– Если не вернется, боюсь, бедный парень так и проживет всю жизнь без имени, – пробормотал Джейми. – Черт возьми, эта девчонка такая упрямая!

– Она верит в Роджера, – парировала я. – Ты бы поучился у нее.

Джейми внимательно на меня посмотрел.

– Саксоночка, вера и надежда – отнюдь не одно и то же.

– Ну, значит, поучись у нее надежде, – огрызнулась я, стряхивая с пера излишки чернил.

У нашего безымянного малыша на попке выступила сыпь, отчего он – а заодно и весь дом – не спал всю ночь. У меня резало от недосыпа глаза, я была не в духе и не испытала желания проявлять терпимость.

Джейми обогнул стол и сел напротив, пристроив подбородок на сложенные руки.

– Обязательно. – Глаза у него насмешливо сверкнули. – Вот только определюсь сперва, на что лучше надеяться: чтобы он пришел или чтобы заблудился на полдороге.

Улыбнувшись, я пощекотала кончиком пера ему переносицу и вернулась к работе. Джейми громко чихнул и склонился над столом, заглядывая в мои бумаги.

– Чем это ты занимаешься, саксоночка?

– Делаю малышу Джонни Доу свидетельство о рождении.

– Какому еще Джонидоу? – недоуменно переспросил он. – Это что, в честь какого-то святого?

– Вряд ли, хотя кто знает? Может, это имя навроде Панталеона или Онуфрия. Или Ферреола…

– Ферреол? Я о таком и не слыхал.

– Мой любимый святой, – пояснила я, аккуратно внося в нужную графу дату и время рождения. Хоть с этим все ясно. Два раздела я могла заполнить с чистой совестью: дату рождения и имя принимавшего роды врача.

– Ферреол, – с некоторой долей веселья пояснила я, – покровитель больной птицы. Христианский мученик. Он был трибуном римской армии. Когда выяснилось, что он тайный христианин, его схватили и посадили в тюремную выгребную яму. Должно быть, камеры были переполнены. Этот смельчак умудрился высвободиться из цепей и сбежать через канализацию. Однако его схватили и на сей раз отрубили голову.

– А при чем здесь больная птица?

– Понятия не имею. Напиши в Ватикан, поинтересуйся.

– Хм… Ну и ладно. Все равно мне больше нравится святой Гиньоль.

Вот понимала ведь, что здесь кроется подвох!..

– А он чему покровительствует?

– Говорят, он помогает импотентам. – Джейми уже не скрывал веселья. – Я как-то видел его статую. Поговаривают, ей тысяча лет и что она известна неким чудом. Представляешь, у этой статуи член размером с немаленькую такую дубинку, и…

– И что тут такого?..

– А то, что не в размере дело, – нетерпеливо взмахнул он рукой. – По крайней мере, не только. Поговаривают, за тысячу лет местные жители не раз отрезали щепку-другую… ну как реликвию, а член меньше не становится. – Он ухмыльнулся. – А еще говорят, если держать в кармане кусочек статуи святого Гиньоля, можно развлекаться без устали день и ночь напролет.

– Ну, женщин, думаю, придется менять, – насмешливо отозвалась я. – А ты не интересовался, за какие такие подвиги он удостоился канонизации, а?

Джейми захохотал.

– А это, саксоночка, тебе расскажет любой, кто хоть раз ему молился.

Он взглянул в открытую дверь. Брианна с Лиззи, подобрав юбки, сидели на траве и нянчились с рыженьким, точно бабуин, ребенком, лежавшим на старой шали.

«Брианна Эллен», – вывела я в документе… и задумалась.

– Что лучше: Брианна Эллен Рэндалл? Или Брианна Фрейзер? Или и то, и другое?

Джейми неопределенно пожал плечами:

– А это важно?

– Может быть, да. – Я подула на бумагу, и глянцевые черные буковки, высыхая, потускнели. – Если Роджер вернется, ребенок будет носить имя Маккензи. Если нет – значит, фамилию матери.

Джейми молчал, глядя на двух девушек. Утром они искупались в ручье, и теперь Лиззи расчесывала длинные пряди Брианны, ярким шелком горящие в лучах летнего солнца.

– Она представляется как Брианна Фрейзер, – тихо сказал он. – Точнее, представлялась раньше.

Положив перо, я взяла Джейми за руку.

– Она простила тебя. Ты же знаешь.

Он повел плечами, выдавая душевное смятение.

– Это сейчас простила. А если парень не вернется?

Я не нашлась с ответом. Джейми прав – Брианна простила его за прошлую ошибку. Однако если Роджер не объявится в ближайшее время, она вновь обвинит в этом Джейми… и увы, не без основания.

