– Поздоровайся с Леруа.

«Леруа» был необрезанным и немытым; от него разило застарелой мочой. К горлу подкатила тошнота, и Брианна отвернулась, однако Боннет резко повернул ее обратно, впиваясь пальцами в скальп.

– А теперь поцелуй нас хорошенько и приласкай своим миленьким язычком, – весело, даже игриво велел Боннет. Брианна пыталась вырваться, однако он с силой дернул за волосы, и от боли на глаза навернулись слезы.

Она покорно высунула язык.

– Неплохо, весьма неплохо, – одобрил Боннет. – Теперь открой ротик.

Он вдруг выпустил ее, и Брианна чуть не упала. Боннет с силой выкрутил ей ухо.

– Только попробуй укусить – я сломаю тебе нос. Ясно?

Он сунул ей в лицо здоровенный кулак. Потом вцепился в другое ухо и замер, сжимая голову меж ладоней.

Брианна старалась думать лишь о крови, текущей из разбитой губы, ее вкусе и запахе. Она словно воочию видела этот солоноватый вкус полированной меди, кругами вспыхивающий перед зажмуренными глазами.

Если ее сейчас вырвет, она задохнется. Задохнется, а он даже не заметит. Она умрет, а он по-прежнему будет толкаться ей в горло. Брианна цеплялась за его бедра, пытаясь отпихнуть, получить передышку…

Боннет же довольно мурлыкал под нос моряцкую песенку:

– И скоро в Ла-Манше измерим глубины, и тридцать пять лье – это путь наш домой…

Жесткие волоски кололи ей губы.

«Леруа» вдруг исчез. Боннет отпустил ее, и Брианна, потеряв равновесие, свалилась на четвереньки, задыхаясь и кашляя. Слюна была окрашена кровью, и Брианна сплевывала снова и снова, чтобы избавиться от мерзкого ощущения во рту. Губы распухли, пульсируя при каждом ударе сердца.

Боннет сгреб ее подмышки, вздернул и поцеловал, запихивая язык чуть ли не до самого горла. Одной рукой он придерживал ей затылок, не давая отвернуться. От него воняло бренди и гнилыми зубами. Вторая ладонь обшаривала и сжимала ягодицы.

– Мммм… – довольно выдохнул он. – Ну что, давай в постельку, а?

Брианна боднула его в лицо. Лоб врезался во что-то твердое. Боннет удивленно вскрикнул и отпустил ее. Брианна побежала, зацепившись юбкой за дверной засов; ткань громко треснула. Она бросилась в темный коридор и дернула на себя первую попавшуюся дверь.

За ней оказалось просторное помещение, где за длинным столом сидело человек двадцать. Было время ужина. На мужских лицах, обращенных в ее сторону, застыли самые разные выражения: от простого удивления до откровенной похоти. Брианна рванула мимо них в сторону камбуза, но кок незаметно подставил ей ногу, и она упала. Колени больно врезались в палубу. Ботинки слетели.

– Значит, любишь поиграть, милая? – весело шепнул Боннет.

Он поднял ее одним легким движением и развернул Брианну к себе лицом. Удар пришелся ему по носу; резвая струйка крови растекалась по верхней губе, окрашивая зубы, и крупными каплями падала с подбородка.

Впрочем, в бледно-зеленых глазах плескалось все то же веселье.

– Это хорошо, сладенькая. Леруа тоже любит игры. Правда, Леруа? – Он посмотрел вниз, и Брианна невольно проследила за его взглядом. Боннет был без штанов, и дрожащий от нетерпения «Леруа» терся о ее юбки.

Взяв Брианну под локоть, Боннет галантно поклонился и жестом указал в сторону каюты. Брианна оцепенело шагнула вперед, и Боннет последовал за ней, непринужденно показывая голые ягодицы экипажу.


– То, что случилось после… было не так ужасно. – Свой голос Брианна слышала со стороны, словно историю рассказывал кто-то другой. – Я… у меня больше не было сил бороться.


Он даже не потрудился ее раздеть, только сдернул шаль. Платье было скроено по обычному фасону: с низким квадратным вырезом, так что Боннет одним рывком спустил его вниз, и грудь сама выскочила из лифа.

Он принялся мять ее, пощипывать соски, потом толкнул Брианну на кровать.

Простыни были в пятнах, воняли духами и вином – но больше всего от них несло невыносимо тяжелым духом Боннета. Он задрал ей юбку, невозмутимо напевая под нос: «Прощайте, прощайте, испанские дамы. Прощай, черный бархат испанских ночей…»

Мысленно Брианна видела, как отпихивает его, спрыгивает с кровати и несется к двери, чайкой взлетает по темным ступенькам и мчится по тертой палубе к свободе. Она чувствовала деревянные доски под босыми ступнями и яркое солнце, слепившее глаза… Почти чувствовала. А на самом деле лежала в темной каюте, застыв деревянной статуей и задыхаясь от вкуса крови.

