— Довольно! Прекратите! — возопила Аликс. — Я вас ненавижу — вас, огромного, глупого, неуклюжего дворянина! — Она повернулась и уже хотела уйти, когда низкий повелительный голос Рейна заставил ее вернуться:

— Приведи Розамунду, ладно? Я себя плохо чувствую.

Она шагнула к нему, но сдержалась и вышла. Снаружи стояло много народу, очевидно прислушиваясь к громкому спору в шатре. Стараясь не обращать внимания на людей, которые веселились и обменивались тумаками, Аликс пошла на площадку для физических упражнений и три нелегких часа провела, тренируясь в стрельбе из лука.

Наконец, выбившись из сил, Аликс направилась к реке, искупалась, вымыла голову и поела, прежде чем вернуться.

В шатре было темно, тихо, и она предположила, что Рейн спит. Она подумала, что теперь, если ей хватит духу, она уйдет из лагеря и никогда не вернется. Почему же она решила, что драгоценный для нее опыт столь же дорог властелину здешних мест? Он, конечно, привык к тому, что в его постели женщины постоянно меняются, и обращает на них мало внимания. Что значит для него еще одна? Если она сейчас признается ему, что это она — его последняя победа, рассмеется он или отведет ей место среди других? Значит ли это, что они с Бланш будут развлекать его по очереди?

— Аликс? — спросил Рейн сонным голосом, — ты ел что-нибудь?

— Целое ведро съел, — ответила она язвительно, — так что скоро вырасту с вашу лошадь.

— Аликс, не злись на меня. Подойди, сядь рядом и спой мне песенку.

— Я не знаю тех песен, которые вам нравятся.

— Ну, я как-нибудь и твою перенесу, — сказал он так устало, что она смягчилась, взяла лютню и тихо заиграла, негромко подпевая.

— Ты понравишься Джудит, — пробормотал он.

— Джудит? Прекрасной жене вашего брата? Но зачем такой леди знаться с низкорожденной… низкорожденным адвокатским отпрыском? — Она чуть не сказала «дочерью», — Ей бы понравилась твоя музыка, — сказал он, засыпая, и она снова стала наигрывать и петь.

Когда Аликс уверилась, что Рейн спит, она встала на колени около постели и с минуту смотрела на него, и не только чтобы послушать, дышит ли он. Наконец она подошла к своему узкому жесткому ложу и приложила все силы, чтобы не зарыдать.

Утром Рейн настоял на том, чтобы пойти на тренировочную площадку. Никакие возражения Аликс и Джослина не могли убедить его отдохнуть еще день. По дороге Аликс увидела, что на лбу у него выступил пот, и заметила упрямую мрачность взгляда: он заставлял себя двигаться.

— Если вы умрете, какая от этого польза всем нам? — накинулась на него Аликс. — А если умру, ты сам, лично, известишь об этом мое семейство? — спросил он с такой серьезностью, что у нее захватило дыхание, но на щеке у Рейна показалась и исчезла ямочка, и она поняла, что он ее дразнит.

— Я перекину вашу мертвую тушу через седло и поеду на встречу с вашей высокородной семьей, но я не брошусь на колени с вашими сестрами, чтобы вместе с ними вас оплакивать.

— Ну, там будут и другие женщины, кроме сестер, чтобы пролить слезу на моих похоронах. Я тебе никогда не рассказывал о Джоан, горничной Джудит? Никогда в жизни не встречал более пылкой женщины.

При этих словах Аликс отвернулась, и Рейн неуверенно рассмеялся при виде ее непреклонной спины.

После часа занятий Аликс прибежала в шатер за травяным отваром для Рейна и наткнулась на Бланш, которая рылась в его одежде.

— Чем ты тут занимаешься? — повелительно спросила Аликс, и Бланш, испугавшись, отскочила.

— Собираю белье в стирку, — сказала она, виновато косясь в сторону. Аликс рассмеялась:

— С каких это пор ты знаешь, что такое мыло? — И быстро схватила Бланш за руку. — Лучше говори правду. Ты знаешь, какое наказание последует за кражу, — изгнание!

— Отпусти, мне надо идти, — захныкала Бланш, стараясь вырваться. — Мне здесь нечего делать. Дай пройти!

Бланш попыталась вырваться, но Аликс толкнула ее изо всей силы, так что та отлетела в сторону и ударилась спиной о шест шатра.

— Я тебе за это отплачу, — процедила Бланш, — ты еще пожалеешь, что отбил у меня лорда Рейна.

— Я? — спросила Аликс, стараясь, чтобы в вопросе не прозвучало радости. — И как же это я его у тебя отбил?

