Джейн Фэйзер - Бархат

Их лошади летели рядом голова к голове. Они проскакали вслед за сворой в рощу, а весь сбор отставал от них на несколько сотен ярдов. Вдруг в роще собаки потеряли след и, громко скуля, стали рыскать вокруг.

Габриэль едва успела осадить лошадь, догнав собак. Она была страшно разочарована остановкой.

– Лиса как сквозь землю провалилась, – задыхаясь, проговорила она. – Даже не знаю, радоваться или огорчаться. Как мы мчались!

Ее шляпа слегка съехала набок, из-под нее выбивались рыжие кудряшки. Обычно бледная, прозрачная кожа на лице сейчас пылала ярким румянцем, темные глаза горели. У Натаниэля вновь голова пошла кругом.

– Вы сумасшедшая, – объявил он. – Ваша езда – просто безумие! Можно было объехать эту изгородь.

Габриэль взглянула на Прайда, как будто не узнавая его.

– Конечно, можно было. Но мы же хотели опередить всех.

– Это не оправдание.

Она все еще смотрела на него непонимающим взглядом.

– О чем вы говорите?

– Да я впервые видел, чтобы человек так бессмысленно рисковал, – решительно сказал Прайд.

– Так зачем же вы последовали за мной, если так боялись?

– Я не боялся. Мне было нетрудно перескочить забор: мой скакун больше и сильнее вашего.

– Погодите-погодите, – тихо промолвила графиня. – Это не имеет отношения к лошадям, не так ли, лорд Прайд? Вы сейчас говорите о том, что мужчины могут делать, а женщины – нет… точнее, не должны?

– Можете думать, что хотите, – ответил лорд. – Но вы еще раз продемонстрировали мне, что у вас нет тех качеств, которые необходимы для секретной службы. Я вам и прошлой ночью говорил, что бессмысленно подвергать себя и других опасности, для меня это вообще неприемлемо.

– Чушь, – упрямо возразила Габриэль. – Тут нет ничего безрассудного. Мой скакун принадлежит одному из егерей Саймона. Он отлично выдерживает вес взрослого мужчины, не говоря уж о моем. К тому же он очень вынослив. И ко всему прочему, я перепрыгивала этот, забор сотни раз. Фамильное поместье Джорджи недалеко от земель Ванбруков, и всего лишь несколько лет назад я каждую зиму охотилась здесь.

– Вы упорно не хотите думать о последствиях, мадам, – вновь заговорил Натаниэль. – Такие привычки опасны. Вы не можете быть надежным партнером.

Лорд Прайд нетерпеливо оглянулся. Он увидел собак и охотников, проклинающих все на свете, отставших всадников, которые въезжали в рощу.

– Сюда ехать нет смысла. Почему они не возвращаются и не травят еще одну лисицу?

– Они сейчас поедут в лес Хогартов, – задумчиво произнесла Габриэль.

Она понимала, что спорить с ним бесполезно, потому что Прайд полностью был во власти предрассудков. Они только начнут кричать друг на друга, и этим дело кончится. Нужно было придумать что-то другое, более убедительное.

– С вашего разрешения, лорд Прайд, я отправлюсь в лес. Я знаю, где можно проехать коротким путем. Вы, разумеется, не поедете со мной: там надо взять еще одно высокое препятствие. Но думаю, вы ничего не пропустите, если присоединитесь ко всем.

Она повернула коня и поскакала прочь из рощи. За спиной послышался цокот копыт. Габриэль удовлетворенно улыбнулась, наклонив голову к лошадиной шее, когда они проезжали по зарослям можжевельника на общинной земле. Графиня пришпорила коня, и он перешел в галоп. Она не преувеличивала, говоря, что он с легкостью выдерживал вес куда более тяжелого человека, чем она сама. Это давало ей преимущество перед Натаниэлем Прайдом.

Они поднялись по крутому склону встретившегося на пути холма, а затем спустились вниз. Препятствие, которое она собиралась преодолеть, представляло собой трехфутовую каменную стену на склоне горы, окружающую фруктовый сад большой фермы. Лес Хогартов был за противоположным концом сада, и гончим надо было бежать вокруг. Таким образом, отважный всадник мог намного обогнать свору.

Натаниэль не понимал, почему он последовал за ней. Разве что своими насмешками она опять бросила ему вызов. Но, похоже, ему не удавалось держать дистанцию. Кажется, в ее компании он становился таким же упрямцем, как и сама графиня де Бокер.

