Десять фунтов и восемь шиллингов. Или четыре фунта и два шиллинга. Плюс расходы на еду. У него в кармане лежало ровно четырнадцать шиллингов и три пенса, плюс несколько медных монеток и пара четвертаков.

Он медленно брел по тропинке вдоль побережья, разглядывая суда, пришвартованные у деревянных доков, – в основном, рыболовецкие парусники. Небольшие бриги и галеры сновали по заливу, перевозя пассажиров и ценные грузы через Ла-Манш во Францию. На якоре в Ферте стояло только три больших корабля, способных пересечь Атлантику.

Конечно, можно добраться до Франции и сесть на корабль там. Либо доехать по суше до Эдинбурга – местный порт был гораздо больше, чем в Инвернессе. Но пока он доберется, мореходный сезон подойдет к концу. Брианна отправилась в прошлое на шесть недель раньше, нельзя терять ни дня. Кто знает, что может стрястись с женщиной, путешествующей в одиночку?

Четыре фунта и два шиллинга. Наняться на работу? С ним нет ни жены, ни детей, которых нужно содержать, так что он сумел бы сохранить большую часть денег. Однако клерк в то время зарабатывал в среднем около двенадцати фунтов в год, а Роджер смог бы наняться разве что чистить конюшни…

– Перво-наперво, – пробормотал он, – нужно узнать, куда она поехала, а уж потом думать о неприятностях, которые тебя поджидают.

Вытащив руку из кармана, Роджер свернул в узкий проулок между двух складов. Утреннее воодушевление почти испарилось, и все же он немного воспрянул духом, когда понял, что не ошибся в предположениях: контора управляющего портом располагалась в том же каменном приземистом здании, что и двести лет спустя. Роджер криво усмехнулся: не любят шотландцы перемен!

Внутри было людно: четверо резвых клерков за истертой деревянной стойкой сновали туда-сюда с кипами документов, строчили и скрепляли печатями бумаги. Они принимали деньги и относили их во внутреннюю комнату, откуда возвращались с квитанциями. У стойки толпились нетерпеливые посетители, и каждый стремился привлечь внимание служащих к собственному делу, которое, несомненно, было куда важнее, чем у соседа. Когда Роджеру удалось обратиться к одному из клерков, выяснилось, что добыть списки пассажиров, пустившихся в плавание через океан из Инвернесса за последние несколько месяцев, не представляет большой трудности.

– Подождите минуточку, – остановил он молодого парня, который водрузил перед ним тяжелую книгу в кожаном переплете.

– Слушаю? – Тот явно торопился, тем не менее замер на бегу, любезно давая понять, что готов выслушать.

– Сколько вам здесь платят?

Служащий удивленно приподнял брови, но у него не было времени ни задавать встречные вопросы, ни обижаться на бестактность.

– Шесть шиллингов в неделю, – отрапортовал он и исчез, заслышав раздраженный выкрик «Манро!», раздавшийся из кабинета.

Роджер схватил книгу регистрации и наперерез толпе пробрался к маленькому столику у окна.

Имея возможность лицезреть условия, в которых работали служащие, Роджер поразился, как красиво и разборчиво были написаны фамилии пассажиров. Он давно привык к сложной старой орфографии и пунктуации, хотя бумаги, которые ему доводилось держать в руках, были пожелтевшими и хрупкими. Историк Роджер испытал истинное наслаждение, глядя на белую, недавно заполненную страницу. Клерк, сгорбившийся за высокой стойкой, водил пером с немыслимой скоростью, несмотря на духоту и гомон, царившие в комнате.

«Сомненья прочь, – холодно произнес голос в голове. – От того, что ты боишься заглянуть в списки, ее имя там не появится. Хватит!»

Роджер сделал глубокий вдох и раскрыл тяжелую книгу. Названия кораблей были указаны вверху страниц, за ними следовали имена капитанов и их помощников, основного груза и даты отплытия. «Арианна». «Полифем». «Веселая вдова». «Тибурон»… Несмотря на волнение, Рожер восхищался названиями, пока перелистывал страницы.

Полчаса спустя он перестал удивляться поэтичным и образным названиям кораблей. По мере того как палец скользил по спискам фамилий, в душе росло отчаяние. Неужели Брианны там не было!

Куда же она пропала? Она должна была сесть на корабль, идущий в колонии! Если только, в конце концов, к ней не вернулся здравый смысл… Но щемящая боль под ребрами говорила, что Брианну вряд ли остановила угроза, исходившая от каменного круга.

Глаза начали слезиться от напряжения. Роджер устало потер их и вновь вернулся к спискам, упрямо бормоча под нос имена, чтобы быть уверенным, что ничего не пропустил.