— Но он больше не ложится со мной, — сказала Бланш, вставая. — Ну, а так как ты мальчик…

— Осторожно, — предупредила Аликс, — мне кажется, тебе стоит поберечься моего гнева. Ты что искала, когда я вошел?

Бланш демонстративно молчала.

— Ну тогда мне придется рассказать Рейну. — И Аликс повернулась, чтобы уйти.

— Нет! — воскликнула Бланш со слезами в голосе. — Мне некуда больше податься. Пожалуйста, не говори ему. Я не стану воровать, и я никогда не воровала прежде.

— Тогда плати за молчание.

— Чем? — переспросила испуганная Бланш.

— Расскажи, что знаешь о Джослине.

— Джослине? — спросила Бланш с таким видом, словно впервые слышит это имя. Аликс накинулась на нее:

— Рейн скоро хватится меня, и, если ты не расскажешь все, пока кто-нибудь не придет за мной, он узнает, что ты воровка.

Та немедленно стала рассказывать:

— Джослин был странствующим менестрелем, и все высокородные леди хотели его, не только из-за его песен, но и… — Она заколебалась. — Он никогда не уставал, — сказала она, вздохнув, и Аликс поняла, что Бланш знает об этом не понаслышке. — Он отправился в замок Чатворт по приглашению леди Элис.

Фамилия «Чатворт» заставила Аликс встрепенуться. Чатворт был тот самый человек, что захватил в плен сестру Рейна и его невестку.

— Леди Элис злая женщина, — продолжала Бланш, — но ее муж, лорд Эдмунд, был еще хуже. Ему нравилось бить женщин, видеть, как они сопротивляются, когда он их насилует, и наслаждаться их страданиями. Была там одна женщина, Констэнс, и он забил ее насмерть, — во всяком случае, он решил, что она умерла. Тогда он велел Джосу отделаться от трупа.

— А дальше? — поторопила ее Аликс. — У меня мало времени.

— Но женщина была жива, и Джос ее спрятал. Он ухаживал за ней, вылечил и влюбился в нее.

— Ну и что здесь необычного для человека его… способностей?

Внезапно Бланш стала волноваться, теребя пальцы и переминаясь с ноги на ногу.

— Даже не верилось, что он любил кого-нибудь раньше. Когда лорд Эдмунд узнал, что Констэнс жива, он опять взял ее к себе для удовольствия, а Джоса бросил в одиночку, где люди сидят до самой смерти, потому что о них забывают. А девушка… эта Констэнс…

— Да? — нетерпеливо спросила Аликс.

— Она решила, что Джос все равно что мертв, и покончила с собой.

Услышав о таком страшном грехе, Аликс перекрестилась.

— Однако Джос выбрался из подземелья и приехал сюда, — продолжала Бланш. — Но сначала он убил лорда Эдмунда, — тихо добавила она и, шмыгнув мимо Аликс, выбежала из шатра.

— Убил лорда, — прошептала Аликс. Несомненно за голову Джоса назначена большая награда. Неудивительно, что он не хочет знаться с обитательницами лагеря. Аликс уже прекрасно понимала, что значит любить и потерять.

— Ты что здесь делаешь? — раздался сердитый голос у нее за спиной. — Ты ушел по крайней мере час назад и бездельничаешь?

— Я буду работать, — пробормотала она и отвернулась.

Рейн схватил ее за руку и сразу отпустил.

— Плохие новости?

— Ничего интересного для вас, — отрезала она и вышла из шатра.

Весь остаток дня Аликс думала о Джослине. Джос был милый, добрый, чуткий и достойный любви. Она пожалела, что влюбилась не в него: насколько бы сейчас все было проще. Когда-нибудь, и, возможно, скоро, Рейн выйдет из леса и вернется к своей богатой родне, а она, Аликс, останется в одиночестве.

Подняв рассеянно меч и стараясь держать его прямо над головой, она заметила какое-то движение у края площадки. В тени, затаившись, стояла Розамунда и куда-то смотрела. Аликс проследила за ее взглядом. Он был прикован к Джослину, а в нем было полно страсти, огня и, Аликс поняла, — плотского желания. Сейчас Розамунда стояла прямо и впервые в ее облике не было приниженности, с которой она словно извинялась за свое существование.

— Аликс! Опять ты прохлаждаешься, — рявкнул Рейн, и она, сделав гримасу, снова принялась упражняться.

В ту ночь вымотавшийся за день и все еще очень слабый Рейн лег пораньше. Аликс сидела у костра и ела бобы из миски. Около нее расположился Джослин.

— У тебя разорвана рубашка, — заметила она, — надо, чтобы кто-нибудь починил.

Аликс не успела это сказать, как три женщины сразу предложили свои услуги.

— Нет, — ответил Джослин, глядя в свою миску, — и так сойдет.

