— Хорошо, — подумав, кивнул Александр, — пойдем к табору, Бог даст — обойдется.

— Садитесь к костру, — разрешил им барон, — если нет у вас дурных намерений.

— Паломники мы, добрый человек, — сказал Александр. — Ночью в лесу заплутали, с дороги сбились.

— Какой же ты монах? — улыбнулась Рада, поднялась от костра, подошла ближе. — Лицо у тебя барское, а руки — нежные. Да и послушница с тобой, сдается мне, не Богу служит. Женщина она.

— Твоя правда, — Ольга знаком остановила хотевшего было возразить ей Александра. — Мы не монахи, и мы любим друг друга. Только я пришлась не по сердцу его родителям, и они решили нас разлучить. А мы и сбежали, чтобы обвенчаться тайно. Но его отец заявил в полицию, и теперь нас разыскивают. Приютите нас, пожалуйста, не выгоняйте нас. Я вижу — живете вы скудно, так примите от всего сердца в благодарность за ваше гостеприимство.

Ольга сняла с руки дорогой браслет с алмазной россыпью и подала его Раде. Та приняла дар и отнесла к барону.

— Что же, красавица, если не врешь, оставайтесь, — благожелательно кивнул он, рассматривая браслет. — Чем сможем — с вами поделимся, ближе садитесь. Так теплее будет.

Барон подмигнул одному из сидевших рядом цыгану — Одноглазому, с повязкой. Тот встал и потянул за собой брата, освобождая место в кругу для Ольги и Александра. Потом подошел к барону.

— Возьми вещичку, — тихо велел ему барон, — да снеси в трактир. И брата с собой возьми, чтобы не опасно было.

— Не побрезгуй, барин, нашим вином, — сказала Рада, неожиданно появляясь перед Александром с чаркой. — Оно хотя и простое, но согреет тебя, как песня согревает душу.

— Вот нас с тобой цыгане и повенчали, Сашенька, — улыбнулась Ольга, глядя, как Александр отпивает из чарки, а потом, взяв чашу из его рук, и сама пригубила из нее.

— Что такое? О чем ты говоришь? — заволновался Александр.

— Ай не знаешь, барин? — рассмеялась Рада. — Обычай такой — коли пьет цыганка с цыганом у костра, значит, быть ей его женой. Да не смущайся, барин! Вижу, важный ты, а душа у тебя — тонкая. Не простой, ох, не простой ты беглец.

— Что ты можешь знать про меня, — пожал плечами Александр.

— Хочешь — скажу? — предложила Рада.

— Не надо, Сашенька, — испугалась Ольга.

— Отчего же? — остановил ее Александр. — Пусть расскажет все, что знает.

— Дай мне правую руку, — тихо велела Рада. Александр ободряюще улыбнулся Ольге и подал руку цыганке. Рада перевернула ее ладонью вверх и заглянула в ладонь, как в книгу.

— Большой ты человек, барин, очень большой. Бедным ты только притворяешься, а сам — богат, как король. Вижу — смелость. Если веришь во что-то, готов сражаться до конца. Но человеку одному с драконом не совладать.

— Ты и дракона на моей ладони видишь? — стараясь казаться равнодушным, спросил Александр.

— Нет, — печально промолвила Рада. — Тьму вижу, беду. Беда тебя ждет. И будут зависеть от тебя многие люди. Но сам ты будешь ходить по лезвию ножа. А жизнь твоя семь раз будет висеть на волоске.

— Матерь Божья! — воскликнула побледневшая Ольга. — Убереги его!

— Один раз моя жизнь уже подвергалась опасности, и все обошлось, — шутливо подтвердил Александр. — Итого, осталось шесть. Возможно, и на седьмой обойдется?

— Нет, не обойдется, — покачала головой Рада.

— Ты ошибаешься, цыганка! — воскликнула Ольга.

— Цыганки никогда не ошибаются, — загадочно улыбнулась Рада и оставила их.

— Нет, нет! — заплакала Ольга. — Это все из-за меня, это я виновата!

— Это всего лишь гадание, Оля, — Александр прижал ее к себе, чтобы успокоить, и понемногу Ольга действительно затихла.

— Хорошо здесь, спокойно, — прошептала она и губами коснулась его руки, все еще гладившей ее по голове, словно маленькую.

— Да, хорошо, — вздохнул Александр. — А, знаешь, мне все это очень напоминает недавнее путешествие по России. Я как-то сбежал от своей свиты, и я целый день наслаждался своей свободой — ни тебе дворцовых церемоний, ни скучных приемов и важный заседаний. Ничего!

