— Что-то случилось? — Митя нежно погладил ее по волосам.

Кире так хотелось поделиться с ним сегодняшними неприятностями, но она сдержалась. В конце концов, Женины дела касаются только Андрея и Жени. Хотя, может быть, Митя что-нибудь знает про ту таинственную женщину? Нет, спрашивать нельзя. Зачем перемывать белье на людях? Женя сама во всем разберется. Поэтому Кира промолчала и только крепче прижалась щекой к Митиному плечу. Но Митя что-то понял. Он легонько сдул непослушную прядку с Кириного виска и тихо сказал:

— Все будет хорошо. Я вам обещаю!

Кира улыбнулась. «Все будет хорошо».

Она совсем расслабилась и, кажется, уснула. Очнулась она через какое-то время от того, что ее перенесли с дивана на кресло:

— Что такое? — Она взглянула спросонья на стенные часы. Двадцать минут первого. Митя разобрал диван и сейчас стоял над ней, виновато улыбаясь:

— Простите, что разбудил вас. Вы так хорошо спали, мне жалко было вас тревожить.

Кира со сна никак не могла понять, в чем дело.

— Митя, вы куда?

— Домой. Уже поздно.

Однако он стоял над ней, не двигаясь, и так же виновато улыбался. Кира вдруг поняла, что ей совсем не хочется, чтобы он куда-то уходил. «Это крымское вино — коварная штучка», — мелькнуло в голове. Но Митя был страшно мил.

Не совсем отдавая себе отчет в своих действиях, Кира протянула вперед руки. Митя слегка наклонился над ней, она обняла его за шею и поцеловала — легко, едва коснувшись губами. Он ответил осторожно, словно боясь поверить в это чудо, потом настойчивее… Сначала он был чуть нерешителен, будто ожидая отпора, но постепенно становился смелее, свободнее. Он подхватил ее на руки.

Кира ощутила, что ее сердце колотится как сумасшедшее совсем близко от его сердца. Дыхание ее перехватило, она еще крепче обняла его за шею, прижалась к нему, обмякла. Ей давно этого хотелось: сколько раз она безотчетно представляла себе, как это могло бы произойти. Кира лежала в Митиных объятиях, оказавшихся неожиданно сильными, охваченная внезапной страстью, которая передалась от него к ней. Поцелуй их продолжался целую вечность, и Кира слабела от желания, горячившего кровь. Господи, и как она могла подумать, что с этой стороной жизни покончено навсегда! Это было так прекрасно. Такое же желание — это она знала наверняка! — жгло и его.

Митя шептал что-то невнятное, его руки сжимали ее все крепче.

— Как я ждал этого! — простонал он. — Как ждал…

Он наклонился и положил ее на диван, придерживая рукой ее откинутую голову. Оба они не ощущали ничего, кроме накатившего на них неодолимого желания. Позабыв обо всем, Кира бесстыдно прижималась к нему, погрузив пальцы в его шелковистые волосы и чуть-чуть царапая его. В ответ он только стонал от наслаждения. Их губы, их руки, тела, ощущения слились под действием неподвластной им силы. Слишком долго они не позволяли себе этого.

Внезапно Митя слегка отодвинулся и посмотрел на нее с такой нежностью, что у Киры защемило сердце. Она протянула к нему руки.

— Я так давно мечтал об этом, — Митин голос был похож на шуршание шелка, так же тих и нежен, — я часами не мог заснуть, представляя, как все произойдет… Я люблю тебя… Я так тебя люблю!

Рука его опустилась к ней на грудь, обхватив ее со всех сторон. Большим пальцем он нашел сосок и стал ласкать его мягким поглаживающим движением. Тело Киры стало с безудержной быстротой наполняться огнем, это почти мучительное ощущение заставило ее изогнуться, чтобы освободиться от этого сладкого бремени. Ей было трудно дышать, она застонала.

Кира положила ему руки на плечи, лаская напрягшиеся мускулы. Она была счастлива от того, что ее прикосновения доставляют ему столько радости. Потом ее пальцы снова зарылись в его изумительных на ощупь шелковых волосах, губы не отпускали его губ. Она все время ощущала, как стучит рядом его сердце.

Оба они были пойманы в сети взаимной страсти, и оба они были счастливы в этом плену, где действительность с ее проблемами оставила их: они чувствовали только друг друга.

Кира очнулась — должно быть, после глубокого сна. Мягкий свет очень раннего летнего утра просачивался сквозь занавески. Митя был рядом: он обнял ее сзади, будто прикрывая своим телом от всех невзгод внешнего мира.