— Да отдай ты рубашку кому-нибудь из них, — нетерпеливо перебила Аликс. — А я принесу тебе рубаху Рейна, чтобы ты не замерз. У него их предостаточно.

Джос неохотно снял рубашку. Аликс торопливо пошла к шатру. Бросив взгляд на очертания огромной фигуры спящего Рейна, она поспешила назад с рубашкой, перекинутой через руку. Невдалеке от площадки Аликс остановилась. Обнаженный до пояса Джослин сидел у костра. Вокруг столпились женщины, алчно разглядывая его, любуясь его красотой и сожалея о явной меланхолии юноши. Поодаль стояла Розамунда, но Джослин ни разу не взглянул на женщин.

Аликс подала Джослину рубаху, налила себе кружку кипящего сидра и стала дуть, чтобы он остыл. Внезапно раздался какой-то шум, и все головы повернулись в одном направлении.

Позже Аликс не могла припомнить, действовала она по надуманному плану или интуитивно. Никто на нее не смотрел, а она стояла рядом с обнаженным Джослином, держа в руке горячий сидр. Аликс успела только подумать, что, если его обжечь, он должен будет просить о помощи Розамунду, и — пролила полкружки на его руку. И немедленно пожалела. Джослин отскочил от нее, рубаха упала на землю.

— Джос, я… — начала она, с ужасом глядя, как покраснела кожа у него на руке.

— Розамунда, — прошептал кто-то. — Надо послать за Розамундой.

Через считанные секунды Розамунда была уже рядом. Зажав холодной ладонью ожог, она повела Джослина в тень. Глаза у Аликс налились слезами, она задрожала всем телом при мысли, что натворила. Но все произошло так быстро, что не было времени подумать.

Большая ладонь зажала ее шею, лишив возможности шевельнуться.

— Иди за мной к реке, а если не пойдешь, я кнутом погоню, — проворчал ей на ухо Рейн, едва сдерживая гнев.

Чувство вины сменилось нескрываемым ужасом. Погонит ее кнутом? Она судорожно глотнула и последовала за Рейном в чащу леса. Да, она заслужила наказание: она не смела причинять боль и вред своему другу.

ГЛАВА 9

У реки Рейн обернулся. Его красивый рот исказила гневная гримаса.

— Тебя следовало бы избить, — сказал он в ярости и легонько ударил Аликс, но этого было достаточно, чтобы она распласталась по холодной земле. — Что ты вообразил, чем тебя обидел Джослин? — процедил он сквозь зубы. — Может, ты позавидовал покрою его дублета? Или он что-то сказал, что пришлось тебе не по нраву? А может, он играет и поет лучше тебя?

Это ее задело.

— Я пою и играю лучше всех, — сказала она твердо, гордо уставясь на Рейна подбородок и не сводя с него глаз.

— Дьявол тебя побери! — прорычал он, хватая ее за перед рубашки и поднимая на ноги. — Я тебе доверял. Я думал, что ты принадлежишь к тем немногим из твоего сословия, что обладают чувством чести. Но ты, как все остальные, позволяешь себе из-за мелких распрей забывать о чести.

Они представляли собой странную пару: Рейн вдвое превышал ее ростом и нависал над нею, как башня, однако голос ее не имел себе равных.

— Чести, — заорала она. — Вам не знаком смысл этого слова. А Джослин — мой друг. И у нас нет с ним никаких распрей.

— Так-так! Значит, ты, со своим низменным умишком, вылил кипяток ему на руку просто ради забавы! Ты такой же, как Элис Чатворт, которая любит получать и причинять боль. И если бы я знал заранее…

Но тут Аликс изо всей силы ткнула его кулаком в живот.

— Избавьте меня от рассказов о своей глупой семье, — закричала она, подтверждая свое нежелание слушать силой кулаков. — Я сама объясню Джослину, что и зачем я сделала, но вам, вам, тщеславному, невежественному, противному хвастуну, объяснять не стану. Вы этого не заслуживаете. Вы судите и осуждаете, не зная истинных причин.

Рейн сгоряча, не выдержав, ударил ее по руке, чтобы она выронила меч, но за последние недели рефлексы Аликс развились от упражнений, а сноровки Рейна притупилась от болезни. Лезвие задело тыльную сторону кисти, и оба они замерли, глядя, как из пореза брызнула кровь.

— Ты крови жаждешь? — сказал Рейн. — Или моей, или моего друга? Но я тебе покажу, что значит причинять боль.

Он потянулся к ней, но она отпрыгнула в сторону. Рейн дважды сделал попытку поймать Аликс, и, когда ему удалось схватить ее за плечи, он очень сильно встряхнул ее.

— Как ты можешь? — спросил он запальчиво. — Я доверял тебе. Как же ты мог меня предать?