Впереди Прайд увидел стену – золотистые рассыпающиеся камни, сверкающие в ярком солнечном свете, – которая встала на пути коня и всадницы. Он чуть было не крикнул, чтобы она не валяла дурака, но вовремя заметил, что ее вороной, изготовился к прыжку, и лорд не захотел пугать его своим криком. Ведь малейшее промедление могло привести к тому, что конь потеряет равновесие. Если на такой высоте при бешеной скорости конь хотя бы копытами заденет стену, то всадник полетит с него, как ядро, выпущенное из пушки.

Натаниэль невольно зажмурился, а когда он открыл глаза, стена была уже перед ним. Животное, как и все лошади, доверчиво следовало за лидером. Поздно было останавливать своего скакуна, если он вообще хотел это сделать. Какое-то безумное мгновение они были в воздухе, а затем приземлились на твердую землю среди яблонь фруктового сада, принадлежащего фермеру Грегону.

Скакун Габриэль хрипел от усталости. На земле, за лошадью, лежала всадница. Ее шляпа отлетела на несколько футов, а юбка чернела на влажной, темно-зеленой траве.

Натаниэль соскочил с лошади и бросился к неподвижной фигуре.

– Габриэль! О Господи!

Он опустился на колени рядом с ней и мгновенно разорвал белоснежный шейный платок, чтобы пощупать пульс на шее. Пульс бился сильно и учащенно. Лорд Прайд вздохнул с облегчением, но затем нахмурился. Черные ресницы Габриэль полумесяцами оттеняли бледную кожу, губы слегка приоткрылись, грудь поднималась и опускалась в такт дыханию.

Для человека в бессознательном состоянии у нее был чересчур четкий пульс.

– Габриэль, – позвал он шепотом. – Если вы притворяетесь, то помогите мне. Иначе я заставлю вас пожалеть об этом.

– Попробуйте.

Ее веки вздрогнули, и она взглянула на него своими бесстыдными черными глазами, а затем рывком села. Ее руки обвились вокруг его шеи прежде, чем он понял, что происходит. Прайд почувствовал аромат ее теплой плоти в морозном воздухе. Она нашла его губы, он ощутил их сладость, а потом язык Габриэль бегло скользнул в его рот. Она прижалась к нему всем телом, и руками, затянутыми в перчатки, гладила его волосы. Он чувствовал, как возле его груди колотится ее сердце.

Дикое желание охватило его. Он обхватил девушку руками, гладил ее спину и чувствовал, как под его ладонями гибкое тело повинуется ему. Их языки ласкали друг друга, а потом Прайд обхватил руками ее голову и проник глубоко в ее рот. Произошло то, чего он давно хотел подсознательно. Графине казалось, что она легко сможет изобразить страсть, чтобы он был доволен. Она была готова к тому, что ощутит отвращение, но собралась держать себя в руках – для достижения своих целей. Габриэль ждала, что получит удовольствие только от того, что смогла одурачить лорда.

Она не была готова лишь к одному: к тому, что происходило. Она не ожидала, что страсть унесет ее так далеко, что красная волна возбуждения встанет перед глазами – когда она ощутила его, вобрала в себя его запах, вкус его поцелуя… Она хотела его так же страстно, как в свое время хотела Гийома. Ее желание было диким, необузданным, ее тело трепетало, заставляя забыть все, что подсказывал разум.

Этого не должно было случиться. Но это происходило. И Натаниэлю Прайду передалось все, что с ней происходило. Он ощущал, как кровь пульсирует в их жилах, и желание перетекало из плоти в плоть.

Хорошенькую шутку это могло сыграть с ее мечтой о мщении.

Но вот он уже не с такой силой сжимает ее голову, его жесткая ладонь нежными, успокаивающими движениями гладит ее волосы. Натаниэль поднял голову. А ей не хотелось отрывать от него свои губы, она понимала, что ее лицо было открытым и беззащитным, глаза затуманились от желания. Она испытала неловкость.

У Натаниэля было такое же смущенное выражение лица, как и у графини. Его глаза уже не излучали равнодушия и холода: они стали глубокими и ясными, в их глубине горело, как свеча, желание.

– Как, черт возьми, это могло произойти? – тихо, почти жалобно спросил Натаниэль, проведя пальцем по своим губам, а потом по губам Габриэль.

– Похоже… похоже, это должно было случиться, – ошеломленно проговорила Габриэль.

Натаниэль не целовался шесть лет. Конечно, у него были женщины, «ночные бабочки», с помощью которых он усмирял свою плоть. Но он забыл, что такое долгие, страстные поцелуи.

Усевшись на колени рядом с Габриэль, он нахмурился. Графиня ответила на его взгляд кроткой, вопросительной улыбкой, которая была так не похожа на те насмешливые улыбки, к которым он успел привыкнуть.

