— Что же вы прекратили петь? Насколько я понял, это обычное занятие для наших крепостных в часы досуга, — ожесточенно бросил ей Владимир.

— Иван Иванович разрешил мне… — Анна поднялась уйти.

— Стоять! — зарычал Владимир. — Разве я сказал, что ты свободна? У меня для вас есть поручение, сударыня. И я надеюсь, не должен напоминать, что вы обязаны выполнять мои поручения. Все мои поручения!

— Конечно, что прикажете, — Анна поклонилась ему.

Владимир заметил, как аккуратно и со вкусом сделана ее прическа — волосок к волоску и такие прелестные завитки на висках!.. И от этого его раздражение усилились сверх всякой меры.

— Мои сапоги отвратительно вычищены, — грубо сказал он. — Идите и надрайте их! Так, чтобы я мог видеть в них свое собственное отражение.

— Это все?

— Нет, — не унимался Владимир. — После сбегайте в лавку Мойшеса за бутылкой шампанского.

— Я могу идти, мой господин? — Анна не поднимала глаз, и все ее существо выражало лишь одно — безропотность и покорность.

— Извольте, — издевательски проронил Владимир сквозь зубы, глядя, как Анна медленно складывает ноты на крышке рояля и выходит из залы.

Владимир самодовольно улыбнулся и подошел к столику, на котором лежало оставленное отцом письмо от Оболенского. Он едва удержался от желания разорвать этот листок — свидетельство неминуемого позора его семьи. В этот момент вернулся барон, и в руках отца Владимир увидел прямоугольный футляр — в таких обычно хранят украшения. Глаза Владимира недобро блеснули.

Барон с недоумением огляделся по сторонам.

— Владимир! Ты дома? А где Анна? Она же только что была здесь.

— Я отправил ее по делам, — Владимир цинично засмеялся.

— Что еще за дела? — вздрогнул барон.

— Я приказал ей купить мне шампанского. Хочу банкетировать несколько приятных событий, которыми был отмечен прошедший день.

— Послушай, неужели нельзя было послать за вином кого-нибудь из слуг, — в голосе отца Владимиру почудилась нервность, но он пропустил эти признаки мимо ушей. Он упивался своей победой над Анной.

— А она и есть служанка!

— Не в этом доме. Скажи, чтобы за ней послали, пусть вернется. Она должна готовиться к сегодняшнему вечеру.

— Скажите, отец, зачем вам это нужно? — Владимир посмотрел на отца прямо, в упор.

— У Анны — редкий талант, — барон не отвел взгляда и не смягчил тона. — Такой дар нужно развивать.

— Так пусть поет себе в крепостном театре, чтобы услаждать слух хозяев! На балу ей совершенно не место, и вам не следовало привозить ее в Петербург, отец! — голос Владимира зазвенел от негодования.

— Как ты смеешь судить мои поступки! — прикрикнул на него барон и добавил не терпящим возражения тоном: — Мне очень жаль, Владимир, что ты все понимаешь превратно. А посему прошу тебя сейчас же оставить меня!.. И проследи, чтобы Анна немедленно вернулась. Я буду ждать ее здесь, сейчас!

Владимир опустил глаза, отрешенно кивнул и вышел из залы. Дав распоряжение одному из слуг найти Анну, он бросился к себе и запер комнату на ключ. Оставшись один, Владимир рухнул на постель, как был — в одежде, и зарычал с неистовой, но невероятным усилием воли подавленной злобой. Будь ты проклята, актерка, девка! Не-на-вижу!..

Когда Анна снова вошла в гостиную, барон стоял у окна, выглядывая кого-то во дворе. Заслышав легкие шаги, Иван Иванович обернулся с улыбкой ласковой и немного виноватой. Барон чувствовал неловкость за самоуправство Владимира, но развивать эту тему не стал. В глазах Анны он уловил мольбу о снисхождении, и ее благородство, как всегда, поразило и укротило его. Барон вздохнул и знаком подозвал Анну к себе.

— Аннушка, вот взгляни, одна вещица, — барон подал Анне черный футляр, который держал в руках. — Она непременно принесет тебе удачу сегодня вечером.

— Какое красивое!

Анна растерялась — на бархате переливалось алмазами дивной красоты колье с особым орнаментом переплетения в рисунке золотой оправы.

— Я хочу, чтобы ты надела его на сегодняшнее выступление, — ласково сказал Корф-старший, вынимая колье из футляра и надевая его Анне на шею.

— Оно же стоит целое состояние! Мне, право, неловко, — прошептала Анна.