Боннет просунул руку ей между бедер, и Брианна ожила, в панике забилась. Однако тот, даже не сбившись с ритма песни, грубо раздвинул ей ноги и, встав на колени, пристроился между ними. Он не стал раздеваться до конца, и бледный «Леруа» выглядывал из-под длинной рубашки.

На секунду Боннет заткнулся, чтобы плюнуть в ладонь и тщательно растереть слюну между бедер Брианны, после чего приступил к делу. Одной рукой тиская ей грудь, другой он помог Леруа найти правильный путь, похвалив мимоходом «уютную норку», и дал себе волю.

Это длилось две минуты, может быть, три. А потом все закончилось, и Боннет рухнул на нее, мокрый от пота. Он по-прежнему мял ей грудь; светлые волосы рассыпались по ее щеке, влажное дыхание жгло шею. Впрочем, он хотя бы больше не пел.

Несколько бесконечных минут Брианна лежала, устремив взгляд в потолок, где плясали солнечные пятна от бликов на воде. Наконец Боннет вздохнул и неторопливо перекатился на бок. Он задумчиво почесал волосатое бедро.

– Неплохо, сладкая, хотя бывали у меня кобылки и поживее. Шевели в следующий раз задницей, а?

Он сел, широко зевнул и стал приводить одежду в порядок. Брианна отползла к краю кровати, а потом в страхе, что он решит ее удержать, одним движением вскочила на ноги. Голова кружилась, и воздуха не хватало, словно Боннет по-прежнему придавливал ее к матрасу.

Плавая в тумане, она подошла к двери. Та была заперта. Дрожащими пальцами Брианна дернула защелку раз, другой, как вдруг услышала за спиной голос Боннета и изумленно обернулась.

– Что ты сказал?..

– Я сказал, кольцо на столе, – повторил тот, натягивая чулки. Он махнул рукой на невысокий столик возле стены. – И деньги там же. Бери что хочешь.

Поверхность стола больше напоминала сорочье гнездо, он весь был засыпан безделушками: чернильницами, украшениями, сломанными перьями, стальными пуговицами, обрывками бумаг, накладными – и монетами: серебряными и медными, бронзовыми и золотыми из самых разных стран.

– Ты предлагаешь мне деньги?!

– Я всегда плачу за удовольствие, – заметно удивился тот. – А ты что думала?

В каюте все казалось неестественно ярким, Брианна видела каждую деталь, каждую мелочь – будто во сне, который вот-вот развеется.

– Ничего я не думала.

Шаль лежала на полу возле стола. Брианна подобрала ее, стараясь не думать о вязкой жидкости, стекающей по бедрам.

– Я ведь честный человек… для пирата, – рассмеялся Боннет. Он встал, надел башмаки, прошел мимо Брианны и одним движением открыл защелку.

– Не стесняйся, милая, – небрежно указал он стол. – Заработала.

Брианна слышала, как удаляются его шаги, потом до нее донесся взрыв мужского смеха и пара грубых одобрительных реплик, затем голос Боннета изменился, посуровел; капитал отдал приказ, и над головой торопливо зашлепали босые ноги. С играми покончено, Боннет занялся делом.

Кольцо лежало в кубке из коровьего рога, в груде костяных пуговиц, обрывков бечевки и прочей дряни. Такой же дряни, как и сам капитан.

Руки отчего-то тряслись, и кольцо ускользало из пальцев. Тогда Брианна взяла кубок и высыпала все его содержимое в карман.

Она шла по темному коридору, нащупывая в общей куче кольцо, цепляясь за него, словно за талисман. Мимо сновали моряки, слишком занятые, чтобы обращать на нее внимание, разве что кое-кто бросил похотливые взгляды. Ее ботинки стояли на краю стола; подбитые носы блестели в солнечном свете, проникавшем сквозь решетку.

Брианна обулась, ровным шагом вышла на палубу и спустилась по трапу. На губах стыл вкус крови.


– Я сперва думала, что смогу притвориться, будто этого не было, – тихо выдохнула она. Руки Брианна прижимала к животу, словно пряча. – Как видишь, не вышло…

Я на секунду задумалась.

– Когда? Сколько прошло времени после того, как Роджер?.. Ну, вы с ним?..

– Два дня.

– Тогда почему ты уверена, что это не он? – поразилась я. – Ты же не пила таблетки, а Роджер вряд ли запасся в дорогу презервативами.