– Пусть будут оба, – резко сказал он. – Пусть сама выбирает.

И, кажется, говорил он вовсе не об имени.

– Роджер скоро придет. Все наладится. – И, взявшись за перо, я чуть слышно добавила: – Надеюсь.


Он склонился над ручьем, бежавшим по темно-зеленой скале. Было жарко, стояло лето, а не осень, но изумрудный мох все так же пружинил под ногами.

Он давно позабыл, что такое бритва; борода и волосы свисали клочьями. Прошлым вечером он помылся в ручье и попробовал отстирать одежду – и все же не питал иллюзий по поводу своей внешности.

Впрочем, было бы о чем заботиться. Словно кому-то есть дело до его внешнего вида.

Хромая, он направился к лошади. При каждом шаге ногу пронзало дикой болью – и это тоже не имело никакого значения.

Он медленно пересек поляну, где впервые встретил Джейми Фрейзера. На сей раз листва была ярко-зеленой, откуда-то из сплетения ветвей хрипло каркала ворона. Между деревьями его никто не поджидал, только высокая трава колыхалась на ветру. Он глубоко вдохнул, когда воспоминание осколком прошлой жизни больно кольнуло сердце.

Он повернул к вершине хребта и легонько тронул лошадь здоровой ногой. Уже скоро. Неизвестно, как его встретят, – но это было не важно.

Все утратило смысл – кроме того факта, что Роджер был здесь.

Глава 66

Дитя моей крови

Ну вот, опять какой-то наглый кролик прорыл лаз в мой садик – капусту объели до самых корней. Вздохнув, я села на корточки и принялась закидывать дыру камнями и землей, как никогда скучая не только по Иэну, но и по его жуткой собаке.

Захваченная из «Горной реки» коллекция семян и саженцев неплохо пережила дорогу, так что сейчас, в конце июня, еще можно посеять морковку. Картофельные кусты и арахис, похоже, не пострадали, а травами кролики не интересовались, кроме разве что укропа, который они вместе с солодкой сгрызли почти полностью.

Правда, я хотела вырастить именно капусту, чтобы заквасить ее и разнообразить зимнее меню, а заодно пополнить запасы витамина С. У меня осталось немного семян, и я успела бы снять урожай до наступления холодов… вот только надо что-то делать с этими чертовыми кроликами! Я задумчиво забарабанила пальцами по ручке корзины. Индейцы, например, разбрасывают по полю срезанные волосы, но этим они отгоняют скорее оленей, нежели кроликов…

Придется просить о помощи Джейми. Найавенна как-то сказала, что кроликов отпугивает запах мочи хищного зверя. А мужчина, который до отвала наелся мяса, ничуть не хуже горного льва, только договориться с ним проще. Джейми как раз позавчера подстрелил оленя, и мясо до сих пор висело в кладовой. Надо будет к жареной оленине сварить побольше пива…

Я направилась в сарайчик подобрать приправы к мясу и вдруг краем глаза заметила возле изгороди темный силуэт. Решив, что это Джейми, я повернулась, чтобы поведать ему о новой обязанности – и замерла на полушаге.

С последней встречи Роджер сильно изменился, причем не в лучшую сторону. Он был без шляпы, волосы с бородой свалялись в черный клубок, одежда висела клочьями, нога замотана в грязные тряпки. Он шел босиком и ужасно хромал.

– А я все гадал, кого первого встречу, – чуть слышно просипел он, будто после нашего расставания в горах не разговаривал ни с одной живой душой.

– Роджер, что у тебя с ногой?..

– Не важно. – Он схватил меня за руку. – Они в порядке?! Ребенок? И Брианна?

– Все хорошо. Они в доме.

Роджер повернулся в сторону хижины, и я добавила:

– У тебя сын.

Он потрясенно вздрогнул:

– Так он мой?! Точно?

– Конечно, твой. Раз ты здесь.

Изумление – а вместе с ним и надежда – в его глазах растаяли. Он посмотрел на меня и, догадавшись, что я чувствую, улыбнулся: чуть заметно, уголками губ.

Сквозь открытую дверь мы видели Джейми: тот, закатав рукава, сидел за столом рядом с Брианной и хмуро разглядывал ее чертежи дома. Как всегда, они целиком перемазались чернилами. Ребенок мирно сопел в колыбельке, которую Брианна рассеянно покачивала ногой. Лиззи пряла возле окна, напевая в такт незатейливую песенку.

– Как по-домашнему, – прошептал Роджер, вставая возле двери. – Не хочется им мешать.

– А что, у тебя есть выбор?

– Есть. Только я его уже сделал.

Он решительно шагнул через порог.

