Однако дома на нее снова навалились сомнения. Почему-то она сразу решила, что Мите ничего не скажет. Даже если и хотела бы сказать, не могла: у нее нет никаких его координат. Конечно, можно узнать у Андрея, вот только стоит ли?

Митя — замечательный мальчик, но связывать с ним свою жизнь она не собирается. А ребенок их свяжет, и очень крепко. Бедный Митя, как честный человек, будет навсегда прикован к ней страшной цепью — чувством долга. А ей всегда была противна сама мысль, что кто-то будет с нею рядом не по любви, не потому, что жить без нее не может, а из чувства долга. И Славку в свое время она именно поэтому и отпустила по первому требованию, хотя Аленка была совсем еще маленькая, без конца болела, да и с деньгами было плохо… Все подружки крутили пальцем у виска — мол, дура ты, дура, а она была уверена, что поступает правильно. И жизнь доказала ее правоту. Если бы она тогда стала требовать от него выполнения отцовских обязанностей, она бы навсегда лишила Аленку отца. Славка тогда еще был слишком молод, чтобы испытывать глубокие отцовские чувства. Он возненавидел бы дочь за то, что она связала его и не давала жить так, как он хочет. А теперь у них с Аленкой прекрасные отношения, и он сильно к ней привязан, это несомненно.

А Митя… Конечно, сейчас он вбил себе в голову, что влюблен, и безумно обрадуется Кириной беременности. А что будет потом? С одной стороны, отец имеет право знать о существовании собственного ребенка, с другой — этот ребенок Мите совершенно не нужен. Он очень скоро забудет свое бредовое чувство к Кире и влюбится в какую-нибудь милую девочку, женится, она родит ему кучу детей… Ну, не кучу, а одного-двоих, но все равно. Он стоит того, чтобы у него была нормальная семья.

Нет, Мите она ничего не скажет.

22

Весь день Кира провела в приятной расслабленности. Ее даже почти не тошнило, она спокойно пообедала, легла на диван с очередным романом Агаты Кристи, и под детектив как-то незаметно съела все персики. Потом ее потянуло в сон. Книжка выпала из рук, и она задремала.

Разбудил ее телефонный звонок. Спросонья она долго не могла понять, чей голос звучит в трубке. Это оказался Андрей.

— Что случилось? — Он был явно встревожен. — Почему ты дома? Заболела?

— Нет, все в порядке. Так, чуть-чуть. Что-то с желудком, — бодро соврала Кира и вдруг сообразила: — Постой, а ты почему в Москве? Ты давно вернулся?

— Сегодня.

— На даче не собираешься показаться? — с оттенком ехидства поинтересовалась Кира. — У тебя пока еще есть жена и сын.

Андрей хмыкнул:

— Вот об этом я и хотел бы поговорить, но не по телефону. Можно, я к тебе приеду?

Вообще-то Кира всегда считала, что в отношения мужа и жены лезть не стоит — третий в таких случаях всегда лишний. Но сейчас речь шла о ее родной сестре, и у Андрея такой голос…

— Ладно, приезжай, — решилась она.

Через полчаса он сидел у нее на кухне и пил чай; кофе Кира предлагать не стала, ее мутило от одного его запаха. Она сидела за столом напротив, подперев лицо руками.

— Ну, давай, выкладывай, что случилось.

— Не знаю даже, стоит ли это показывать даже тебе, — сказал Андрей, и в голосе его действительно слышалось сильное сомнение.

— Раз приехал, выкладывай.

Однако вместо того, чтобы начать исповедоваться, как ожидала Кира, Андрей полез в карман и достал какой-то листок бумаги.

— На вот, посмотри. Нашел сегодня в почтовом ящике.

Кира с недоумением уставилась в текст. На листе аккуратно было напечатано следующее: «Если в печати появится что-либо на тему, которую мы считаем закрытой, мы не беремся гарантировать вашу личную безопасность, а также безопасность вашей жены и сына». Подписи не было. Кира перевернула листок. Обратная сторона тоже была чистой. У Киры как-то нехорошо засосало под ложечкой. Она подняла испуганные глаза на Андрея:

— Кто это? Что это значит?

— Еще не знаю, но догадываюсь, что это связано с Проценко.

— Разве ты собирался что-нибудь печатать?

— Я — нет, но наш общий знакомый Дмитрий Ракитин просто рвался в бой.

