Джоанна Мэйкпис - Баронесса де Тревиль

Его обнаружили не сразу, так как стражники стояли к нему спиной.

Раздался пронзительный звук трубы. Ален в ярости сжал зубы — он понял, что вот-вот появится Мейджер де Котэн и станет диктовать свои условия хозяйке замка.

Услыхав шуршание у себя за спиной, к Алену резко повернулся солдат, увидел чужака и выхватил меч. Узнать барона было невозможно — в поношенном платье, перемазанного землей. Встав во весь рост, он громко крикнул:

— Остановись! Я твой господин — Ален де Тревиль!

Солдат в нерешительности замер. К нему подошли еще двое и с подозрением уставились на грязного незнакомца. Один из них приблизился, пристально вгляделся в Алена и радостно закричал:

— Слава Богу, ребята, это сам лорд Ален! Де Тревиль указал в сторону внешней стены.

— Там де Котэн?

— Да, милорд, он пришел, чтобы…

— Я знаю, зачем он явился, — хрипло произнес барон. — Сейчас же отведи меня к миледи!

Одетая в свое лучшее платье, то самое, что было на ней в день свадьбы, Гизела стояла в будуаре перед рыдающей леди Роэз и суровой Олдит. Она решила, что должна выглядеть достойно: не испуганной девочкой, а взрослой женщиной, хозяйкой Элистоуна, способной защитить своих подданных пусть даже ценой своей жизни.

— Пожалуйста, — Гизела нагнулась и подняла упавшую перед ней на колени леди Роэз — не плачьте и не лишайте меня тем самым мужества. Я знаю, что ваш муж не одобряет мой поступок, но, поверьте, у меня нет иного выхода. Я ответственна за этих женщин и детей, а Мейджер де Котэн требует лишь одной жертвы — меня. Я навлекла беду на крестьян и поэтому должна заплатить ту цену, которую он запросит.

— А вы знаете, что это будет за цена? — мрачно спросила Олдит.

— Да, — с трудом вымолвила Гизела. Конечно же, она знала — Мейджер де Котэн убьет ее, но вначале… Дрожь пробежала у нее по телу при мысли о том, что ее ждет. Он изнасилует ее сам или отдаст своим головорезам? В любом случае ее ждет смерть, медленная и мучительная.

Гизела с решительным видом повернулась к Олдит, а та зарыдала и обхватила госпожу обеими руками.

— Ах, ненаглядная моя! Я обещала вашей матушке всю жизнь заботиться о вас…

— И я тоже, — раздался грозный голос сэра Уолтера. — Клянусь господом нашим Иисусом и Пресвятой Девой, что не позволю тебе этого! Я запру тебя в спальне. — Он подошел к дочери и с силой оторвал ее от Олдит. — Ты слышишь, что я сказал?

— Папа, — из глаз Гизелы потекли слезы — не усугубляй мое ужасное положение. Я — хозяйка Элистоуна и даже тебе не позволю превратить меня в узницу.

— А я превращу, привязав тебя к кровати, если ты посмеешь сделать хоть один шаг к воротам!

Гизела резко обернулась и уставилась на дверь, не веря ни ушам, ни глазам.

Сэр Клемент, сопровождавший ее отца в будуар, отскочил в сторону, давая дорогу высокому человеку в грязной и изорванной одежде простолюдина. Он остановился в дверях, расставив ноги и воинственно задрав подбородок. Несмотря на одеяние, гордая осанка выдавала в нем лорда.

— Ален? — прошептала потрясенная Гизела. — Ален, любимый, неужели это ты?!

Широким шагом он вошел в комнату, и она, путаясь в длинных юбках, бросилась к нему, смеясь и плача одновременно, обвила руками его шею и крепко прижала к себе. Сэр Клемент и сэр Уолтер, ничего не понимая, молча смотрели на них.

Наконец Гизела подняла голову и взглянула в лицо любимого, которое уже и не надеялась больше увидеть.

— Я не могу поверить… — голос у нее прервался, — мы думали… мы боялись…

— Я знаю. Мне пришлось сначала поехать в Уоллингфорд, а затем спешно отправиться в Малмсбери. Я несся по дорогам, словно за мной гнался сам бес. — Он мрачно усмехнулся. — И вот я здесь, а ты собираешься сделать самое неразумное, что только можно себе представить. Отодвинься от меня, любовь моя я весь грязный, и ты уже испачкала свое красивое платье…

Из-за слез, но теперь уже от радости, Гизела с трудом могла говорить.

— Но… как ты попал в замок? Мы в осаде уже несколько дней…

— Я пробрался по тайному подземному ходу, о котором знал Сигурд. Вот почему у меня такой вид. Но времени на объяснения нет, я должен надеть кольчугу. И не спорь со мной, Гизела! Заложниками займусь я!