Вдруг лорд раздраженно покачал головой. Трава у него под коленями была влажной и холодной, а он оказался таким идиотом, что позволил испорченной женщине, у которой на уме были только дурацкие игры, манипулировать собой.

Прайд поднялся, отряхивая мокрые пятна на своих брюках. В тот же миг они услышали звук охотничьего рожка с противоположной стороны сада.

– Дьявол! – грубо воскликнула графиня, вскочив на ноги. – Они все-таки доехали до леса раньше нас. Помогите мне, пожалуйста, сесть в седло. Я не достаю до стремян.

– Ничего, дойдете до дома пешком, – с неприязнью заявил лорд Прайд. – Будь я проклят, если еще приму участие в ваших выходках.

С этими словами он вскочил на своего коня и поскакал к воротам сада.

– Ради всего… – Габриэль не договорила.

В ее нынешнем положении говорить не имело смысла. Она отомстит лорду Прайду, всему свое время. Девушка оглянулась вокруг, ища какую-нибудь опору, чтобы взобраться на скакуна. Соскочить с вороного не представляло для нее труда, но она была так занята мыслями о своем плане, что даже не подумала о том, как вновь заберется на коня. К тому же ей и в голову не приходило, что лорд Прайд так поведет себя.

Графиня подобрала шляпу, надела ее, подвела вороного к стене, разыскала небольшой уступ в камнях на высоте двух футов от земли. Затем она кое-как забралась в седло, довольная тем, что никто ее не видит. Габриэль расправила перо на шляпе, поправила юбки и завязала платок на шее. Она вспомнила, как грубо он рванул платок на ее горле. На мгновение графиня задержала пальцы на шее в том месте, где ее касался Натаниэль. Ее тело пронзила дрожь, кожа покрылась мурашками от этих воспоминаний.

О Господи! Сколько ни хитри, а судьбу не перехитришь. Но, может, все еще не так плохо кончится. Если он почувствовал то же, что и Габриэль, а ей казалось, что все именно так и обстоит, то дело может даже ускориться.

Не прошло и пяти минут, как Натаниэль присоединился к сбору. Графиня следом за ним въехала в лес.

Гончие суетились, пытаясь взять след, все вокруг шевелилось. Весь охотничий сбор был в ожидании.

– Что-то не похоже на Габриэль быть позади всех на поле, – заметил Майлз.

Он отвинтил серебряную крышечку с фляги, висевшей у него на боку, и предложил Натаниэлю выпить.

– Серьезно?

Натаниэлю удалось говорить равнодушным голосом. Он отпил глоток коньяку и вернул флягу Майлзу.

– Похоже, вы действительно не понравились друг другу, – проговорил Майлз, глотнув, в свою очередь, из фляги и пристегнув ее назад. – Забавно, но мне казалось, что она должна заинтересовать тебя. Графиня своеобразна, а ты всегда стремился к чему-то необычному.

– За ней стоит беда, – уверенно проговорил лорд Прайд.

У Майлза глаза на лоб полезли. Совершенно очевидно, что его приятель относился к графине де Бокер далеко не равнодушно, хотя и теплым отношением это нельзя было назвать. Однако Майлз ничего не стал об этом говорить и лишь заметил:

– Надо сказать, она всегда была enfant terrible.[1]

Тут гончие наконец-то взяли след и с громкими завываниями и лаем помчались вперед. Всадники последовали за собаками куда с меньшим энтузиазмом, чем утром.

– Главный недостаток охоты, – заметил Майлз, когда они бок о бок поскакали со всеми, – в том, что мгновения погони и возбуждения сменяются долгим ожиданием на холоде. Может, бросим все и поедем куда-нибудь поесть? За этим полем есть небольшая гостиница, где готовят недурную запеканку с мясом. И подают отличный сыр.

Натаниэль, не отрывая взгляда от вороного скакуна и его наездницы в черном, в ответ лишь покачал головой. Прайд неожиданно для себя понял, что у него нет ни малейшего желания уезжать без Габриэль де Бокер.

– Я, пожалуй, посмотрю, чем закончится эта попытка, Майлз, – ответил он другу.

– Как хочешь. А я, знаешь ли, подкреплюсь и выпью кружечку эля. У меня ноги замерзли.

С этими словами Майлз повернул коня.

Через несколько минут лиса выскочила из норы и свора зашлась лаем. Прайд пришпорил коня и подъехал к Габриэль в тот момент, когда собаки во всю мочь понеслись по вспаханному полю. Графиня искоса взглянула на него, а Натаниэль сказал:

– На сей раз, мадам Сорви-Голова, я поведу вас за собой.