Елена Озерова - Бархатные мечты

— Давай выпьем за этот вечер. За то, чтобы ты никогда его не забыла!

— Но, Грег… — Кира с вымученной улыбкой посмотрела на него. — Почему именно за этот вечер? Все предыдущие вечера были не менее прекрасны! Давай уж тогда выпьем за прошедшие дни, за все сразу!

— Нет, этот вечер все-таки отличается от прочих. И, чтобы ты это поняла, — Грег достал маленькую бархатную коробочку и преподнес Кире, — прими, пожалуйста, вот это.

На темно-синей бархатной подушечке лежало кольцо изумительной красоты: не очень крупный, но удивительно чистой воды голубой бриллиант в изящной оправе. Кира в изумлении уставилась на это великолепие, потом подняла глаза на Грега. Он довольно улыбался.

— Нравится?

— Но… Это — мне?!

— Ну, другой дамы я здесь не вижу, значит — тебе.

— Грег… Это…

— Это обручальное кольцо. Я прошу тебя стать моей женой. Ты согласна?

— Я… Это так неожиданно…

— Почему неожиданно? — удивился Грег. — По-моему, я никогда не скрывал своих чувств к тебе. Ты согласна?

— Ну… конечно…

— Такой ответ меня не устраивает. Скажи: «Я люблю тебя, Грегори Мартен, и я согласна быть твоей женой!»

— Я люблю тебя, Грегори Мартен, и я согласна быть твоей женой, — послушно повторила Кира, все еще не опомнившись от потрясения. Слишком быстрым был переход от полной безнадежности к невероятному счастью. Ей казалось, что она спит и видит удивительный сон. Грег сделал ей предложение! Нет, наяву такого произойти не могло.

— Надень кольцо, любимая. Вот так! Оно очень тебе идет. А теперь давай все-таки выпьем. Но не вина, для такого случая у нас есть шампанское.

Грег наполнил хрустальные фужеры, встал и подошел к Кире.

— И еще, знаешь что? Я хочу, чтобы ты родила мне ребенка. Как ты на это смотришь?

Кира совсем растерялась.

— Но… Я об этом как-то не думала…

— Подумай. Наш ребенок, наша дочка! Она должна быть похожа на тебя, такая же красивая!

— Но дочки обычно похожи на отцов, — улыбнулась Кира.

— О нет! Тогда я лишу ее наследства! Наша дочка будет просто твоей копией, я знаю. И мы назовем ее Энджел — потому что она будет настоящим ангелом!

— А если будет мальчик?

— Я же обещал — дочка! А я всегда держу слово!

— Ну а если?..

— Мальчика мы назовем Грегори-младшим, идет?

— Еще бы!

Грег и Кира рассмеялись и чокнулись. Раздался мелодичный звон. Грег встал и несколько излишне торжественно проговорил:

— За нас! За нашу любовь, за нашу жизнь. За тебя!

Кира тоже поднялась и, глядя ему прямо в глаза, выпила шампанское. Грег не выдержал ее манящего взгляда, резко отставил фужер и притянул Киру к себе. Поцелуй продолжался бесконечно. Ее губы прижались к его губам, она раскрылась для него и растворилась в нем. Это происходило с ними уже сотни раз и все равно было как будто впервые.

В Шереметьево было грязно, людно и неуютно — как всегда. Естественно, самолет из Мадрида опоздал на час, и к тому моменту, когда Кира углядела в длинном коридоре встречающих Женю и Аленку, обе девушки были уже порядком измотаны и не слишком бурно выразили свою радость при виде матери и сестры. После неизбежных поцелуев и восклицаний Кира поинтересовалась:

— А где Володя? Ждет у выхода?

— А Володи нет. — Женя, сразу помрачнев, взяла у сестры одну из сумок. — Придется обойтись своими женскими силами.

— Он что, не смог приехать? Ничего страшного, вещей у меня не слишком много, доберемся как-нибудь! Но вечером-то он, надеюсь, будет у нас? Я привезла для вас обеих такое!..

Женя, не ответив, направилась к выходу, а Аленка в ответ на недоумевающий Кирин взгляд пожала плечами и сказала:

— Не знаю, она ничего не рассказывает, но они, по-моему, разбежались. Вчера он весь день звонил, она к телефону не подходила, вечером приехал, а она к нему не вышла. Он имел беседу с бабулей, но меня в подробности не посвятили.

— Ладно, дома разберемся. — Кира подхватила оставшуюся сумку и подтолкнула Аленку вслед за Женей. — Ты-то как здесь жила без меня, ребенок?

