Наталия Терентьева - Бедный Бобик

– Бог в помощь. – Отец Григорий, легко перекрестив Алену, быстро ушел.

Выйдя после службы, Алена заметила невысокую фигурку композитора все там же, за оградой. Она несколько растерялась. Чужие чувства, на которые не можешь ответить…

– Вы не ушли домой?

– Я забыл спросить вас, что вам сегодня снилось, вот и решил дождаться.

Алена взглянула в его улыбающиеся глаза и подумала: сколько же ему лет на самом деле, вряд ли пятьдесят девять, как он сказал. Мужчины в случае необходимости тоже пытаются скрыть свой возраст. Хотя бы годочков на пять-семь, да все поменьше. А интересно, какой он был в двадцать, в тридцать, даже в сорок? Наверно, очень некрасивый. Она вздохнула и отвернулась.

– Вас снилось что-то плохое?

– Н-нет… Я не помню. У меня вчера был трудный день.

– А вы во сне летаете, девочка?

Алена удивленно посмотрела на Эммануила.

– Ну да… Бывает… Теперь не часто. Но, как правило, чтобы убежать от кого-то, вырваться на свободу…

– И потом долго летите?

– Наверно, да. А что?

– А вам никогда не приходило в голову, почему, когда летаешь во сне, никогда не бьет в лицо встречный ветер? Ведь даже на велосипеде, если быстро ехать, – ветер в лицо. А когда летишь – нет.

Девушка внимательнее взглянула на композитора:

– Интересно… Нет, не приходило. А ведь правда… Наверно, это потому, что летает душа… Хотя я даже знаю во сне, как взлететь, какое усилие надо сделать, чтобы оторвать тело от земли. Однажды у меня не получилось, лет пять назад, и я с тех пор всегда во сне боюсь, что взлететь не получится…

– Позвольте один вопрос, Алена.

Она кивнула.

– Я вас правильно понял сегодня утром? Вы сказали, что вы согласны…

– Мне… мне страшно одной, Эммануил Вильгельмович… И я не могу вам всего рассказать…

– Не говорите, девочка моя, не надо, – грустно улыбнулся композитор. – Вы, кстати, машину умеете водить?

– Да. Только у меня машины нет.

– А какие вам нравятся машины? Большие, красные, наверно?

– Нет, – засмеялась Алена. – Маленькие, оранжевые. Или темно-голубые. С круглыми крышами.

– Вы шутите?

– Конечно. Я не думала о машине. Мне все равно сейчас надо пешком ходить по четыре часа, а потом – надо будет гулять с коляской. Так что пока я вполне обхожусь троллейбусом.

– Я понимаю вас! – Композитор прибавил шагу следом за Аленой. – А я вот из-за ноги не могу водить. Но это неприятная тема, давайте лучше о вас… Вам с ребенком машина будет просто необходима. Поехать в лес, в бассейн, на занятия.

Алена удивленно взглянула на пожилого композитора. Она бы не могла предположить в нем такой житейской рассудительности.

– Что? – улыбнулся он. – Прагматично? Рядом с вами, деточка моя, даже я становлюсь рациональным. Вы слишком воздушны, нереальны, из другого теста.

– Я – обычная.

– Нет! Нет. Вы… вы просто даже не знаете, какая вы. Несчастная любовь искажает собственное представление о том, какая ты есть.

Алена отвернулась.

– Не думала, что произвожу такое жалкое впечатление…

Эммануил всплеснул руками:

– Да что вы, детка! Вы производите самое лучшее впечатление! Вас хочется любить, жалеть, оберегать от всех невзгод…

– Вы красиво говорите, – улыбнулась Алена.

– А вы красивы сами по себе! Красиво вздыхаете, смотрите, идете, красиво грустите. На вас можно смотреть бесконечно. И слышать музыку, которая в вас. И записывать ее, записывать… Так что не переживайте. Я не альтруист. Мне от вас тоже будет польза. Как от прекрасного куста роз, который растет в саду. Или от райской птицы, которая поет у тебя дома.

«Сидя в золоченой клетке», – подумала Алена, но говорить вслух этого не стала.

Все семейство Дениса уже минут двадцать стояло в очереди к стойке первой проверки билетов, документов и сдачи багажа в аэропорту Бен-Гурион. Из солидарности с ними поехала Жанна. В сторонке перетаптывался предупредительный Борис.

– Этот-то что увязался? – раздраженно спросил Денис, чувствуя, что его бесит сейчас все. И чистота, и свои женщины, одевшиеся в аэропорт по-пляжному, и чужие женщины вокруг, одетые по-восточному… и по-европейски… и по-спортивному… Все!

– А для порядка! – засмеялась Жанна. – А как же? Надо же проводить солидного туриста, фирма ведь гарантировала vip-сервис для некоторых бывших сограждан. Столько наворовали некоторые сограждане, что стали особо важными персонами…

Оксана подняла на подругу глаза и молча опустила их, еще крепче прижавшись к мужу. Она так стояла все время, как они приехали в аэропорт.

