто-то из моих сопровождающих подхватил меня под руку. Без каких-либо комментариев меня потащили к отдаленной хижине, возле которой стояли на страже два воина, и я невольно наклонила голову, потому что прямо в лицо мне дунул холодный ветер, несший частицы золы и пепла.

Я не спала и с вечера не съела ни крошки, хотя мне и предлагали еду. Ноги у меня замерзли, пальцы рук просто заледенели. В длинном вигваме на другой стороне деревни непрерывно звучали пронзительные причитания, но их то и дело заглушал еще более громкий напев ритмичной песни смерти. По кому там справляли тризну индейцы, по сгоревшей девушке или по кому-то еще? Меня передернуло при этой мысли.

Стражи посмотрели на меня и отступили в сторону. Я подняла оленью шкуру, закрывавшую дверной проем, и вошла в хижину.

Внутри было темно; костер в хижине давно погас, как и костер снаружи. Но серый свет, сочившийся сквозь дымовое отверстие, позволил мне увидеть кучу шкур и одежды на полу. И среди всего этого мелькнул край красного пледа… я ослабела от радости.

— Джейми!

Куча зашевелилась и разделилась на две части. Из нее выскочила встрепанная голова Джейми с настороженным взглядом… но в целом он выглядел вроде бы совсем неплохо. Вслед за Джейми из кучи выбрался смуглокожий бородатый мужчина, чье лицо показалось мне странно знакомым. Потом он повернулся, на него упал сверху смутный свет, — и я увидела, как сверкнули зеленые глаза.

— Роджер! — вскрикнула я.

Не произнеся ни слова, он выбрался из оленьих шкур и стиснул меня в объятиях. Причем так крепко, что я чуть не задохнулась.

Он был ужасающе худ; я просто ощущала каждое из его ребер. Но от голода он, похоже, не умирал; конечно, от него воняло, но это была обычная вонь грязи и мужского пота, а вовсе не кислый запах тела, лишенного необходимого питания.

— Роджер, ты в порядке? — Он отпустил меня, и я поспешно оглядела его с головы до ног, ища раны.

— Да, — ответил он. Голос его прозвучал хрипло от сна и нахлынувших чувств. — Бри… как она? С ней все хорошо?

— Просто отлично, — заверила его я. — Что это с твоей ногой? — На Роджере не было ничего, кроме рубашки да грязной тряпки, обвязанной вокруг одной ступни.

— Порезался. Ерунда. Где она? — Он обеспокоенно схватил меня за руку.

— Она на плантации Речная Излучина, у своей двоюродной бабушки. Разве Джейми не сказал тебе? Она…

Но тут Джейми схватил меня за другую руку, и я замолчала.

— Как ты, Сасснек?

— В порядке, разумеется… о Господи, что это с тобой? — Едва взглянув на Джейми, я моментально забыла о Роджере. И дело было даже не в том, что его явно хорошо саданули в висок, и рубашка у него была вся в засохшей крови; нет, куда больше испугало меня то, как неестественно он держал свою правую руку.

— Похоже, у меня рука сломана, — сказал Джейми. — Болит черт знает как. Может, посмотришь, что с ней такое?

Не дожидаясь ответа, он повернулся и пошел в сторону, чтобы тяжело сесть возле сломанного лежака. Я хлопнула Роджера по плечу и поспешила за Джейми, гадая, какого черта он рванул куда-то в угол и что вообще происходит. Джейми не стал бы жаловаться на боль с присутствии Роджера Уэйкфилда, даже если бы кости у него были раздроблены в щепки и торчали сквозь кожу.

— Что ты затеял? — пробормотала я, опускаясь на колени рядом с ним. И осторожно, сквозь рубашку, ощупала его руку… нет, открытого перелома явно не наблюдается. Тогда я аккуратно закатала вверх рубашку, чтобы разобраться во всем окончательно.

— Я ему не сказал о Брианне, — ответил он очень тихо. — И думаю, тебе тоже лучше не говорить.

Я уставилась на него во все глаза.

— Но мы не можем так поступить! Он должен знать.

— Потише, умерь голосок. Да, может, ему бы и следовало знать о ребенке… но не о том типе, не о Боннете.

Я закусила губы, тщательно прощупывая бугры его мышц. На предплечье красовался один из самых чудовищных синяков, какие мне вообще приходилось видеть в жизни; здоровенное сине-фиолетовое пятно глубокой гематомы… но я ничуть не сомневалась, что никакого перелома тут не было.

Что же касалось предложения Джейми относительно Роджера, тут у меня уверенности не было.

Джейми без труда заметил отразившееся в моих глазах сомнение и крепко сжал мою руку.

— Не сейчас, Сасснек. Не здесь. Давай подождем, хотя бы до тех пор, пока выберемся отсюда.

Я немножко подумала, пока отрывала рукав его рубашки и сооружала из него косыночную повязку. Ну да, конечно, если Роджер узнает о беременности Брианны, это само по себе будет для него огромным потрясением. Возможно, Джейми и был прав; нечего и говорить о том, как Роджер мог бы отнестись к известию об изнасиловании, а нам ведь еще предстоял долгий-долгий путь до дома… да сначала вообще нужно было вырваться на свободу. Пусть уж лучше он не забивает себе голову ненужными вещами. Наконец я кивнула, хотя и неохотно.

— Ладно, согласна, — сказала я. — Ну, не думаю, что рука сломана, однако повязка тебе поможет.

Я оставила Джейми сидеть возле лежака и отправилась к Роджеру, чувствуя себя шариком для пинг-понга.

— Что с ногой? — Я присела перед Роджером, чтобы снять с его ноги жутко антисанитарного вида тряпку, но он остановил меня, требовательно схватив за плечо.

— Брианна. Я знаю, с ней что-то не то. Она..

— Она беременна.

Уж не знаю, что он там себе навоображал, но беременность явно в число его страхов не входила Он был изумлен до последнего предела. И уставился на меня с таким видом, словно я его шарахнула по голове молотком.

— Вы уверены?

— У нее к этому моменту должно быть уже семь месяцев; тут уж трудно ошибиться. — Это Джейми подошел к нам так бесшумно, что ни один из нас не заметил его приближения. Говорил он холодно, а его взгляд, устремленный на Роджера, был еще холоднее голоса, но Роджеру было не до того, чтобы замечать всякие мелочи.