Со стороны настоящая идиллия, печально подумала Кира. Для нее, во всяком случае, это очень коварная идиллия. Кира чувствовала на волосах еле ощутимый теплый ветерок — дыхание спящего Мити. Он совершенно расслабился во сне, руки его стали приятно тяжелыми. В комнате очень жарко, тела у обоих были слегка влажными от пота, хотя накрыты они лишь легкой простыней — должно быть, об этом позаботился Митя. Кира не помнила, как уснула. А он? «Долго ли он еще не спал этой ночью? — подумала Кира. — Интересно, о чем он думал?»

В памяти всплыла первая ночь с Грегом — здесь же, в этой комнате, на этом диване. Как давно это было! Неужели все опять повторится? Нет, она этого совсем не хочет!

Вместе с воспоминаниями к ней как бы вернулась способность рассуждать здраво. Она тихонечко, стараясь не потревожить Митю, высвободилась из его объятий, встала и пошла на кухню.

Что это было? Что она себе позволила? Усталость, Женькины проблемы, вино — все как-то сошлось вчера, и она сделала то, чего делать ни в коем случае не собиралась. Самое ужасное, что она снова отвечала страстью на страсть, ее тело не подчинялось рассудку, оно хотело, безумно хотело этого мальчика!

Кира сварила себе кофе — тройную порцию, очень крепкий, надеясь, что это приведет ее в чувство. Странно, но спать совсем не хотелось — она выспалась, хотя уснули они часа в три, не раньше. А сейчас — Кира взглянула на часы — семь. Через два часа на работу. И за это время она должна решить, как жить дальше.

Ясно одно: у их отношений нет будущего. Десять лет разницы. Она не настолько уверена в себе, чтобы решиться на что-то серьезное. Кроме того, Женин пример перед глазами. Если уж от молодой и красивой жены всего через пять лет брака муж ищет кого-нибудь на стороне, что говорить о них с Митей? Он опомнится гораздо раньше. Потом, она уже не сможет притираться к кому-то, что всегда необходимо в браке — слишком долго она жила одна. Итак, брак исключается начисто.

Другой вариант — остаться на какое-то время любовниками. Пока не надоест. Получить от жизни еще кусочек плотских радостей. Да, это, конечно, неплохо, но чем потом за эти радости расплачиваться? А расплачиваться придется в основном ей. Она вдруг поняла, что на грани того, чтобы всерьез сойтись с этим мальчиком. В таких делах тело не лжет. Но каково ей будет, когда она ему надоест и он уйдет к другой, помоложе его или к своей ровеснице? Пока он говорит, что любит ее, он сам в это свято верит. Но Кира-то знает жизнь куда больше!

Нет, расстаться нужно прямо сейчас. Эта ночь не должна иметь никакого продолжения!

Задумавшись, Кира потеряла счет времени. Когда она снова взглянула на часы, было уже четверть девятого. Она поднялась и пошла будить Митю.

Он лежал в той же позе, что и час назад, полуприкрытый простыней. Руки его так и остались лежать на том месте, где спала Кира. Она невольно залюбовалась его телом: широкие плечи, руки с рельефно выступающими под кожей мышцами… А кожа у него гладкая и нежная, как у ребенка. Невольно Кира ощутила приятную слабость внизу живота. Захотелось нырнуть обратно в постель, прижаться к нему всем телом…

Словно почувствовав ее взгляд, Митя пошевелился, повернулся на спину и открыл глаза. Увидев Киру, он улыбнулся и протянул к ней руки:

— Почему ты так далеко? Иди сюда!

— Уже пора вставать. — Кира проигнорировала этот призыв и даже отошла от дивана. — Мне через сорок минут выходить, так что поторопись. Я приготовлю завтрак.

Она поспешно ретировалась, почти сбежала на кухню — как в спасительное убежище. От кого она хотела спрятаться? От себя?

Потом они молча пили кофе. Кира не поднимала глаз от своей чашки, надеясь, что эта экзекуция скоро кончится. Наконец Митя не выдержал:

— Что-то случилось?

— Да нет, ничего.

— Я же вижу. Что-то не так?

— Все так. Только…

Вот он, подходящий момент, чтобы сказать ему, что их роман не может иметь продолжения. Только у Киры словно язык к гортани прилип, она не выдавила из себя ни слова.

— Только — что?