М-р Финеас Форбс, джентльмен

М-с Вильгельмина Форбс

М-с Джозефина Форбс

М-с Эглантина Форбс

М-с Шарлотта Форбс

Он улыбнулся, представив себе гарем мистера Форбса. Сокращение «м-с» может означать как «миссис» – замужнюю женщину, так и «мисс» – незамужнюю, и скорее всего, Форбс путешествовал в сопровождении юных дочерей, но уж больно эпичной показалась ему картина идиллического восшествия на борт мистера Финеаса Форбса в компании четырех жен.

М-р Уильям Тэлбот, купец

М-р Питер Тэлбот, купец

М-р Джонатан Бикнелл, врач

М-р Роберт Маклеод, фермер

М-р Гордон Маклеод, фермер

М-р Мартин Маклеод

Фамилия Рэндалл так и не встретилась. Ни на «Персефоне», ни на «Мести королевы», ни на «Фебе». Роджер вздохнул и приступил к списку пассажиров корабля «Филипп Алонсо». Название испанское, тем не менее корабль, зарегистрированый в шотландской книге, вышел из Инвернесса под командованием капитана Патрика О’Брайена.

Роджер не прекратил поиски, но уже начал думать о том, что делать дальше, если Брианна в списках не найдется. Конечно же, надо ехать в Лаллиброх. Однажды он там побывал, в свое собственное время, чтобы посмотреть на то, что осталось от поместья. Однако как найти его теперь, без карт и дорожных указателей?

И вдруг мысли Роджера резко оборвались, а палец замер на имени в нижней части страницы. Он искал Брианну Рэндалл, ее в списке не было, зато при виде другого знакомого имени в мозгу вспыхнула лампочка. Фрейзер, прочел он буквы, выписанные витиеватым почерком. М-р Брайан Фрейзер. Нет, не Брайан. И не м-р. Прищурившись, он склонился над мелкими черными буквами.

Роджер прикрыл веки, чувствуя, как бешено колотится сердце. Облегчение растеклось по всему телу, опьяняя не хуже темного эля из паба. Там было написано «м-с», а не «м-р», и не «Брайан», а «Бриана».

Наверняка она! У нее необычное имя, никакой другой «Брианы» или «Брианны» в списках не было. Фамилия Фрейзер тоже несла определенный смысл: Брианна отправилась на розыски отца, вполне естественно назваться его фамилией, принадлежащей ей по праву рождения.

Роджер захлопнул книгу и замер. Попалась!.. Затем поймал на себе любопытный взгляд светловолосого клерка и, смутившись, снова открыл книгу.

«Филипп Алонсо». Отплыл из Инвернесса четвертого июля 1769 года в Чарльстон, Южная Каролина.

Южная Каролина. Ей нужно было попасть именно туда или это просто ближайший порт, до которого она могла добраться? Пробежав глазами остальные списки, Роджер не нашел ни одного корабля, который в июле отправлялся бы в Северную Каролину. Может, она села на первый попавшийся корабль, идущий в нужном направлении, а дальше задумала добраться по суше?

Роджер поднялся и через стойку протянул книгу светловолосому знакомцу.

– Спасибо, дружище, – произнес он с мягким акцентом. – Скажите, а есть ли судно в порту, которое вскорости отплывает в американские колонии?

– Имеется. – Клерк кивнул, одной рукой ловко подхватив книгу, а второй принимая накладную от другого клиента. – «Глориана» уходит в Каролину послезавтра. – Он смерил Роджера взглядом. – Вы эмигрант или моряк?

– Моряк, – быстро ответил Роджер и, не обращая внимания на скептически приподнятую бровь конторщика, махнул рукой в сторону леса мачт. – Где можно записаться на борт?

Клерк кивнул в сторону двери.

– Владелец обычно работает в пабе, когда заходит в порт. Скорее всего, он там – капитан Боннет.

Молодой человек все же воздержался от ядовитого замечания: если Роджер – моряк, то он, клерк, – африканский попугай.

– Благодарю вас, mо ghille, мой мальчик! – Отдав честь, Роджер направился к выходу, но в дверях обернулся. Клерк все еще смотрел на него, не обращая внимания на выкрики нетерпеливых клиентов.

– Пожелайте мне удачи! – усмехнувшись, крикнул Роджер.

В ответной улыбке клерка сквозило восхищение, смешанное с тоской.

– Удачи вам, дружище! – откликнулся он и помахал на прощание. Дверь захлопнулась, и парень обратился к следующему клиенту, держа наготове гусиное перо.


Роджер действительно нашел капитана Боннета в пабе. Тот сидел в углу в плотном облаке сигарного дыма.