Она хотела еще что-то возразить, но взгляд ее случайно упал за окно. Там, во дворе особняка Корфа, выходил из коляски стройный молодой офицер — тот самый, что встретился ей утром, когда она поднимала с мостовой упавшую у проходящей дамы розу. Он очень понравился Анне — смелый, решительный и вместе с тем, такой обходительный и романтичный…

Барон уловил ее взгляд и улыбнулся.

— А ты не знакома с Михаилом Репниным? Он большой друг Владимира.

— Я не знакома ни с кем из друзей Владимира, — потупившись, сказала Анна.

— Миша из очень уважаемой семьи. Вы бы подружились…

— Расскажите мне лучше про ожерелье, — мягко прервала барона Анна — ей было неловко, что барон заметил ее интерес к незнакомому молодому человеку.

Она никогда ничего подобного себе не позволяла и смутилась от своего откровенного интереса к Репнину. Барон понимающе кивнул.

— Когда-то это украшение носила одна прекрасная женщина. Она была бы рада видеть его на тебе.

А Репнин, ничего не подозревавший обо всех этих событиях в доме друга, быстро прошел в комнату Владимира. Молодой Корф уже оттаял от недавней сцены с отцом и Анной. Он был готов к поездке на бал, когда Репнин постучал в дверь его комнаты. Увидев друга, Владимир довольно кивнул ему и, взяв в руки перчатки и маску, направился к выходу, но Михаил жестом остановил его.

— Мне придется отказаться от наших планов на вечер, — Михаил виновато развел руками. — Дела! Жаль, что не смогу увидеть твою новую даму сердца.

— Служба взяла в оборот? — с деланной игривостью спросил разочарованный Владимир, бросая перчатки и маску на столик у двери. — Что ж, рассказывай, как прошел первый день у наследника.

— Слушай, — Репнин заговорщицки понизил голос, — я раскрываю государственную тайну — сразу попал меж двух огней. Император требует, чтобы я следил за наследником, которому запрещено встречаться с его возлюбленной. А цесаревич, похоже, любит ее по-настоящему.

— И ты не можешь решить, что правильнее сделать? — надменно рассмеялся Владимир — ему даже понравилось, что путь Репнина в его должности не усеян цветами.

— Совершенно не понимаю, — растерянно признался тот. — Ведь я нахожусь на службе у Александра.

— Прежде всего, — резко сказал Владимир, — ты служишь царю! Я слышал, что нынешняя любовница наследника — полячка. И, по-моему, величайшая глупость — влюбляться в женщину другого положения!

— Жизнь не идет по правилам! — горячо возразил ему Михаил. — А любовь всегда слепа. Неужели, Володя, ты никогда не влюблялся?

— Я влюбляюсь! — отмахнулся от него Корф. — Каждый день в новую женщину. Хотя… та, кого я мечтаю увидеть сегодня, — это нечто особенное…

— Понимаю тебя, — мечтательно сказал Репнин. — Послушай, я сегодня встретил такую барышню!

— Забавно! — Владимир по-новому взглянул на приятеля — это надо же, Репнин влюбился! — Ну-ка, ну-ка, рассказывай, кто такая? Тебе понадобится оценка и совет твоего товарища?

— Нет-нет! — прервал его Репнин. — Она…

— Уууу… — иронически протянул Корф, комментируя затянувшуюся паузу в определении достоинств первого настоящего увлечения Михаила.

— Это слишком серьезно, Владимир! — рассердился Репнин.

— Вижу-вижу, — Владимир бесцеремонно похлопал друга по плечу. — В кои-то веки поручик Репнин — известный в нашем кругу литератор, поэт! — не может подобрать слов….

— Послушай… — остановил его Репнин. — Я тебе наговорил тут про государя и… что со мной происходит…

— Мой друг! — Владимир махнул рукой. — Меня дворцовые интриги не интересуют, а ты… ты, похоже, вместо государственных дел будешь ночевать у спальни наследника. Попал ты в переделку, братец!

Из дома друзья вышли вместе, но Владимир отправился на бал, а Михаил — в Зимний, чтобы к указанному сроку явиться перед наследником. Когда их коляски разъехались на проспекте, Владимир с демонстративной радостью кивнул на прощанье Михаилу, хотя внутренне был раздражен и обижен. Вот он — еще один удар! Друг с ходу попал в водоворот бурных дворцовых событий, да еще и влюбился. И, вероятно, не столь безнадежно, как сам Владимир.