– Себя, себя в первую очередь имею в виду! – опять громко засмеялась Жанна, заметив взгляд Оксаны. – Мне моя интеллигентность просто не позволяет называть мои барыши честно заработанными капиталами. Усек? – спросила она бледного Бориса, который пощипывал подбородок тонкими сухими пальцами. – Вот она где, настоящая российская душа. – Жанна похлопала себя по мощной груди, скрытой сейчас под оранжевым парео, наброшенным на открытые плечи.

Денис глубоко вздохнул и обнял двумя руками Оксану и Маргошу, которая тоже притулилась к нему.

– Ну что, девчонки, приезжайте скорей…

Оксана тоже вздохнула, а Маргоша громко чмокнула его в щеку.

– Пап, плохо – провожать… Лучше встречать, правда?

– Еще плохо догонять и ждать, – ответил Денис.

– А хуже всего – объедаться, – добавила Жанна. – В жару.

Оксана умоляюще посмотрела на подругу и негромко проговорила, не отпуская мужа:

– Позвони сразу, как приземлишься… Ты телефон зарядил?

– Ага.

Наконец подошла его очередь. Денис поставил свой чемодан на платформу, открыл небольшой кожаный портфель, достал билет.

Девушка за стойкой выжидательно смотрела на него.

– Your passport, please[2], – наконец поторопила его она.

Денис, положив билет на стойку, стал искать паспорт в портфеле.

– Момент… сейчас… А, вот он… Нет… Ч-черт… Оксан, похоже, я забыл паспорт…

Оксана наконец отступила от мужа на шаг.

– Ты же в машине все документы проверил. Наверно, положил в бумажник.

– А, точно! – облегченно вздохнул Денис и быстро открыл портмоне. – Да нет… Слушай, ерунда какая…

Оксана объяснила девушке за стойкой, взяв билет Дениса:

– Извините, sorry, problems.

Оксана отошла чуть в сторону, сказав негромко мужу:

– Давай спокойно поищем.

Денис послушно снял свой чемодан с платформы, отошел следом за женой. Она стала рыться в портфеле. Денис огляделся – присесть было некуда. Тогда он сел на корточки, вытряхнул на пол содержимое портфеля.

– Вот это по-нашему, – засмеялась Жанна. – Да ты успокойся. В чемодане посмотри. – Она взяла небольшой саквояж Дениса, сама открыла его и перевернула так же, на пол.

Денис с Оксаной одновременно посмотрели на Жанну, та деловито поискала среди высыпавшихся маек и носков и объявила:

– Паспорта нет. – Жанна встала и тяжелой рукой похлопала Дениса по шее. – Ну, ты, родной, даешь…

Денис почувствовал, как кровь приливает ему к лицу.

– Да как это может быть? Может, я в машине его обронил… – Он повернулся к Борису. – Позвоните шоферу, пусть посмотрит…

– Да звони же ты, Боря! – Жанна приблизилась к обмершему гиду. – Видишь, какие у тебя неприятности намечаются!

Борис испуганно отшатнулся.

– Сейчас, Жанна Михайловна, конечно… – Молодой человек быстро набрал номер и попросил по-русски: – Саш, посмотри, там на полу паспорта нашего туриста нет? Есть? – Он радостно посмотрел на раскрасневшуюся Жанну. – Есть! Нашли!

Денис глубоко выдохнул. Оксана подняла глаза на Жанну. Та лишь пожала плечами.

– Проверь – Турчанец… – торопил гид. – Кто? Еще не хватало… Это у меня сегодня приехала дама из Ростова… Слушай, убери его подальше… – Борис с извиняющейся улыбкой повернулся к Жанне и сидящим на корточках Оксане и Денису. – Нет. То есть паспорт есть, но, к сожалению, не ваш… Надо, наверно, в полицию сообщить…

Оксана заметила заинтересованный взгляд полицейского, который уже давно наблюдал за ними и теперь неторопливо шел по направлению к ним. Она встала и потянула за рукав Дениса.

– Подождите, найдется паспорт, надо еще поискать… Собери чемодан-то, – тихо сказала она мужу, – посветили трусами и ладно… Ты во всех карманах посмотри.

– Да ерунда… – отмахнулся Денис. – В каких карманах! – И тем не менее стал судорожно шарить по карманам. – А ты к себе в сумку не могла его машинально положить?

Оксана обрадованно воскликнула:

– Могла, конечно! Ой, а у меня и сумки-то нет…

– Ну понятно… Прохлопал паспорт… Украли…

Жанна громко зевнула:

– Да кому он нужен, твой паспорт-то?