– Как вас зовут?

– Маккензи, – ответил Роджер, повинуясь внезапному порыву. Если Брианна назвалась другим именем, отчего бы и ему не поступить так же.

– Есть опыт, мистер Маккензи?

Солнечные лучи скользнули по лицу капитана, заставив его прищуриться. Он отодвинулся в тень и окинул Роджера цепким взглядом.

– Время от времени рыбачил в Минче.

Роджер и правда несколько лет подряд, мальчишкой, ходил во время каникул на лодке под командованием одного рыбака, знакомого его преподобия. Он нарастил мускулы, выучил несколько морских баллад и приобрел стойкое отвращение к селедке. Зато, по крайней мере, знал, как держать в руках канат.

– Что ж, парень вы крепкий. Однако рыбак и моряк – ремесла, конечно, совсем разные.

– Полагаю, для этого занятия не нужно быть семи пядей во лбу.

Роджер не понял, почему капитан вдруг почесал затылок.

– Это несколько сложнее, чем вам кажется, но уверен, что тот, кто хочет, всегда научится. Только с чего вдруг человеку вашего сорта приспичило отправиться в море?

«Вашего сорта. Что это значит?» Дело не в речи, Роджер старался подражать выговору жителей гор, чтобы избавиться от малейшего намека на оксфордское произношение. Может, он слишком хорошо одет? Или капитан заметил следы огня у него на воротничке и на пальто?

– По-моему, вас это не касается, – сдержанно сказал Роджер, стараясь не стискивать кулаки.

Светлые зеленые глаза капитана продолжали холодно его изучать. Словно леопард, что поджидает антилопу в засаде, пришло на ум Роджеру. Интересно, последует нападение или нет.

Тяжелые веки опустились – нападения не будет.

– Вам следует быть на борту до захода солнца, – велел Боннет. – Пять шиллингов в месяц, три дня в неделю мясо, по воскресеньям сливовый пудинг. Гамак для вас найдется, но форму принесете свою. Как только товар выгрузят в Каролине, вы свободны. По рукам, сэр?

– По рукам, – отозвался Роджер. В горле вдруг пересохло.

– Как подниметесь на борт, спросите мистера Диксона. Он казначей. – Боннет откинулся назад, достал из кармана небольшую книгу в кожаном переплете и открыл ее. Аудиенция окончена.

Роджер повернулся и, не оглядываясь, пошел к выходу, чувствуя, что ему будто буравят затылок. Он знал, что если обернется, то встретится с холодным взглядом светло-зеленых глаз, следящих за ним поверх книги и подмечающих все его слабости.

Глава 37

«Глориана»

До сих пор Роджер считал, что находится в отличной физической форме. И вправду, по сравнению с большинством истощенных и рано усохших образцов человечества, которые составляли остальную часть экипажа «Глорианы», Роджер казался сильным и выносливым. Однако в первый же рабочий день, длившийся четырнадцать часов кряду, он разуверился в своих возможностях.

Он заработал пузыри на ладонях и боль в мышцах, швыряя ящики, перекладывая брусья и тягая канаты. Все кости ломило – даже не так от самой физической нагрузки, как от того, что работать приходилось на холоде в отсыревшей одежде. Роджеру по душе пришелся тяжелый труд в грузовом отсеке, там он хотя бы отогрелся, но он знал, что недолгое блаженство обернется мелкой дрожью, сотрясающей все тело, как только он снова окажется на палубе под шквалом ледяного ветра.

К концу дня руки огрубели и болели, а ладони к тому же почернели, словно деготь, и потрескались. Что поразило Роджера, так это волчий голод, грызущий изнутри.

Костлявый образчик человечества по имени Дафф, что работал рядом, тоже промок насквозь, но, похоже, его это совсем не трогало. Длинный острый нос Даффа подрагивал, как у хорька, с посиневшего кончика на поднятый воротник рваной куртки равномерно спадали капли, словно со сталактита в пещере, однако взгляд выцветших глаз был проницательным, а рот широко усмехался, демонстрируя почерневшие зубы, по цвету напоминавшие воду в заливе Ферт.

– Крепись, приятель! Пожрать дадут, когда пробьет две склянки. – Дафф дружески пихнул Роджера локтем в бок и нырнул в трюм, из темных глубин которого доносились голоса, сыплющие проклятьями.

Кормовой трюм уже был наполовину забит, бочонки с водой стояли рядами один на одном, каждый из них объемом в сто галлонов и весом около семисот фунтов. Однако передняя часть оставалась свободной. Грузчики сновали, как муравьи, перемещая бесконечные бочки, коробки, свертки и связки – столько всего, что, казалось, все это ни за что не поместится на корабль.