Вот уже несколько месяцев он встречал на балах одну и ту же красавицу, чей облик отличался той статью и уверенностью, которые могли сулить счастливчику великую страстность. Голубоглазая незнакомка занимала его воображение, но за все это время Владимиру не удалось ни на шаг приблизиться к ней. И поэтому, войдя в зал дворца графа Потоцкого, Корф просто остолбенел — среди прогуливающихся по кругу дам он увидел свою таинственную незнакомку. Задержав дыхание и успокоившись, Владимир решительно направился к даме своего сердца.

— Сударыня! — Владимир учтиво поклонился. — Позвольте мне пригласить вас на танец! Полгода я искал встречи с вами. Вы и тогда, когда я впервые увидел вас на балу, были самой красивой! И сегодня здесь никого лучше вас!

— Вы решили раздать все комплименты сразу? — равнодушно улыбнулась красавица. — Сохраните несколько для других случаев.

— А как же мое приглашение? — настаивал Владимир. — Танец уже начался…

Незнакомка мгновенье помедлила с ответом, а потом благосклонно кивнула и положила свою руку поверх руки Владимира, протянувшейся в галантном изгибе. Владимир ликовал — он танцевал с той, о коей мечтал так долго и так страстно! Правда, радость этого события все же омрачалась заметной холодностью его спутницы. Прекрасная незнакомка вальсировала отменно, но безжизненно, и, казалось, по принуждению. Но это только раздразнило Владимира. Он сделал первый шаг — пригласил незнакомку на танец, теперь надо растопить лед ее сердца и отогреть эту прекрасную снежную королеву.

Владимир не знал, что та, кто так тронула его душу — и есть Ольга Калиновская, о которой он сам столь нелестно отзывался в связи с любовным романом наследника. И так же не подозревал, что в этот момент к особняку Потоцкого подъехал экипаж, в котором сидели два молодых офицера. Один из них — в маске — вполголоса говорил другому, входя в здание: «У меня важное дело на маскараде. Репнин, прошу вас остаться во дворе и наблюдать за улицей, и, если появятся кто-нибудь из людей моего отца, — дайте мне знать!»

— Дела какого свойства? — также тихо уточнил Михаил Репнин — а это был он! — едва поспевая за своим царственным «подопечным».

— Личного, — вполголоса сказал его спутник в маске. — Делайте то, что я вам велю! И не задавайте лишних вопросов!

Михаил с тревогой посмотрел вслед стремительно взбежавшему по широкой мраморной лестнице Александру и почувствовал тот неприятный внутренний холодок, который всегда служил для него предзнаменованием худшего. Что-то будет, с тяжелым сердцем подумал Репнин, прячась в тени одной из колонн при входе — к особняку подъезжала новая карета.

В этой карете приближалась к исполнению своей мечты Анна. Всю дорогу от петербургского дома Корфов старый барон и его юная спутница провели в молчании. Еще выезжая со двора, барон велел кучеру попридержать, и карета плавно, почти торжественно покачивалась на неровной кладке булыжника, не торопя событий. Анна пребывала в мечтательности и чуть рассеянно рассматривала за окном силуэты дворцов на фоне негаснущего светло-розового неба, а барон с отеческой ласковостью созерцал эту прелестную картину — Анна в элегантном бальном платье, с памятным ему колье, очаровательное юное создание, погруженное в свои мысли о предстоящем испытании и возможном успехе.

Когда карета остановилась перед входом в особняк Потоцкого, и кучер подошел, чтобы открыть дверцу, Анна жалобно пролепетала:

— Мне страшно!

— Тебе нечего бояться, дитя мое!

— Я не могу, я не пойду! Воистину мне страшно, сударь! Вы только подумайте — кто эти люди и кто я?! Крепостная, которую Бог наделил никому ненужным талантом!

— Мне очень жаль, если ты считаешь свой талант ненужным. Очень жаль! Впрочем, я не стану тебя переубеждать. Решение, которое ты должна принять, очень важное. Оно окажет влияние на всю твою дальнейшую жизнь. Реши сама — переступать тебе этот порог или нет!

Барон вышел из кареты и быстро скрылся в подъезде дома.

Анна еще с минуту сидела на своем месте, собираясь с духом. Выросшая в окружении того тепла и внимания, которое ей оказывал старый барон, она боялась выходить в чуждый ей светский мир на равных. Анна прекрасно осознавала свою незащищенность перед ним, но барон все время старался внушить начинающей актрисе уверенность в ее силах, подкрепляемых данным свыше талантом. Этот талант должен был стать ее охранной грамотой и талисманом.