Ван Хельсинг же, узнав об этом случае, не стал вдаваться в затеянные Санниковым рассуждения на тему, кому могли понадобиться его путевые заметки, и велел Павлу Васильевичу немедленно уезжать и Соню взять с собой. Соня, делавшая при этом Санникову холодные припарки к синяку, решительно сказала: никуда я не поеду, я остаюсь с тобой, а дальше — будь, что будет. Последний раз Санников видел их на следующий день, когда они опять отправились до рассвета за образцами растений в горы.

— Последний раз? — вздрогнула Анна. — Когда это случилось?

— Несколько месяцев назад, — кивнул Санников. — Я пытался их искать, мне помогали в том и полиция, и казаки, но Соня и голландец, как сквозь землю провалились. И тогда я решил пройти по их следам, восстановив обычный маршрут голландца по памяти и по обрывкам записей, оставшихся от похищенного дневника, которые я надежно спрятал за подкладкой сюртука.

— Но как вы оказались в больнице? — растерялась Анна.

— Я не знаю, — смущенно развел руками Санников. — Помню только, что очнулся уже в палате и увидел склонившееся над собою чудное, милое, простое женское лицо.

Это была сестра милосердия Авдотья Щербатова. Уже позднее, когда, проявив к нему сострадание, Авдотья забрала Санникова к себе, он узнал, что молодая женщина вдовствует третий год. Ее отец был артельщиком и погиб при сплаве леса, а мать она и не помнила, потому как та умерла, когда Авдотья была еще маленькой. Муж был намного старше Авдотьи и происходил из ссыльных поселенцев — дворянин, лишенный титула и всех сословных привилегий за участие в декабрьском бунте двадцать пятого года против государя-императора, когда был еще совсем юным поручиком. Николай Петрович Щербатов, князь, потомственный дворянин, долгое время сидел в остроге в Сибири, но после знаменитого путешествия цесаревича Александра Николаевича по России, когда тот, познакомившись с «декабристами», счел необходимым просить отца о послаблении для них, и, желая поддержать благородный порыв наследника, Николай согласился смягчить для некоторых условия наказания. Так Щербатов в числе других был переведен в губернию поближе, откуда ему легче стало сообщаться с родственниками, не отвернувшимися от него, — Щербатов был в семье единственным сыном. С Авдотьей Щербатов познакомился там же, в больнице, где устроен был служить регистратором, и вскоре они обвенчались, как положено, но прожили вместе недолго — годы, проведенные в кандалах в сибирских рудниках, сделали свое разрушительное дело. Правда, Николай Петрович успел все же увидеть и поднять на ноги сына, нареченного в честь него Николенькой, но тому едва исполнилось восемь, как супруг Авдотьи скончался. Родственники князя написали Авдотье с просьбой отправить к ним мальчика — младшая сестра поручика была бездетной и хотела Николеньку усыновить, чтобы вместе с ним продолжился княжеский род. Но Авдотья убоялась навсегда потерять сына, хотя ей и обещано было место подле мальчика в имении. Однако Санников, услышав от самой Авдотьи эту историю, принялся ее уговаривать — занимаясь с Николенькой уроками по вечерам, он обнаружил у мальчика отменные способности к точным наукам и считал, что было бы несправедливым лишать мальчика возможности стать образованным человеком, быть может, известным ученым. Авдотья от таких разговоров поначалу плакала, но потом все же отписала родственникам мужа и теперь ждала ответа с их стороны. А пока выхаживала Санникова и все чаще замечала за собой, что иной раз при нем смущается и краснеет: то ей покажется, что платок с головы сбился, то привидится, что манеры у нее не господские. В общем, все свидетельства ее симпатии к Санникову были налицо, но Павел Васильевич не торопился свою хозяйку разочаровывать. Потому как и сам впервые с тех пор, как полгода назад от безнадежности чувств плакал над портретом Сонечки — самой же ею ему и подаренной собственноручно нарисованной эмалью камеей, — Санников вновь испытал возвышенное стремление и романтический всплеск чувств…

— И что же нам теперь делать? — вздохнула Анна, выслушав рассказ Санникова, когда Авдотья пришла звать их к обеду. — Я бы хотела немедленно отправиться искать Соню, но где мы должны ее искать? Неужели вы и в самом деле ничего не помните, Павел Васильевич?

— Только то, что было до нападения на меня, — виновато промолвил Санников, — но мы можем попытаться разузнать все, если отправимся на то место, где меня нашли. Возможно, я и сам вспомню что-то.