Тут вмешалась Маргоша, необычайно возбужденная произошедшим:

– Террористам! Точно! Я видела одного, он все крутился рядом, пока мы в очереди стояли!

– А ты сможешь его сейчас показать? – нахмурилась Оксана.

– Ну… – Девочка осмотрела очередь. – Так вот же он! Вот! – Она радостно показала на мужчину в длинной одежде, с бело-синим платком на голове. – Точно, вот он!

Все посмотрели на пожилого араба, который как раз ставил свои чемоданы для взвешивания. Рядом с ним тихо разговаривали две молодые женщины с закрытыми лицами, суетились дети, а две пожилые женщины ругали одного из мальчиков: его только что сняли с движущейся дорожки, по которой чемоданы уезжали в багажное отделение.

Денис вздохнул и отвернулся:

– Ох, ну это вряд ли…

Оксана взяла его под руку и энергично сказала:

– Так, мой хороший, давай думать, что делать. Пойдем в полицию, заявим о пропаже паспорта.

– Я с вами, – тут же заволновался Борис.

Оксана чуть поморщилась:

– Вы лучше пока позвоните в посольство, попросите поспособствовать, чтобы Денис улетел.

– Да-да… хорошо… конечно… – растерянно ответил Борис, глядя, как Оксана ведет Дениса к двери с надписью «Police». – У меня впервые такой случай, – пожаловался он Жанне.

– Так и я когда-то была девицей, – пожала плечами Жанна. – Ничего, не дрейфь, разберемся. Невелика беда. Ты набери номер посольства, я сама с нашими поговорю.

Борис набрал номер, Жанна взяла у него телефон и, отвернувшись, начала говорить. Борис не слышал ее слов, заглушенных объявлением о прилете самолета.

– Перезвонишь через полчаса, – повернулась она наконец к гиду. – Спросишь Зенковича, он тебе скажет, что и как.

– Да. Спасибо…

– Фу-у… жарища… Давление, наверно, поднялось… Вроде кондиционеры сифонят на всю мощь… Это меня от волнения прямо в жар бросило… Пойди, Боря, оторви мне веточку, обмахнуться, что ли… фу-у…

Борис в ужасе посмотрел туда, куда показывала Жанна, потом – на нее.

– Ж-Жанна М-Михална… Эт-то пальма… н-нельзя… наверно… То есть… точно нельзя…

– Во-первых, это не пальма, а обыкновенный фикус, к бамбуковой палке привязанный, цена ему две копейки в базарный день… А во-вторых… – Она насмешливо посмотрела на Бориса. – Пальму, значитца, ломать нельзя?

– Н-никак… Хотите, я вам веер куплю… сувенирный…

Маргоша, которая всё волновалась, пытаясь разглядеть, куда ушли Оксана с Денисом и не идут ли они обратно, засмеялась.

Жанна отмахнулась от Бориса:

– Купишь, подожди, успеешь еще… Соображаешь, значит. А что ж ты сам-то сюда поперся, ручки-ножки себе обломал, и сидишь здесь в подметалах, а?

– А… – Борис поперхнулся. – Т-то есть…

– Да вот то и есть! Сидел бы себе в Ростове-папе… или откуда ты там драпанул-то?

Молодой человек, чуть напрягшись, негромко ответил:

– Из Питера.

– А что бы он там делал, тетя Жанна? – неожиданно вмешалась Маргоша.

– Ну… был бы моим мужем… гм… к примеру… Ковырял бы в носу и выбирал, куда ему поехать загорать – в Испанию или вот сюда.

– Я работал в Эрмитаже, искусствоведом, – тихо сказал Борис.

Жанна обрадованно воскликнула:

– О! Вот в носу бы и ковырял. В Третьяковке или в Эрмитаже!

– А может, он не хочет в носу ковырять? – уточнила Маргоша.

– Ну, пусть тогда здесь хамство мое терпит, – вздохнула Жанна и крепко похлопала сжавшегося под ее рукой гида по плечу.

– А почему вы всегда говорите, что без хамства нельзя, тетя Жанна? – спросила Маргоша с искренним любопытством естествоиспытателя.

Жанна обняла девочку.

– Потому что – нельзя. Ну вот смотри хотя бы… Пойдем! – Взяв ее за руку, Жанна подошла к магазину сувениров и нарочито вежливо и тихо сказала: – Извините…

Продавец никак не отреагировал, даже не повернул головы.

– I’m sorry… – продолжала Жанна так же негромко и скромно. – Покажите, пожалуйста, вон тот веер, синий. Show me…

Продавец не мог не заметить больших размеров женщину в ярком платье с огромными оранжевыми и красными цветами, поверх которого колыхалось прозрачное парео но по-прежнему не обращал на них никакого внимания, всецело поглощенный немцем, который перебирал сувенирные очечники. Немец покрутил в руках очередной футляр и небрежно бросил его на прилавок, грубовато заметив: