А самое ужасное, что Брианна и сама начала сомневаться в разумности ожидания. Эта мысль теперь засела в голове свербящей занозой.

Слишком много «если». Если они вернутся, если Роджер жив… Если, если и если. Родители могут и не привезти Роджера. Они могут не найти купивших его индейцев, заблудиться в снежной пустыне. Или найдут – и узнают, что Роджер мертв: погиб в дороге, при побеге, от ран…

Или он будет жив и откажется ехать к Брианне, не желая больше ее знать. Или вернется лишь из-за этой проклятой чести горцев, а сам будет ее ненавидеть. Или узнает о ребенке и…

А может, и она и вовсе никого из них больше не увидит. «Я верну его тебе или не вернусь сам», – так сказал отец. Тогда Брианна останется здесь одна, захлебываться собственной виной, болтаться в океане благих намерений, прикованная гниющей пуповиной к ребенку, чье мертвое тело утянет ее на дно…

– Мисс Фрейзер! Мисс Фрейзер, вам дурно?!

– Нет, вовсе нет, – пробормотала она. – Просто сейчас я упаду в обморок.

Качнув стол, она свалилась на пол в мешанине китайского фарфора и белоснежных салфеток.


«Когда же все закончится?» – думала она, лежа на диване в крошечной гостиной и утопая в чужой доброте. Вокруг суетились люди, вразнобой предлагая то теплые напитки, то горячий кирпич под ноги, то подушечку, то нюхательные соли, то мягкий платок укутать колени…

Наконец, все разошлись. Теперь, ясно сознав истину, Брианна могла оплакать свои потери: отца и возлюбленного, семью, мать, привычное время и родные места – все, что когда-то у нее было и чего она по глупости лишилась.

Оплакать?

Брианна пыталась воскресить в себе то чувство ужаса, которое окутало ее в столовой, в окружении чужих людей. Сейчас, когда она была наедине с собой, страх, как ни парадоксально, ушел.

Одна из рабынь заглянула в приоткрытую дверь, но Брианна отослала ее взмахом руки.

Что ж, она тоже шотландка, хоть и наполовину, поэтому имеет право на упрямство. Они вернутся: и мать, и отец, и Роджер. Пусть эта вера была сродни тонкой соломинке, Брианна все равно цеплялась за нее – и будет цепляться, пока пальцы не ослабнут, отправив ее на дно.

Дверь открылась, и на пороге в свете канделябров из коридора возник тонкий силуэт Иокасты.

– Брианна?

Она смотрела прямо на диван. Знала, куда ее положили, или услышала дыхание?

– Я здесь, тетушка.

Иокаста вошла, за ней лорд Джон. Процессию замыкал Улисс с дымящимся чайником.

– Как ты, дитя мое? Может быть, вызвать доктора Фентимана?

– Нет! – Брианна встречала доктора Фентимана – маленького страшилу с потными ладонями, свято веровавшего в целительную силу щелока и пиявок. От одного его вида по спине бежали мурашки. – Благодарю. Со мной все хорошо, просто голова закружилась.

– О, ну и славно. – Слепые глаза Иокасты теперь смотрели на лорда Джона. – Его светлость завтра утром уезжает в Уилмингтон. Он желал бы засвидетельствовать свое почтение… если тебе и правда уже лучше.

– О да, конечно.

Брианна села, свесив ноги на пол. Значит, лорд решил не задерживаться… Иокаста наверняка разочарована, а вот Брианна – не очень, так что вполне можно проявить немного учтивости.

Поставив поднос, Улисс тихонько вышел вслед за ее тетушкой, оставляя Брианну наедине с его светлостью.

Лорд Джон уселся на вышитый пуфик, не дожидаясь приглашения.

– Вам правда лучше, мисс Фрейзер? Не хотелось бы снова видеть, как вы падаете лицом в чашки.

Он улыбнулся краешком губ, и Брианна покраснела.

– Все хорошо, – коротко ответила она. – Вы что-то желали мне сказать?

Ее прямота ничуть не смутила лорда.

– Да, но я подумал, вы не захотите обсуждать это при всех. Как я слышал, вы интересуетесь местонахождением человека по имени Роджер Уэйкфилд?

Тошнота вновь подкатила к горлу.

– Да… Вы знаете, где он?!

– Нет. – Заметив, как Брианна изменилась в лице, Грей взял ее за руку. – Увы, простите… Ваш отец писал мне три месяца назад, рассказывал о поисках. Он подумал, что мистера Уэйкфилда могли схватить в порту вербовщики, и просил воспользоваться моими связями в военно-морских кругах, выяснить, вдруг он сейчас на каком-нибудь из судов королевского флота.

Нахлынул новый приступ дурноты, и теперь к нему прибавились угрызения совести – вот как, оказывается, далеко зашел отец в поисках Роджера…

– Он не на судне.