— Нормально.

— Скучала?

— Еще как!

В Кириной квартире все было вымыто и вычищено: Женя с Аленкой накануне весь день провозились с уборкой. Поставив сумку, Женя сразу заторопилась домой, ссылаясь на завтрашний коллоквиум. Всю дорогу она старательно избегала всяких разговоров о своей личной жизни, и сейчас Кира не стала задерживать сестру. Они потому и ладили, что строго придерживались принципа не лезть в душу, если не просят. Захочет Женька поделиться с ней проблемами, тогда и поговорят. А сейчас у Киры от предстоящих жизненных перемен и так голова шла кругом. Еще не ясно, как Аленка воспримет известие о ее замужестве…

Когда вещи были распакованы и подарки вручены (роскошный подарок от Грега, песцовую шубку, Аленка приняла довольно спокойно, без излишних восторгов), Кира попыталась обсудить эту щекотливую тему. Они уже сидели на кухне и пили чай. Кира рассказывала о маленькой деревушке в Пиренеях, о Сантандер, о Кастро Ундиалес, и, подробно описывая виллу Грега, намекнула, что летом они поедут туда все вместе. Аленка на намек никак не отреагировала. Кира не поняла, действительно ли она пропустила эту многозначительную фразу мимо ушей или просто сделала вид, будто не услышала. Тогда Кира попробовала зайти с другого конца и заговорила об образовании, о том, что в Англии прекрасные школы…

Аленка выслушала Кирины рассуждения, не перебивая, а в ответ начала рассказывать о каких-то компакт-дисках, которые недавно достали ее подруге Таньке. Кира достаточно хорошо знала свою дочь, чтобы понять: о Грегори Мартене Аленка и слышать ничего не желает. Однако поговорить на эту тему необходимо и лучше всего — сразу. Кира всю обратную дорогу собиралась с духом, чтобы выложить Аленке свои новости, не пропадать же даром таким усилиям!

— Послушай, ребенок… — начала она невпопад, прервав рассуждения дочери о сравнительных достоинствах «Юритмикса» и еще какой-то группы, — я хочу сказать тебе одну вещь…

Аленка замолчала и выжидательно уставилась на мать.

— Грегори Мартен предложил мне стать его женой. Как ты на это смотришь?

— А я-то тут при чем? Как ты на это смотришь? Не мне же он предложил выйти за него замуж! — совсем по-взрослому усмехнулась Аленка. — Тебе и решать!

— Но мы же вместе с тобой… Мне же надо у кого-то спросить… Посоветоваться…

Киру несколько обескуражила такая реакция. Аленка всегда была для нее открытой книгой. Если ей что-то не нравилось в поведении Киры, она выражала свой протест бурно, откровенно, могла расплакаться и раскричаться, но никогда не таила обиды на мать. Теперь же Аленка как будто отдалилась, установила между собой и Кирой некую дистанцию — не подойди! И смотрит как-то отчужденно, как сторонний наблюдатель…

— Мое решение и тебя затронет. Если я соглашусь, мы переедем в Англию…

— Почему? Ты переедешь, а я могу остаться с бабушкой.

— Но как же… Как же я без тебя? Я и за это-то время страшно соскучилась!

— Ничего, будешь приезжать в отпуск. И вообще, я не понимаю, зачем ты завела этот разговор! «Посоветоваться»! Как будто если я скажу «нет», это что-то изменит! Ты же уже все решила сама! Ты же жить без своего Грегори не можешь, при чем здесь я!

Кира еще никогда не видела Аленку такой. Она не кричала, а говорила тихо и зло, как-то сразу повзрослев и подурнев. Повисла тяжелая пауза. Наконец Кира, собравшись с духом, попробовала подойти к Аленке с другой стороны.

— Давай обсудим это немного позже. Я понимаю, для тебя все это неожиданно; но, доченька, ты прекрасно знаешь, что ты для меня — самое главное в жизни, и я никуда без тебя не уеду! Но я действительно люблю Грега, и…

— Вот и люби!

Аленка вскочила из-за стола и ушла в свою комнату. Кира осталась сидеть за накрытым столом, расстроенная и обескураженная. Через десять минут она услышала голос дочери из коридора: «Мам, я пойду погуляю!» — и почти тут же хлопнула входная дверь.

— Ну, ты чего?

Инна подошла к несколько продрогшей Аленке, торчавшей у метро уже минут двадцать. После разговора с матерью Аленка позвонила Инне, молясь, чтобы та оказалась дома, и уговорила ее приехать на Новослободскую. Девушки медленно пошли в сторону Миусской площади.