— А я бы хотела пристать к этому табору и переезжать с места на место всю жизнь вместе с тобой. Или сидеть у костра и смотреть на огонь, и чувствовать твою руку, — Ольга вдруг высвободилась и стремительно и страстно поцеловала Александра.

— Оля! — он осторожно отстранил ее от себя. — Мне казалось, мы договорились.

— Договорились, — лицо Ольги затуманилось, — это я для виду, цыганка на нас очень пристально смотрит.

— Все кончено, и ты обещала принять мое решение, — твердо сказал Александр. — Я считаю своим долгом доставить тебя в Польшу целой и невредимой. А ты поклялась не препятствовать мне в этом.

— Разве поцелуй может стать препятствием? Один невинный и короткий поцелуй? — Ольга посмотрела ему прямо в глаза и вздрогнула — взгляд Александра был непроницаем и вежлив.

Всего лишь вежлив! — и она воскликнула:

— Мы были даны друг другу самой судьбой! Как ты можешь сопротивляться судьбе?

— Ты, наверное, также думаешь, что, избежав смерти в шестой раз, я стану прятаться от седьмого? Но нет — ты глубоко заблуждаешься. Я никогда не бежал от судьбы, но и не играл с ней в прятки.

— Но ты же не веришь этой цыганке, правда?

— Если мне суждено умереть, то, надеюсь, что приму смерть с достоинством.

— Александр! Ты говоришь о смерти, а я предлагаю тебе новую жизнь — долгую, счастливую, вместе!

— У меня уже есть такая, и я не хочу потерять ее…

* * *

Цыгане, отправленные бароном в трактир, быстро сговорились с Демьяном. Трактирщик поначалу для фасона покочевряжился, а потом — поладили, уж больно штучка была хороша и совершенно задаром — браслет заметный, дорогой, из золота высшей пробы, с бриллиантовой россыпью.

— А вдруг вы где хозяина зарезали или хозяйку обобрали? — сбивал цену Демьян.

— Ты из меня разбойника-то не делай, — прикрикнул на трактирщика Одноглазый, — почитай, не первый день нас знаешь. В карты выиграли, разве тебе такое встречать впервой?

Когда ударили по рукам, Демьян предложил цыганам закрепить сделку — промочить горло на дорожку! — и побежал припрятать браслет, подальше с глаз.

Пока цыгане ждали его возвращения, в трактир заглянули двое полицейских и направились прямиком к буфетной стойке.

— Пойдем отсюда, — прошептал Одноглазый брату. — Без хмельного проживу, а вот к этим мундирам нам лишний раз попадаться не стоит.

— Еще чего не хватало! — отказался Червоный. — Я свою стопку заслужил — дельце обделали быстро, цену получили разумную. Можно и отпраздновать.

— Черт с тобой! — махнул рукой Одноглазый. — Дожидайся, а я тебя на улице встречу. Только долго не задерживайся — не лето теперь.

Вернувшийся в зал трактирщик, завидев участкового пристава с помощником, поначалу разволновался, но потом понял, что они — тоже люди, и зашли погреться. Кивнув цыгану — мол, власть надо уважить — трактирщик быстро разлил водку по стопкам и, как волшебник, немедленно извлек из-под стойки икорницу с севрюжиной. Полицейские закусили с ложек и здорово крякнули. Демьян растекся от удовольствия и аж перегнулся за стойку от услужливости.

— Может, еще чего-нибудь, ваше благородие?

— Нет, — покачал головой пристав, — ты вот лучше скажи, не появлялись ли в ваших местах калики перехожие — монах да монашка?

— Нет, господа, — с готовностью припоминая, сказал трактирщик, — монахов я бы точно приметил.

— А офицера с молодой барышней не примечал?

— И таких сегодня не бывало, — развел руками Демьян. — А что — больно опасные персоны?

Червоный напрягся, вслушиваясь в их разговор.

— Не опасные — успаси кого Боже, сразу по ним стрелять, — предостерег трактирщика пристав, — а вот важные — даже очень. Ежели появятся — сообщи немедленно! За них деньги могут быть плочены.

— Непременно! — закивал головою трактирщик. — Можете на меня рассчитывать, ваше высокоблагородие!

Полицейские с усмешкой переглянулись и пошли прочь. Червоный бросился вслед за ними.

— Эй, господа хорошие! — остановил их у самых дверей. — Вот вы тут про монахов говорили. Я знаю, где они.

Пристав с помощником разом замерли и уставились на него.

— А не шутишь, бродяга? — грозно спросил Червоного урядник.

— Деньгами не шутят, — кивнул тот. — Вы ведь за это деньги платите?