– Вы уверены? – удивился лорд Джон. – Да, я не нашел никаких его следов от Джеймстауна до Чарльстона. Однако есть вероятность, что его поймали перед самым отплытием, тогда имя зарегистрируют в списках экипажа лишь в ближайшем порту. Поэтому-то я и еду в Уилмингтон, чтобы проверить…

– Не стоит. Я знаю, где он.

Несколькими словами Брианна, как могла, обрисовала ситуацию.

– Джейми… ваш отец – то есть ваши родители – отправились спасать его из рук ирокезов?!

Вконец потрясенный, лорд Джон повернулся к подносу, вслепую налил две чашки и протянул одну Брианне, даже не поинтересовавшись, желает ли она чаю.

Она стиснула чашку в ладонях, несколько успокаиваясь ее теплом. Слава богу, хоть с кем-то можно поговорить откровенно!

– Да. Я хотела отправиться с ними, но, как видите…

– Хмм. – Бросив взгляд на ее животик, лорд Джон закашлялся. – Полагаю, Роджера Уэйкфилда надо доставить к вам как можно скорее?

– Я подожду, – невесело рассмеялась Брианна. – Можно кое о чем вас спросить? Вы что-нибудь слышали об обручении?

Грей недоуменно сдвинул светлые брови.

– Да… Это шотландская традиция, временный брак.

– Именно. Хотелось бы знать, здесь это законно?

Он задумчиво потер подбородок. Или он недавно побрился, или борода у него тоже была светлой; даже в столь поздний час Брианна не видела ни малейших признаков щетины.

– Не могу сказать, – ответил Грей наконец. – При мне никто не обсуждал юридическую силу такого брака. Хотя по местным традициям, любая живущая вместе пара считается супругами. Возможно, и обручение подходит под эти законы.

– Возможно… Не считая того, что мы с Роджером вместе не живем, – вздохнула Брианна. – Я считаю, что замужем, а тетушка с этим не согласна. Она твердит, что Роджер не вернется, а если и вернется, то нас с ним ничего не связывает. Даже по шотландским обычаям наш брак должен продлиться всего лишь год и один день. Поэтому тетушка хочет найти мне мужа… да, черт возьми, она мне проходу не дает! Я сперва решила, что вы тоже очередной кандидат в женихи.

– Правда? – развеселился лорд Джон. – Тогда это объясняет столь разношерстную компанию за столом. Я заметил, что тот румяный джентльмен – судья Элдердайс? – проявляет к вам весьма неоднозначное внимание, выходящее за нормы приличия.

– Толку-то! – фыркнула Брианна. – Вы же видели, как миссис Элдердайс весь ужин сверлила меня взглядом. Она в жизни не позволит своему ягненочку – господи, да ему лет сорок, не меньше – жениться на местной блуднице. Удивлюсь, если она разрешит ему еще хоть раз переступить порог этого дома. – Она похлопала себя по животу. – Уж об этом мы позаботились.

Грей криво усмехнулся, поставил свою чашку и взял графин с хересом.

– Да? Увы, хоть я и восхищен вашей смелостью, дорогая мисс Фрейзер, – вы же позволите так себя называть? – вынужден разочаровать, что в сложившихся условиях подобная стратегия бесполезна.

– Это почему?

Лорд Джон откинулся на спинку стула, держа в руке стакан, и насмешливо взглянул на Брианну.

– Дело в миссис Элдердайс. Я не слеп, хоть и не столь проницателен, как ваша тетушка, потому и впрямь заметил, как она на вас смотрит. Однако, боюсь, вы неправильно истолковали ее взгляды. Это не оскорбленная невинность, вовсе нет. Это жажда внуков.

– Что-что? – подскочила Брианна.

– Жажда внуков, – повторил лорд Джон и тоже сел прямо, болтая по стенкам стакана золотистый алкоголь. – Ну, вы поняли – желание старой женщины нянчить внуков, пичкать их конфетами, ужасно баловать и всячески портить. – Он поднес стакан к носу, благоговейно вдыхая пары алкоголя. – О, райский нектар… Я не пил приличный херес уже года два, не меньше.

– Вы хотите сказать, миссис Элдердайс думает… раз я показала им, что у меня могут быть дети… то она обязательно когда-нибудь дождется от меня внука?.. Это же смешно! Судья может выбрать себе любую девушку… с более покладистым характером, и почти наверняка зачать с ней ребенка.

Лорд Джон пригубил херес, покатал жидкость на языке, наслаждаясь вкусом, и наконец сглотнул.

– Ну… Вряд ли. Думаю, она понимает, почему это невозможно. – Бледно-голубые глаза, не мигая, уставились на нее. – Вы же сами сказали: ему сорок, и он до сих пор не женат.

– Вы намекаете, что он… Он ведь судья!