— Интервью с Куприяни когда еще напечатали, и ничего…

— Очевидно, интервью их не так уж колышет. Подумаешь, сплетни двадцатилетней давности, поди сейчас разберись, правда это или нет. Вот с недвижимостью — это серьезнее…

Андрей встал из-за стола и взволнованно заходил по кухне. Достал из кармана сигареты:

— Можно, я закурю?

— Пожалуйста, не надо. — Табачный дым Кира сейчас не переносила. — Потерпи или выйди на лестницу.

Андрей заметно удивился, но не стал ничего спрашивать, голова была занята другим. Кира продолжала испуганно смотреть на него:

— И что ты собираешься делать?

— Поговорю с Ракитиным. Весь день ему звоню — не могу застать. Может быть, ты знаешь, где он?

— Нет. Я его уже месяц как не видела.

— Я уверен, что это все из-за него. Он, наверное, куда-то сунул уже статью о недвижимости — он же собирался это сделать! Забрал у меня все материалы, а я, дурак, отдал их безропотно!

— И что?

— Что-что! Небось, уже договорился с кем-то, по крайней мере, сведения об этом просочились. И вот результат!

— Но ведь тогда… — Кира побледнела. — Тогда Мите тоже что-то грозит?

— Грозит! Но он сам по себе, он отвечает только за себя. Собой я тоже преспокойно рискнул бы. Но у меня Женя, у меня Санька. Я за них отвечаю! Я не могу допустить, чтобы с ними хоть что-нибудь случилось!

Андрей еще раз прошелся взад-вперед по кухне.

— Знаешь, если здесь курить нельзя, я все-таки выйду на лестницу…

Когда за ним закрылась дверь, Кира уронила голову на стол и в отчаянии сжала виски ладонями. «Боже, что же делать! Митя, Митя, куда тебя несет? Ты же тоже теперь не один! У меня будет ребенок, твой ребенок! И я не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь непоправимое!» В висках словно стучали маленькие молоточки. Кира встала, налила себе стакан холодной воды и выпила залпом. Поперхнулась, закашлялась. Подбежавший Андрей несколько раз несильно ударил ее по спине.

— Что с тобой? Не в то горло что-нибудь попало?

— Ничего страшного.

— Ты просто задыхалась!

— Бывает. Знаешь что, — Кира решительно взглянула на него, — дай мне телефон Мити! Я попробую ему позвонить.

Андрей вытащил из внутреннего кармана пиджака блокнот, вырвал листок и молча написал номер телефона. Кира тут же сняла трубку. Длинные гудки. Подождав минуты три, сказала упавшим голосом:

— Нет никого…

— И так целый день! Слушай, знаешь что? Ты звони ему время от времени, а я загляну еще в пару мест, где он бывает. Чем черт не шутит, вдруг встречу.

Андрей ушел, а Кира осталась наедине с телефоном и стала снова вертеть диск в безумной надежде, что Митя как раз сейчас вошел в квартиру.

Андрей же направился на Маросейку. Уж Нелли-то точно должна знать местопребывание Ракитина — они такие друзья!

Вообще-то встречаться с Нелли не слишком хотелось. Ему нужно было время, чтобы разобраться в себе. И командировка вовсе не была производственной необходимостью — сам напросился. Андрей совсем запутался, поэтому и хотелось уехать куда-нибудь подальше.

Однако все запуталось и осложнилось еще больше. С той минуты, как он нашел в почтовом ящике это послание, он и думать ни о чем не мог, кроме Жени и Саньки — такой страх за них его обуял! Мысли о Нелли его не посещали. И вот, ирония судьбы — он сам идет к ней, идет к своей любовнице, чтобы та как-то помогла обеспечить безопасность его жены!

Ее домашний телефон не отвечал, но это ничего не значило: Андрей знал, что она часто его отключает.

Дверь открылась немедленно, едва звонок отзвенел — Нелли терпеть не могла спрашивать «кто там?». Меньше всего она ожидала увидеть Андрея. Она так и застыла в дверном проеме. Андрей усмехнулся:

— Привет! Может, все-таки впустишь меня в квартиру?

— Привет… — Нелли не двинулась с места. — Зачем пришел?

— Ты одна?

— Да.

— Не беспокойся, не для того, чтобы выяснять отношения. Ну, впустишь или нет?

— По-моему, нам не о чем разговаривать.

— Этот разговор не нас с тобой касается.

— Да?

— Да! И на лестнице я этого обсуждать не могу. Чего ты боишься? Я не опасен. Насиловать тебя уж точно не собираюсь.