Увидев незнакомый мужской силуэт, Джейми тотчас вскочил, толкнул Брианну себе за спину и схватил с полки один из пистолетов. Он нацелил его Роджеру в грудь – и только потом понял, кто именно заявился в гости.

– А, это ты… – скривил он губы, опуская оружие.

Ребенок, проснувшийся от грохота упавшей скамьи, завыл не хуже пожарной сирены. Брианна вытащила его из колыбельки и прижала к груди, безумным взглядом уставившись на пришельца.

Я и забыла, что она, в отличие от меня, весной его не видела, а наш молодой профессор сильно изменился за последний год.

Роджер шагнул к ней – она невольно попятилась. Он замер, глядя на надрывающегося от плача младенца. Брианна села на низкий стул, рукой прикрывая ребенка, натянула шаль на плечо и под ней дала сыну грудь. Тот сразу же замолк.

Джейми встал возле Брианны, пугающе расправив плечи и не говоря ни слова. Напряжение нарастало, будто у фитиля динамитной шашки держали зажженную спичку.

Брианна переводила взгляд с Роджера на отца: она тоже ощущала назревающую опасность, которая исходила от обоих мужчин. Никогда прежде я не замечала между ними сходства; да и сейчас они отличались как день и ночь, пламя и тьма… И в то же время что-то их объединяло.

Верно, они оба Маккензи. Викинги, лютые воины-завоеватели… Наследие древнего клана отражалось и в глазах Брианны, яростно сверкавших на побледневшем лице.

Надо было сказать что-нибудь, нарушить жуткое молчание. Однако во рту у меня пересохло, да и слова на ум не шли.

Роджер вдруг протянул Джейми руку ладонью кверху.

– Вряд ли тебя это обрадует, – хрипло сказал он, – но ты мой ближайший родственник. Режь. Я дам клятву на нашей общей крови.

Не знаю, замешкался ли Джейми, или мне показалось: время словно замедлило ход и воздух в комнате сгустился. Кинжал прочертил линию на исхудалом загорелом запястье, и из раны потекла густая алая кровь.

Как ни странно, на Брианну Роджер не смотрел – только на ребенка. Он смочил в крови большой палец и шагнул вперед. Брианна отшатнулась, но Джейми положил руку ей на плечо, одновременно и суля защиту, и удерживая на месте.

Роджер опустился перед ней на колени, откинул шаль и двумя размашистыми мазками начертил на лбу ребенка алый крест.

– Ты кровь от моей крови. Плоть от моей плоти. Перед свидетелями нарекаю тебя своим сыном, с этого дня и во веки веков.

Он уставился в глаза Джейми, словно бросая вызов. Тот после некоторой паузы чуть заметно кивнул и отпустил Брианну.

– Как ты его назвала? – спросил Роджер.

– П-пока еще никак.

Брианна удивленно рассматривала его, словно незнакомца.

Роджер изучал ее с неменьшим интересом, не замечая, что из пореза по-прежнему капает кровь. Я вдруг поняла, что Брианна изменилась в его глазах не меньше.

– Он мой сын, – кивнул Роджер на ребенка. – А ты – жена мне?

– Не знаю. – У нее побелели даже губы.

– Этот мужчина утверждает, что вы обручились, – вступил в дело Джейми. – Это правда?

– Д-да, правда.

Роджер выдохнул, и я поняла, что он вот-вот упадет: не то от истощения, не то от потери крови. Я силой усадила его на стул, велела Лиззи принести из кладовой молока и достала бинты, чтобы перевязать запястье.

Суета несколько ослабила напряжение, так что я откупорила бутылку бренди (очередной подарок из «Горной реки»), наполнила стакан для Джейми и от души плеснула в молоко Роджера.

– Что ж, хорошо. Брианна, раз вы обручились, значит, по закону вы женаты, и этот мужчина – твой муж.

Щеки у нее вспыхнули.

– Ты говорил, что обручение действительно только один год и день.

– А ты говорила, что не признаешь временных обязательств.

Она вздрогнула и поджала губы.

– Верно. Но я же не знала, как все обернется. – Она перевела взгляд на Роджера. – Они рассказали, что ребенок не твой?

– О нет, теперь он точно мой, – удивленно вскинул тот брови и в подтверждение слов помахал перевязанной рукой.

Брианна вспыхнула.

– Ты знаешь, о чем я!

– Знаю, – тихо сказал он. – И прости меня за это.

– Ты не виноват.

– Нет, виноват… Я должен был остаться с тобой, убедиться, что ты в безопасности.

– Я сама велела тебе уйти. Впрочем, уже не важно. – Она передернула плечами и поудобнее перехватила ребенка. – Лучше скажи, зачем ты пришел?