Брианна и сама сообразила, как это глупо, и поспешно зажала рот ладонью. Лорд Джон рассмеялся, хоть и довольно горько.

– Тем более. Вы совершенно правы, он мог выбрать любую девушку. Раз он этого не сделал… – Грей деликатно замолчал, потом насмешливым жестом поднял стакан. – Думаю, миссис Элдердайс сочла, что ваш брак с ее сыном исполнит ее мечту и наконец-таки обеспечит ей столь желанного внука.

– Проклятье! – Куда ни ступи, повсюду ловушки! – Что бы я ни делала, все напрасно. Я обречена. Меня выдадут замуж, хочу я того или нет!

– Позвольте в этом усомниться, – одними губами улыбнулся лорд Джон. – Как я вижу, вы унаследовали прямоту матери и отцовское чувство чести. Этого хватит, чтобы уберечь вас от западни.

– Не говорите мне об отцовской чести! – резко ответила Брианна. – Именно из-за него все и случилось.

Лорд Джон саркастично уставился на ее живот.

– Да неужели?! – с нарочито потрясенным видом воскликнул он.

У Брианны жарко запылали щеки.

– Вы прекрасно поняли, о чем я!

– Прощу прощения, мисс Фрейзер. – Он спрятал улыбку за стаканом. – Так о чем вы?

Чтобы скрыть смущение, она сделала большой глоток чаю, и теплая жидкость приятно согрела грудь.

– Я о том, что здесь происходит, – процедила она сквозь зубы. – Что меня выставляют на торги как жеребую кобылу. Таскают за шкирку, как бездомного котенка – вдруг кто-нибудь да приютит? Что меня… меня все бросили совершенно одну.

На последней фразе голос предательски дрогнул.

– А почему вы одна? – мягко спросил лорд Джон. – Ваша мать вполне могла бы…

– Она хотела. Я ей запретила. Потому что она должна… то есть он должен… А-а, как же все чертовски запуталось!

Брианна уронила голову на сложенные руки. Она не плакала, но слезы уже подкатывали к глазам.

– Понятно. – Грей поставил стакан на поднос. – Уже поздно, а вам, дорогая мисс Фрейзер, не сочтите за грубость, надо отдохнуть.

Он поднялся и положил руку ей на плечо – чисто дружеским жестом, отнюдь не снисходительным, как это делают многие мужчины.

– Раз в моей поездке в Уилмингтон отпала надобность, пожалуй, я приму любезное приглашение вашей тетушки и немного задержусь. Поговорим позже, вдруг вашу беду можно как-то облегчить.

Глава 59

Шантаж

Стульчак для ночного горшка был великолепен. Из лесного ореха, сплошь покрытого резьбой, он идеально сочетал изящество и практичность, что особенно радовало в такие дождливые и холодные ночи. В темноте, изредка подсвечиваемой молниями, Брианна нащупала крышку, села и довольно выдохнула, когда давление в мочевом пузыре ослабло.

Обрадовавшись, что места стало больше, ребенок пару раз лениво кувыркнулся, отчего по животу под мягкой фланелевой рубашкой пробежала рябь. Брианна медленно встала – последние дни она все делала медленно, будто пребывая в приятной полудреме.

Возле смятой постели она остановилась, глядя в окно на пики гор и мокрые деревья. Стекло под рукой было ледяным, на горных вершинах пузатились черные тучи, утробно рыча громом. Снег уже не шел, но ночь казалась до мерзости противной.

Каково сейчас там, в горах? Успели ли они добраться до деревни? Нашли ли Роджера? Брианна вздрогнула, хотя в камине горели угли и в комнате было тепло. Постель манила к себе, обещая уют и, может быть, сны, позволявшие ненадолго сбежать от вечного страха.

Однако Брианна повернулась к двери и сдернула с вешалки плащ. Может, беременность и вынуждала ее пользоваться ночным горшком, однако, пока Брианна держится на ногах, рабы не будут его выносить. Завернувшись в плащ, она вытащила из-под стульчака оловянную емкость с крышкой и шагнула в коридор. Дверь кухни оказалась незаперта, и Брианна мысленно поблагодарила забывчивого повара, что ей не пришлось одной рукой возиться с тяжелым засовом.

Ледяной дождь хлестнул по лицу и кусачими зубами вцепился в ноги. Брианна задохнулась от неожиданности; но, когда шок спал, ей даже понравилась свирепость ветра, который забирался под плащ и сорочку, позволяя впервые за долгие месяцы ощутить всем телом свежесть.

Она добежала до нужной постройки, сполоснула горшок под струей из водосточного желоба и замерла посреди мощеного двора, позволяя холодному дождю омыть ей лицо. Она не знала, что это: искупление или восторг… или потребность разделить то неудобство, что испытывали сейчас ее родители, а может, языческий ритуал, позволяющий забыть о себе и слиться с бушующей стихией. Это все было не важно.