Брианна слегка улыбнулась, и на щеках у нее выступил румянец.

– Уверена. Он… в общем…

– Прервал половой акт?

Она кивнула.

Я протяжно выдохнула сквозь стиснутые зубы.

– Знаешь, что бывает с людьми, которые практикуют этот метод контрацепции?

– Что? – настороженно спросила Брианна.

– У них рождаются дети.

Глава 46

Появление чужака

Роджер опустил голову и поднес к лицу сложенные ладони. Большая удача, что он заметил среди деревьев зеленоватый блеск воды, иначе в жизни бы не нашел ручей.

Тот выбивался из трещины в камне, приятно освежая лицо и руки. Скала была гладкой, темно-зеленой, а земля вокруг – влажной, изрытой корнями и поросшей густым мхом, сверкающим не хуже изумрудов на полуденном солнце.

Мысль о том, что скоро (может, всего-то через час) он увидит Брианну, успокаивала досаду ничуть не хуже, чем холодная вода – пересохшее горло. Хоть у него и украли лошадь, по крайней мере, это случилось в самом конце пути.

Странно, что на эту дряхлую кобылу вообще кто позарился. Слава богу, хватило ума держать ценные вещи при себе, а не в седельных сумках. Роджер прижал руку к карману, чувствуя внутри успокаивающую тяжесть.

Собственно, кроме лошади он потерял разве что пистолет – столь же древний, как и это упрямое животное, – немного еды, да флягу с водой. Последняя утрата ощущалась особенно остро, пока он брел по пыльной дороге под жарким солнцем, но теперь и эту маленькую проблему удалось решить.

Роджер поднялся, и ноги увязли в сырой глине, оставляя на зеленом мху темные следы. Он вытер грязь о ковер из сухих листьев и хвои, потом, как мог, отряхнул пальто от пыли и расправил засаленный платок на шее. Костяшки пальцев царапнуло щетиной – бритва тоже хранилась в седельных сумках.

В общем, выглядел он как настоящий головорез. Не самый лучший вид для знакомства с родителями. Впрочем, Роджера мало заботило, что о нем подумают Клэр и Джейми Фрейзер. Сейчас его волновала только Брианна.

Ей удалось-таки найти родителей, и Роджер надеялся, что она, радуясь воссоединению с близкими, найдет в себе силы простить предательство. Боже, каким он был глупцом!

Настоящий дурак: недооценил ее упрямство, не был с ней до конца честен, пытался силой удержать ее в будущем – ради нее самой, конечно же… и, в общем-то, это было разумным решением, учитывая все, с чем он столкнулся за последние два месяца.

Роджер отвел низкую ветвь ладанной сосны – и с испуганным возгласом отпрянул, потому что перед самым лицом пронеслось что-то черное.

Хрипло-раскатистое «каррр!» обозначило, что противником его был ворон, и к нему, судя по хлопанью крыльев, прибыло подкрепление. Мимо уха просвистел еще один черный снаряд.

– Эй, пошли прочь!

Роджер увернулся от очередной взбесившейся птицы. Похоже, он набрел на гнездо, и воронам это не понравилось.

Первый ворон вновь атаковал и сбил шляпу в грязь. Птицы были на удивление злобны, они нападали, совершенно не смущаясь размеров противника. Еще одна пролетела мимо, зацепив когтями плечо и выдрав клок ткани. Роджер подхватил шляпу и побежал.

Ядров сто спустя он замедлил шаг и оглянулся. Птицы его не преследовали, должно быть, он ушел от места их гнездования.

– Да уж, мистеру Хичкоку и не снилось… – пробормотал Роджер, пытаясь успокоить расшалившиеся нервы.

В густом лесу голос звучал глухо, словно в подушку. Вокруг было очень тихо, наверное, хищные вороны спугнули остальных птиц. Неудивительно, что шотландцы считали их вестниками беды: проведи Роджер в этих местах еще немного времени, и он сам уверует во все древние легенды, которые прежде считал не более чем красивыми сказками.

Несмотря на грязь, опасность и бытовые неудобства, Роджер не мог не признавать очарования нынешней жизни; особенно когда воочию видел, как люди непринужденно пользуются вещами, которые в его время считаются ценнейшими музейными экспонатами. Если бы не Брианна, он ни капельки не жалел бы о своем путешествии… пусть даже впечатление здорово подпортил Стивен Боннет и те мерзости, что Роджер наблюдал на борту «Глорианы».

Он снова прикоснулся к карману. Ему повезло, у Боннета был не один камень, а целых два. Неужто они и впрямь сработают? Роджер пригнулся и пару шагов проделал едва ли не на четвереньках – так низко переплетались ветки. Даже не верится, что эта тропинка ведет к жилью…