Она вцепилась в мужа, пытаясь остановить.

— Он все равно убьет кого-нибудь из них, Ален!

— Не убьет, душа моя, я в этом уверен. Он знает, что тем самым утратит возможность диктовать свои условия, так как рассчитывает на твое стремление во что бы то ни стало защитить своих подданных. Насколько я его знаю, он не станет этого делать. Смерть крестьян ему ни к чему — ему нужна ты!

Ален повернулся к сенешалю.

— Клемент, не можешь ли ты вместе с сэром Уолтером взять на себя переговоры? Постарайтесь задержать де Котэна. Скажите, что… миледи молится в часовне… Да что угодно, лишь бы я успел подготовиться к встрече с ним!

— Хорошо, милорд. — Сэр Клемент сиял. Похоже, все налаживается. Тем более он никогда не любил брать на себя ответственность.

— Не беспокойтесь о Гизеле, сэр, — сказал лорд Ален, обращаясь к сэру Уолтеру. — Она — моя жена, и я никому ее не отдам, даже если мне придется связать ее и запереть.

Сэр Уолтер, удовлетворенный таким ответом, удалился вместе с сенешалем.

Ален прижал к себе Гизелу и взглянул на ее перепуганное личико.

— Доверься мне, любимая. Магистрат графства идет сюда с подкреплением, а Рейнальд де Турель ждет в Океме, когда подойдут его люди. Они окружат де Котэна, так что он теперь в ловушке.

Он крикнул Юона, отпихнул коленом кинувшегося на него Хереуарда и устремился к лестнице. Гизела с трудом удержалась от того, чтобы не побежать следом за мужем. Ей все еще не верилось, что Ален цел и невредим.

Вскоре он вернулся, с головы до ног затянутый в кольчугу и в плаще с голубым гербом Элистоуна. Она в отчаянии прильнула к нему. Муж не успел к ней вернуться и опять собирается подвергнуть себя опасности. Неужели она видит его в последний раз?

Гизела заставила себя не молить Алена о том, чтобы он остался с ней. Она прекрасно знала, что такое рыцарская честь. Ощутив ее дрожь, он нагнулся и крепко поцеловал в губы.

— Пойдемте, миледи, и вместе поприветствуем сэра Мейджера де Котэна.

У Гизелы подгибались ноги, когда она поднималась с ним по ступеням башни. Олдит не отставала от госпожи.

Они очутились на плоской крыше, и Ален подвел ее к зубчатой стене, кивнув двум опытным стрелкам, чтобы они встали за спиной Гизелы.

Сэр Уолтер и сэр Клемент, перегнувшись через стену, громко спорили со стоящими внизу. Лорд Ален сделал им знак отойти и вышел вперед, слегка заслонив собой Гизелу. Мейджер де Котэн с кинжалом в руке стоял, повернувшись к своему солдату, который держал перед собой перепуганную худенькую девочку.

— Именно этого я и ждал от вас, де Котэн, — громко и презрительно произнес лорд Ален. — Вы способны лишь убивать беззащитных и невинных.

Де Котэн издал злобный рык.

— Де Тревиль? Значит, они вас все-таки выпустили? Жаль, а я-то думал, что вы уже в царстве теней…

— Где развожу для вас огонь! — язвительно уточнил лорд Ален.

Де Котэн стоял с наглым видом, расставив ноги. Услыхав слова барона, он запрокинул голову, отчего его черные кудри выбились из-под шлема, и захохотал.

— Но раз вы здесь, милорд, мне интересно знать, каким образом вы помешаете мне убить всех заложников на глазах у баронессы? — Глумливая улыбка сошла с его лица. — Она нанесла урон моей чести, а если я вовремя не скроюсь во Франции, то могу поплатиться жизнью. Пока что Стефану не до меня, я же получу удовольствие, отомстив вашей жене!

— Чего вы этим добьетесь? Только позора! — спокойно сказал лорд Ален. — Судья графства собирает против вас войско, которое вам не одолеть. Бежать вы не сможете, но я избавлю вас от унижения публичного суда. Я вызываю вас на бой, Мейджер де Котэн. Вы — предатель и попрали рыцарские законы чести. Сразитесь со мной здесь, перед вашими сподвижниками, и тогда вы сохраните хоть толику рыцарства.

— Нет! — Гизела откинула отцовскую руку, пытающуюся удержать ее. — Нет, Ален, не марай рук об этого мерзавца!

Де Тревиль нежно разжал ее пальцы, вцепившиеся в край кольчуги.

— Придется, любовь моя, — он осмелился угрожать тебе. Я бросаю ему вызов от лица тех, кого он убил, чтобы они могли наконец покоиться в мире.