Нелли неохотно посторонилась и пропустила Андрея в коридор.

— Говори, только в двух словах. У меня мало времени, поэтому в комнату не зову и кофе не предлагаю. Разговаривать будем здесь.

— Не слишком-то вежливо.

— Ты о своем приходе не предупредил, а у меня дела.

— Собираешься куда-нибудь или ждешь гостей? — Андрей не хотел задавать ей никаких вопросов, но не удержался — все-таки ее присутствие действовало на него особым образом.

— Неважно. Положим, жду гостей. — Кого?

— Тебя это не касается.

— Это мужчина?

— Ты, кажется, хотел мне что-то сказать?

— Значит, мужчина. Иначе бы ты так быстро не открыла. Ты его ждешь не дождешься, угадал?

— Это мое дело, кого я жду и как. Если тебе нечего сказать, кроме этого, — дверь вон там.

— Извини!..

Андрей взял себя в руки. В конце концов, он действительно пришел сюда не для того, чтобы выяснять отношения. В который уже раз за день он достал из кармана злополучную записку и молча протянул Нелли. Она недоуменно посмотрела на него:

— Что это?

— Прочти.

Она прочла — и заметно испугалась:

— Откуда это у тебя?

— Нашел сегодня в почтовом ящике. Думаю, это связано с Митькиными делами.

— Похоже!..

— Не знаешь, где он? Я сегодня весь день пытался его отловить — его нигде нет.

Нелли чуть-чуть помедлила с ответом, потом отрицательно покачала головой:

— Не знаю.

— А ты вообще в курсе его дел? Он собирался что-то опубликовать?

— Я же говорю — не знаю!

— Видишь ли, я считаю, что тоже имею к этим материалам некоторое отношение. И так считаю не только я — те, кто эту записку подбросил, в этом, как видишь, не сомневаются. Так что Митьке, прежде чем на что-то решаться, стоило и меня предупредить, а то и посоветоваться. Я не прав?

— Прав. В какой-то степени…

— По-моему, кругом прав!

— А что, если он не советовался с тобой как раз по той простой причине, что не хотел тебя впутывать?

— Хотел или не хотел, все равно впутал! Если он появится — передай, что нам надо переговорить как можно скорее.

Андрей пошел к выходу, но у двери обернулся:

— Знаешь, я почему-то не верю, что ты не знаешь, где он.

— Дело твое. Если я его случайно встречу, — Нелли подчеркнула голосом «случайно», — непременно передам все, что ты сказал. Слово в слово.

Когда за Андреем захлопнулась дверь, Нелли быстро прошла в комнату. Митя сидел в кресле, боясь пошевелиться.

— Ушел?

— Ушел. Тебе не стыдно?

— Стыдно. Я и мысли не допускал, что они и за него возьмутся.

— Я не об этом.

— А о чем?

— Не делай наивные глаза! Тебе ведь тоже угрожали?

— Ну что ты! С чего ты взяла?

— А с чего вдруг ты попросил у меня убежище на недельку?

— Просто приятели достали. Хочу спокойно поработать. А твоя запущенная берложка на Юго-Западе — идеальное место. И потом, ты сама когда-то предлагала…

— Предлагала. Конечно. Только почему ты не хочешь мне все честно рассказать?

— Ну, видишь ли…

— Не хочешь меня впутывать? Что уже случилось, того не отменишь. Так что давай, колись.

— Да что там… — Мите явно не хотелось обсуждать эту тему. — Ну, была пара звонков…

— Из-за пары звонков ты бы не стал прятаться, я тебя знаю!

— Ну, в общем, был один неприятный случай. Мне показалось, что вчера меня в подъезде ждали.

— Что-о?

— Показалось, только показалось. Знаешь, острое такое чувство, что ты не один. Двери лифта открылись на моем этаже, но я не вышел, был почему-то уверен, что меня там поджидают. И потом, когда спустился на первый, мне опять показалось, что по лестнице кто-то быстро сбегает вниз. Я не стал дожидаться и смылся. Приехал вот к тебе — зря, наверное.

— Ничего не зря! Зря мне сразу об этом не рассказал. Это из-за той статьи?

— Думаю, да. Больше не из-за чего.

— У тебя же ее не приняли?

— В одном месте не приняли — в другом напечатают. Пресса у нас в основном все-таки независима, на нее не всегда можно надавить. И они это знают. Раз получилось, два получилось — а в другой раз в другом месте не получится.