— Спасибо, что приехала.

— Да ладно. Что ты такая вздрюченная? Мать на тебя наехала? Плюнь!

— Она замуж выходит.

— Да брось! За кого? За своего фирмача?

— Да.

— Во дает! Да это ж классно! За кордон переедете?

— Она хочет.

— У него небось «зеленых» — завались! Будешь теперь по Нью-Йорку на «мерсе» кататься!

— Он в Лондоне живет.

— Ну, по Лондону, один фиг!

— Я ей теперь не нужна, у нее любовь.

— Слушай, ты что, маленькая? Мамочку ревнуешь к чужому дяде? Тебе уже своей любовью заняться пора! Между прочим, ты Сашке понравилась. Не вела бы себя как дура, была бы сейчас при клевом мужике.

Аленка промолчала. И правда, когда они как-то раз сидели у Артема, Саша действительно к ней подкатил, но она намека не поняла и растерялась; а когда Инна объяснила ей, что к чему, было уже поздно.

Они добрели до скверика, уселись на лавочку и закурили. Потом Аленка ни к селу ни к городу выпалила:

— А он мне песцовую шубу подарил.

— Да что ты! Длинную?

— Нет, короткую.

— Все равно класс! Вот бы моя мымра такого чувака подцепила, который бы мне шубы дарил!

— Хочешь, отдам?

— Ты что? Шубу?!

— Хочешь?

— Тебя мать убьет!

— Не убьет.

— Хоть поносить дай!

— Отдам насовсем. Мне от него ничего не надо. А мама выйдет замуж и уедет к нему еще до зимы и ничего про шубу не узнает.

В общем-то, уже начался ноябрь, и было не совсем понятно, как Кира сумеет выйти замуж в такой рекордно короткий срок, но Аленке было так жалко себя, брошенную и покинутую, что она о подобных мелочах не задумывалась.

— Ты что, не поедешь с ней?

— И не собираюсь!

— Ну, с баксами и здесь жить просто! Они ведь тебе будут присылать? А он точно фирмач? У него много «зеленых»?

— Мамина подруга говорила — миллионер… — равнодушно отозвалась Аленка.

— Да ты что! — восхитилась Инна. — Ну, тогда твоей мамашке точно плевать — одной песцовой шубой больше, одной меньше, без разницы! А отдыхать небось будете на Канарах?

— У него вилла в Испании. Мама сейчас оттуда и приехала.

— А ты туда поедешь?

— Нужна мне его вилла!

— А где он вообще-то живет? В Европе?

— У него дом в Лондоне. А у его матери поместье во Франции. На Луаре.

— Где?

— Ну, река такая во Франции.

— Чего же он такой клевый и до сих пор один гуляет? Или молодой?

— Да нет, он был женат, у него сын от первого брака.

— Взрослый?

— Не знаю. Кажется, нет.

Все Аленкины сведения были получены от Виктории, точнее, из разговора Виктории и Жени. Виктория как-то вечером забежала к ним на Электрозаводскую показать Жене тряпочные обновки. Осталась на чай и много говорила о Грегори Мартене. Судя по всему, он произвел на нее неизгладимое впечатление. Женя и Лариса Васильевна молчали как партизаны о том, что именно с этим господином их дочь и сестра, а Викина подруга в данный момент проводит время в Испании. Аленке же весь этот треп крайне не понравился.

— Ну что, ты домой, или поедем проветримся? Темка сегодня звал в новый кабак, ему отец должен месячное пособие отвалить. — Инна докурила сигарету и посмотрела на Аленку с каким-то новым интересом. — Тебе надо с матерью поговорить поподробнее. Все-таки не каждый день она замуж за миллионеров выходит!

— Да ну ее! Давай проветримся!

Аленка решительно поднялась со скамейки, и они направились к метро.

По телевизору в десятый раз показывали «Москва слезам не верит». Ира любила этот фильм, поэтому поудобнее устроилась на диване. Коробка шоколадных конфет с одной стороны, банка кофе и чайник — с другой. Спаниель Джойка тоже примостился было рядом, пользуясь случаем поваляться на диване, что ему обычно категорически запрещалось Ириным папой, как вдруг в коридоре затренькал звонок. Джойка, разумеется, с лаем вылетел к двери, а Ира, вздохнув, пошла открывать.

— Не помешала? — Женя довольно хмуро смотрела из-под полей низко надвинутой модной бархатной шляпы. — Можно я у тебя перекантуюсь часок-другой?