Снизу послышался ропот, затем наступила тишина — люди де Котэна замерли в ожидании ответа своего господина.

Гизела посмотрела в бездонные темные глаза мужа и поняла, что именно так и будет. Ее обвинение в трусости лежало между ними, и только кровь могла его смыть.

Он — ее рыцарь и защитник, и она должна согласиться с этим решением. Она потянулась к Алену и поцеловала в губы, затем сняла с головы вуаль и повязала ему на руку.

— Возьмите мою ленту, милорд, — отчетливо прозвучал ее голос, — и пусть Господь дарует вам победу и защитит правого.

Именно в этот момент послышались звуки труб и все глаза устремились на дорогу, ведущую к деревне. Гизела снова схватила Алена за руку.

— Если я не ошибаюсь, это Жоффруа де Мармот, главный судья из Окема, идет нам на подмогу, — спокойно сказал он.

Топот копыт, звон кольчуг и лошадиных сбруй известил о приближении войска. Гизела увидела первых всадников, направляющихся к Элистоуну, правда, на таком большом расстоянии не могла различить штандартов. Тяжесть упала у нее с души — спасение было совсем рядом.

Мейджер де Котэн гнусно выругался, а среди наемников началась паника. Те, кто был в милости у хозяина, окружили его. Многие попытались бежать в лес, но оказались зажатыми в кольцо вышедшими из леса солдатами. За пешими воинами появились еще всадники, и Гизела узнала на их одеждах герб в виде грифона — он принадлежал Рейнальду де Турелю.

Де Мармот задрал голову и прокричал:

— Надеюсь, мы не опоздали, де Тревиль?

— Вы пришли вовремя, милорд. Леди Гизела и все защитники целы.

Де Мармот спешился и направился к Мейджеру де Котэну.

— Сэр Мейджер де Котэн, барон Оффена, у меня полномочия, данные королем, на ваш арест за предательство и многочисленные преступления против жителей графства. Сопротивление бесполезно, поскольку вы окружены. Бежать вам некуда.

Тут вмешался лорд Ален.

— Я признаю вашу власть, милорд, но настаиваю на своем праве сразиться с этим человеком. Вы подошли как раз в тот момент, когда я бросил ему вызов на смертный бой и ждал его ответа. Он угрожал жизни моей жены, ранил ее отца и слуг в их поместье. Я требую, чтобы он вначале ответил на эти личные обвинения.

Рейнальд де Турель тоже спешился и подошел к судье.

— Тебе нет необходимости рисковать, Ален. Этого человека будет судить королевский суд в Океме и, даст Бог, признает его виновным, — крикнул он другу.

— Тем не менее я настаиваю на своем рыцарском праве вызова.

— Ален, тебе нечего доказывать, но ты можешь все потерять, — торопливо зашептала Гизела.

Он легонько отстранил ее.

— Я все потеряю, если не сойдусь с ним схватке. Пойми, многие в графстве удивляются, почему я до сих пор не поднимал на него руку. Теперь же я обязан доказать, на что способен.

Судья тем временем обратился к де Котэну:

— Вы принимаете вызов, сэр Мейджер?

— Да. Пусть спускается и противостоит мне перед всеми. Посмотрим, к кому благоволит Господь, — последовал грубый ответ.

Гизела отвернулась от стены и уткнулась лицом в плечо мужа. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание, но предотвратить кровопролитие она была не в силах. Гизелу всю трясло от страха и холода, и лорд Ален крикнул Олдит, чтобы та принесла госпоже теплую меховую накидку.

Он наклонился к Гизеле и приподнял пальцем ей подбородок.

— Оставайся здесь, любовь моя, с отцом и сэром Клементом. Не бойся за меня. — И, нежно поцеловав, тихо добавил: — Если со мной что случится, Рейнальд де Турель сообщит королю, и он обеспечит твое будущее.

Кивнув сэру Уолтеру, Ален пошел к люку, ведущему вниз. Спустившись по лестнице, он прошел через двор крепости и миновал караульное помещение.

Гизела отказалась уйти в зал и ждать там исхода поединка. Она осталась на крыше башни, чтобы все видеть. Отец не решился с ней спорить, лишь отвел дочь подальше от амбразуры.

Она видела, как Ален в сопровождении Юона шествовал по опущенному подъемному мосту и уверенным шагом прошел в круг, образованный воинами судьи. Люди де Котэна с тревогой ждали, чем все закончится. Они знали, что в любом случае им не уйти от наказания.

Ален скинул плащ и бросил его Юону, а тот передал своему господину меч и боевой топор, который Ален прикрепил на поясе. Гизела вспомнила, как последние дни Юон усердно затачивал клинки и смазывал маслом оружие барона, и мысленно поблагодарила юношу.