— Но вы еще больны, — Анна с надеждой перевела взгляд на Авдотью, и та кивнула:

— Если вы в тайгу собираетесь, так не думайте, что затея эта быстро у вас получится. Для того вам надо будет провожатого найти, подводу купить, лошадей, провизии, да и охрана вам не помешает, места у нас иные — такая глухомань, все, что угодно случиться может. Вот видите, как Павел Васильевич пострадали. Так что считайте — день за днем, а неделя-другая точно выйдет. Думаю, к тому времени Павел Васильевич поднимется, он уже и сейчас хорошо на поправку идет.

— Не боитесь меня отпускать? — улыбнулся Санников.

— А мужика держать — только калечить, — махнула рукою Авдотья. — Все равно ведь по-своему сделаете!

— Что же, — подытожила Анна, — так и поступим. Пока вы за здоровьем Павла Васильевича надзираете, я снаряжением экспедиции займусь, справки наведу, а потом, Бог даст, тронемся.

Однако сказать оказалось легче, чем сделать. Растревоженная рассказом Санникова, Анна принялась поначалу ходить по инстанциям, выясняя, где и кто нашел Павла Васильевича, и почему по горячим следам не было сделано розыска без вести пропавших Сони и голландского ботаника. И хотя повсюду Анна предъявляла имевшуюся у нее грамоту от Александра, вели себя чиновники — и гражданские, и военные — одинаково сочувствовали, но помочь не обещали — охали, ахали и руками разводили. А потом начались у Анны коллизии с поиском провианта в дорогу — один за одним под разными предлогами купцы отказывались продавать ей товар, а уж о лошадях и подводе и тем более мечтать было нечего. Анна словно ходила по заколдованному кругу и не могла понять, что же такого случилось в тайге под Каменногорском, что ни полицмейстер, ни градоначальник, ни начальник военного гарнизона, ни председатель уездного дворянства не стремятся ей содействовать вопреки указанию канцелярии наследника, а, наоборот, стараются обо всем умолчать и ее до расследования не допустить.

Авдотья, правда, Анну уговаривала злого умысла в действиях, к примеру, купцов не усматривать — горы, куда, по словам Санникова, ездили Соня с голландцем, издавна считались в уезде странными и опасными. Про окружавшие их леса ходили дурные слухи — будто люди там пропадали в бездонных пещерах без следа и навеки. Санников, слушая эти леденящие душу истории, называл их легендами, полагая, что в горах может с древних времен скрываться какое-то племя. Он читал о таких случаях в географических журналах; правда, касались они сельвы Южной Америки, но кто знает, а вдруг и меж Уральских хребтов прячутся ушедшие от цивилизации люди, которые не хотят, чтобы об их существовании узнали и потому держат у себя случайно натолкнувшихся на них путешественников из соображений безопасности. Такие объяснения Анна, конечно, считала вполне правдоподобными, но все же думала, что истинная причина исчезновения Сони и ее возлюбленного в другом.

И вскоре она получила тому неожиданное подтверждение — уже на третий день своих походов по торговым лавкам и кабинетам Анна стала замечать, что повсюду следует за нею и нечаянно присутствует при разговоре один и тот же человек. Лица его Анна не видела, ибо незнакомец старательно скрывал его — то отвернется, то поднимет воротник, то спрячется за угол, но фигуру следившего за нею человека узнавала повсюду. И однажды Анна упросила Авдотью отпустить с нею Николеньку, с которым договорилась — как подаст она сигнал, указав на одного человека, мальчик должен был незаметно за ним пойти и узнать, где живет и кто такой. Последнее Николаю разведать не удалось, но дом, в котором скрылся следивший за Анной незнакомец, мальчик указал — в этом доме на время ярмарки остановился приехавший на гастроли в губернию известный маг и чародей Людвиг Ван Вирт. Голландец! — вздрогнула Анна.

В Петербурге ей не удалось лично познакомиться с магом, но о его участии в своей судьбе Анна знала от Лизы и Натали. Разумеется, она была признательна Ван Вирту за помощь — без него вряд ли тайна похищения Анны и подмена ее на несчастную сумасшедшую открылась бы, но какую роль в деле исчезновения ее сестры играл он сейчас? И не был ли его приезд связан с таинственной экспедицией голландского ботаника, о которой никто не слышал ни в научных кругах, ни в чиновных департаментах? И Анна, вернувшись в дом Авдотьи, велела возчику ждать и потом быстро переоделась для выхода.