Кира усилием воли заставила себя заговорить:

— Видишь ли… Все было замечательно. Но давай на этом остановимся.

— Не понял. — Улыбка с Митиного лица постепенно сбежала. — Как это — «остановимся»?

— Больше между нами ничего не будет. То, что случилось в эту ночь… Ну… Случайность.

— Кира, что с тобой?

— Ничего. Я просто хочу сразу объясниться.

— Но я люблю тебя! Я без тебя просто не смогу… Особенно теперь, когда я… Когда мы…

Господи. Ну что же это такое! Кира опять заставила себя посмотреть Мите в глаза и твердо сказала:

— Но я тебя не люблю. Вот так!

Сказала и ужаснулась: все, назад пути нет! Митино лицо как-то сразу увяло. Он как будто сразу постарел. «Таким он будет лет через пятнадцать», — подумала Кира с невыносимой жалостью. И тут же пришла следующая мысль: «А я? Какой тогда буду я?» Нет, все правильно. То, что она сейчас сделала, — единственно возможный разумный выход. Она встала из-за стола:

— И пожалуйста, отдай мне Аленкины ключи. Я думаю, так будет правильно.

20

Они не договаривались встретиться сегодня, но, когда Нелли вышла из поликлиники, она сразу увидела Андрея. Он стоял и курил напротив выхода, чтобы видеть всех входящих и выходящих из здания. Заметив ее, отбросил недокуренную сигарету и быстро пошел к ней.

Они расстались только сегодня утром: Нелли ночевала у него после очередного вечера, проведенного в «Ностра вита» — что-то они зачастили в этот кабак. Ночь была бурной, после выпитого в ресторане джина с тоником было куплено шампанское. Потом… Стыдно вспоминать, что они вытворяли. То, что происходило между ними в постели, напоминало яростную схватку. Они как будто решили растерзать друг друга. Садо-мазохизм какой-то, когда наутро не хочется смотреть друг другу в глаза. Андрей рано поехал на работу, а она отправилась домой хоть немного поспать, у нее прием был во второй половине дня.

И сейчас Нелли не слишком обрадовалась этой встрече. Вообще отношения с Андреем были ей скорее в тягость. Кто они друг другу? Любовники? Наверное, так. Хотя любовник — от слова «любовь», а они этого слова никогда не произносили. Незачем. Странные любовники без любви. Точнее это называется «сексуальные партнеры». Несколько раз она ночевала у него дома, пару раз он у нее. Зачем Нелли это делала, она и сама себе не могла объяснить. Эти соития не приносили ей ни радости, ни удовлетворения, она словно провалилась в тяжелое забытье, из которого никак не могла выкарабкаться. И тем не менее они продолжали встречаться.

Сделав над собой усилие и не выказав неудовольствия, Нелли стояла и ждала, пока Андрей подойдет. Навстречу ему идти не хотелось.

— Привет! Что-то ты сегодня поздно. — Он не поцеловал ее в щеку, как обычно, да она ее и не подставила.

— Привет. Больных много было. — Она взяла его под руку, и они медленно пошли по направлению к Триумфальной площади.

— Жутко устала!..

— Сочувствую…

— У тебя что-нибудь случилось?

— С чего ты взяла?

— Мы, кажется, не договаривались сегодня встречаться. Если уж пришел, значит — случилось.

— Не знаю, стоит тебе говорить или нет…

— Да уж выкладывай. Что-нибудь с этой вашей книгой?

— Нет, мы же отказались. С тех пор никаких звонков от них. Дело, похоже, заглохло.

— Тогда что?

— Понимаешь, неожиданно приехала с дачи жена…

— Ну и?..

— Она поняла, что сегодня ночью я был не один.

Нелли взглянула Андрею прямо в лицо. Он был явно расстроен, однако держался неплохо. На напуганного мужа не слишком похож, глаза по крайней мере не бегают. Она ожидала худшего. Он достал из пачки еще одну сигарету и закурил на ходу. Жалко его не было, но ситуацию требовалось как-то прояснить. Она деловито сказала:

— Так… По каким признакам? Хотя что я спрашиваю… Нормальная жена измену мужа кожей чует.

— Она и почувствовала… кожей.

— Значит, улик мы не оставили?

— Кроме шампанского — никаких.

— Это косвенная улика.

— Ты прямо как юрист.

— Я просто думаю, что делать. Ты признался?

— Нет, конечно.

— Правильно. В таких случаях отпираются до последнего.

Они молча дошли до Триумфальной. У Театра сатиры Андрей остановился.