— Не беспокойся, — подтвердил пристав, — без награды не останешься. Говори!

— Хорошо бы деньги вперед, — засомневался Червоный.

— Ты что — государевой службе не веришь? — пристав кивнул помощнику. — Бери-ка его, сейчас мы быстро разберемся, кто и где прячется.

Полицейские легко скрутили Червоного и вывели на улицу.

— Торговаться с нами вздумал, цыганское отродье?! — кричал пристав, избивая Червоного, пока помощник накрепко держал его.

— Ой! Больно! — стонал Червоный и, наконец, не выдержал. — В таборе они, монахи эти. Только не монахи они, а господа переодетые.

— А где, говоришь, твой табор? — пристав склонился к самому лицу цыгана.

— Да здесь недалеко, за рекой, возле леса, — пробормотал Червоный, облизывая кровь с разбитых губ.

— Совсем другое дело! — похвалил Червоного пристав. — Молодец, что признался, — поэтому мы тебя не повесим, а просто посадим в тюрьму.

— Беги, брат! — из-за угла трактира на полицейских набросился Одноглазый — высокий и крепкий, он с силой сбил с ног того, кто держал Червоного, — помощник пристава разжал руки, и Червоный быстро пополз в сторону, потом приподнялся и побежал. Одноглазый успел еще отбросить от себя самого пристава и тоже бросился наутек — в другую сторону, чтобы запутать погоню.

— Чего развалился?! — благим матом заорал на упавшего помощника пристав. — Вставай — уйдет, сволочь! Предупредит своих! Нам же голову снимут! Стреляй!!!

Последнее, что, убегая, слышал Одноглазый, был свист пролетевших мимо пуль и сдавленный крик брата в стороне…

— Что случилось? — воскликнул Александр, когда Рада откинула полог отведенной для них с Ольгой кибитки — вид у нее был встревоженный и печальный.

— Барон тебя зовет, — хмуро сказала Рада, — мы должны уехать отсюда. Идемте со мной.

Александр разбудил Ольгу, уснувшую у него на груди, и помог ей спуститься. Ольга ничего не понимала — измученная тяжелой дорогой и безрезультатными попытками вернуть расположение и любовь Александра, она уснула, прижавшись к нему, едва только Рада отвела их в одну из кибиток.

— Что? Что это? — растерянно спрашивала она, пока Александр, взяв ее за руку, точно маленькую, вел за собой.

— Еще не знаю, — шепотом говорил он. — Наберись терпения, сейчас мы все узнаем.

У костра царило беспокойное оживление — Александр видел, что цыгане спешно собирают свой скарб и запрягают лошадей. Когда Рада подвела их к барону, Александр узнал в цыгане, стоявшем рядом с ним, Одноглазого — того, что посылали в город продать браслет.

— Скажи ему, — велел барон Одноглазому.

— Ищут вас, — пряча глаза, прошептал Одноглазый. — Я только что видел полицейских, которые идут по вашему следу.

— Но кто может знать, что мы здесь? — удивился Александр.

— Прости, барин, — виновато сказал Одноглазый. — Мой брат выдал вас. Он награду получить хотел.

— И что — получил? — с вызовом спросила Ольга.

— Кажется, городовой подстрелил его. Я слышал выстрелы и крик, и не знаю, жив он или нет. Но вам надо бежать.

— Да и нам пора, — кивнул барон. — Думаю, полиция скоро будет здесь, а нам ссориться с ней ни к чему. Мы и так засиделись.

— А как же Седой? — воскликнула Рада. — Кто отомстит за моего брата? Неужели мы напрасно столько времени ждали?

— Твоего брата тоже убили? — участливо спросил Александр.

— Да! — кивнула Рада. — И виновный не был наказан. Он слишком большой здесь человек, у него все куплено. И нет на него управы.

— Когда все закончится, — пообещал Александр, — я помогу тебе — я велю найти и арестовать убийцу твоего брата.

— Велю? — усмехнулся барон. — Ох, и натемнил ты тут, барин! Чувствую — поторопиться нам надо — как бы не попали мы между очень больших жерновов.

— За обещание — спасибо, — поддержала его Рада, — да только тебе самому, барин, помощь нужна.

— Вот об этом я и хотел с вами поговорить, — сказал Александр.

* * *

— Идиоты! — закричал Бенкендорф, распекая с повинным видом стоявших перед ним полицейских. — Да как смели?! Кто вам велел?

— Мы как лучше хотели, ваше сиятельство, — пробормотал пристав, переминаясь с ноги на ногу. — Решили сразу и допросить, чтобы преступники не сбежали.