Маг жил по соседству с уездным градоначальником в самом центре города — против аптечного дома, в одноэтажном здании, примыкавшем к первому городскому скверу. Вообще-то, это был особняк сына градоначальника, служившего сейчас в инженерных войсках, но для столь знаменитого гостя чиновник решил сделать красивый жест, временно выселив к себе семью своего отпрыска — жену с ее родителями и двоих детей — и предоставив этот прекрасный дом в полное распоряжение Людвига Ван Вирта вместе со слугами.

Маг встретил Анну с любезностью — едва услышав от мажордома ее имя, поспешил навстречу и поцеловал руку.

— Рад познакомиться с вами, баронесса, — тепло улыбнулся маг. — Правда, когда я последний раз видел вас, вы пребывали в весьма странном состоянии.

— Потому что это была не я, — в тон ему улыбнулась Анна.

— Физически — да, — лукаво склонил голову маг, — но и ваше астральное тело пребывало в заточении. Однако теперь я вижу — вы полностью освободились ото всех оков.

— Не без вашего участия, господин Ван Вирт, — кивнула Анна. — И я рада представившейся возможности лично выразить вам свою благодарность.

— Как давно вы здесь? — спросил маг, жестом предлагая ей присесть и велев мажордому, чтобы подали кофе. — Удивительно, что мы до сих пор не встретились.

— А я прежде и не искала этой встречи, — сказала Анна.

— Что же изменилось? — любезно поинтересовался маг. — Вы решили, наконец, посетить один из моих сеансов?

— Нет, я хотела бы увидеть человека, который живет в вашем доме, — промолвила Анна и дала довольно подробное описание того, кто вот уже несколько дней следил за нею.

— Надеюсь, вы хотите сказать, что искали меня, — снова улыбнулся маг, однако на сей раз куда более настороженно. И Анна вдруг поняла, что Ван Вирт говорит серьезно, — данное ею описание вполне могло подходить и ему.

— Скорее всего, это был кто-то очень похожий на вас или — ваше астральное тело, — попыталась отшутиться Анна.

— В таком случае вам тем более необходимо прийти на мое выступление сегодня, быть может, я смогу избавить вас от видений, — маг непроницаемым взглядом буквально пронизал ее.

— Думаю, — резко сказала Анна, теперь она уже не сомневалась — все неспроста: и ее соглядатай, и этот разговор, — я нуждаюсь в помощи совершенно иного рода.

— Какой же именно? — холодно сощурился маг.

— Я хочу, чтобы мне не препятствовали в поисках пропавшей сестры, — твердым тоном решительно произнесла Анна.

— У вас пропала сестра? Насколько я помню, ее звали Елизавета Петровна? — поинтересовался маг.

— Лиза умерла два года назад, — вздохнула Анна. — Я говорю о своей младшей сестре — княжне Софье Долгорукой, которая полгода назад уехала в горы вместе со своим женихом, господином Ван Хельсингом, и пропала.

— Ваша сестра была обручена? — искренне удивился маг, и Анна поняла — он знает голландца, но впервые слышит о том, что у молодого человека была возлюбленная; однако маг быстро взял себя в руки и добавил: — Сочувствую вашему горю. Если желаете, я могу попытаться сегодня вечером на сеансе связаться с нею или ее женихом…

В этот момент в гостиную вернулся мажордом, неся на серебряном блюде две серебряные турки и такие же чашечки для кофе. Поставив поднос на столик для фруктов, он перелил из турок еще дымящийся напиток в изящные чашечки и подал их сначала гостье, а потом магу. И когда он наклонился к Анне из-за спины, протягивая ей чашечку, Анна увидела пересекающий запястье характерный шрам, открывшийся под натянувшимся рукавом ливреи, — именно такой Анна случайно увидела на руке следившего за ней человека, когда, пытаясь скрыть от нее свое лицо, он поправлял воротник. Анна вздрогнула и в упор посмотрела на мага, но тот или словно не видел ничего, или проявлял чудеса выдержки.

— Итак, мы остановились на том, — сказал маг, когда мажордом вышел из гостиной, — что сегодня же вечером я свяжусь с помощью астральных сил с вашей сестрой и ее женихом…

— Лучше свяжитесь с теми, кто его знает, — прервала политесы мага Анна, — и скажите им, что я так просто этого не оставлю. Я не допущу, чтобы Соне позволили пропасть без вести — одной или вместе с тем, кого она любила.