Наталия Терентьева - Бедный Бобик

– Ой, Татьяна твоя меня как увидит… Я ж, идиот, такое как-то учудил… Она тебе не рассказывала?

– Кажется, нет, – сдержанно ответил священник. – А сюда-то ты как попал, к нам? Ты так и не сказал.

– Это отдельная история. Слушай, Лёха… Может, мне на исповедь прийти? Девушка тут одна у вас работала, очень… гм… милая… Может, ты ее помнишь?

Отец Григорий очень мягко уточнил:

– Какая девушка?

– Алена Ведерникова. Пела во время службы. Тоже дура… Работку себе нашла… Ты извини, Лёх, или как тебя лучше называть, батюшка, да? И в общем… Да это на бегу не рассказать…

– Ну и не рассказывай, – согласился отец Григорий, внимательно слушавший Дениса. – Хочешь, приходи на исповедь. Можешь ко мне, можешь к другому священнику. Подготовиться только надо.

– Ага. У вас все, видишь, как непросто: подготовиться, не есть мяса, поститься, молиться, не материться… Да?

– Да нет, все проще, – дружелюбно, но чуть отчужденно улыбнулся отец Григорий. – Давай свой телефон, и вот – возьми все мои координаты. Приезжай с женой в гости. С женой и с дочкой. Как, говоришь, их зовут?

– Оксана и Маргоша, – машинально ответил Денис, обескураженный непривычной ролью однокашника.

– Вот с Оксаной и Маргаритой и приезжай, – кивнул отец Григорий. – В это воскресенье, к примеру. У нас полгода близняшкам будет. – Он встал. – Договорились?

– Да… Ну да… Почему нет? Давай…

Провожая Дениса, уже на крыльце, отец Григорий вдруг негромко сказал:

– Девушка эта, Алена, больше здесь не поет.

Денис резко остановился:

– А что с ней, ты не знаешь? Я… – Он осекся, смущенный пристальным взглядом отца Григория.

– Не знаю, – мягко, но категорично ответил тот. – И никто не знает. Она тебе близка?

– Н-нет… то есть… да… То есть… нет.

Отец Григорий секунду подождал, не скажет ли Денис еще что-то, и только потом кивнул:

– Рад был встрече. Созвонимся в субботу вечером, ждем!

– Ага! Спасибо!

Отец Григорий, глядя ему вслед, негромко проговорил:

– Бог с тобой, Турчанец…

Еще пару дней промаявшись в сомнениях и догадках, Денис наконец признался себе, что единственный человек, кто точно знает об Алене все, – это ее мать. Хочешь не хочешь, придется к ней ехать. Кира, конечно, в любом случае наорет, но все расскажет, он был в этом уверен. Резкая, рыжая, взбалмошная Кира, внешне совершенно не похожая на свою милую дочь, из-за которой теперь такие сложности и передряги в его судьбе, молчать просто не сможет. А ему внимательнее надо было посмотреть в свое время и понять, что их сходство спрятано где-то глубоко внутри. Милая дочка, нежная и беспомощная, оказалась вполне самостоятельной и решительной особой, в нужный момент сумевшей сказать: «Буду! Смогу!» Да-а… Где только теперь эта особа со своей решимостью, на каком свете…

Для начала Денис подъехал к дому Алены – а вдруг она появилась. Посидела у подруги недельку-другую, попряталась от него и вернулась домой… Но в окнах было темно.

– Понятно, – устало покрутил он головой.

Половина десятого вечера. Вряд ли она уже сегодня придет… Денис кое-как отгонял от себя мысли, что Алена не придет больше никогда. Да мало ли что бабки сказали! Вот сейчас он нагрянет к Кире, и дверь ему откроет радостная пузатая Алена. Или уже не пузатая…

Денис ехал медленно, вспоминая дорогу, – он несколько раз подвозил Алену к матери и даже был у той в мастерской, давно, в самом начале их отношений, когда был влюблен как идиот… Да, как полный идиот. Бегал с цветами и звонил по пятнадцать раз в день. Не мог успокоиться, пока не услышит вечером ее голос… Он, наверное, и не влюблялся так ни в кого до Алены… Забрала его своей доверчивостью и… – черт знает чем еще она его зацепила! И столько лет держала!.. На коротком поводке… И что теперь? Он опять в дураках. Ему не сказали главного… Что дальше-то? Бегай, Деня, высунув язык, по городу и ищи Аленушку. Не мытьем, так катаньем. Умно€…

А вот почему так и не звонит эта Лора? Если она что-то сделала… Что именно сделала? Он должен знать, должен! Хотя он и не хочет этого знать… Но почему она не приходит за гонораром? Ерунда какая-то… Может, у нее ничего не получилось… А что именно не получилось?

Денис наконец нашел дом Киры. Въехав в высокую арку сталинского дома, набрал номер ее телефона.

Кира ответила энергично, но не так возбужденно, как обычно:

– Да!

– Кира Анатольевна, не вешайте трубку…

И тут же услышал короткие гудки.

– Ладно! – Он решительно вышел из машины, быстро пошел к подъезду. – Дочки-матери… Прятки-догонялки… Взрослый человек, трубки швыряет…

Он зашел в подъезд вместе с какой-то женщиной, придержав ей дверь. Та подозрительно взглянула на него. Денис приветливо улыбнулся, показав рукой наверх.

– Я к скульптору. Она наверху тут живет.

– А-а-а… Понятно!.. Сейчас к ночи толпой пойдут… лохматые да разукрашенные…

Денис поднялся на лифте на седьмой этаж и взбежал по чуть просевшей от времени лестнице на площадку мансарды, секунду передохнул и позвонил. Дверь ему открыл очень коротко стриженный Федосеев, одетый в черную толстовку, на которой из разноцветных отпечатков ладони складывалась большая буква «А».

– Всем привет, – сказал Денис и сразу прошел в квартиру.

– И вам тоже не болеть… – ответил Федосеев, с интересом глядя на незнакомого ему посетителя. – Кира Анатольна! – прокричал он в глубину квартиры. – К вам дядя!

Денис выразительно посмотрел на него, но ничего не сказал.

– Сердитый! – весело добавил Федосеев.

Кира вышла сразу, держа перед собой руки в тонких перчатках, измазанных красной глиной. Увидев Дениса, она остановилась.

– До инфаркта довести хотите? – спросил Денис, чувствуя с досадой, что голос его звучит неуверенно. Почему же он всегда так пасует перед ее матерью? – Где Алена? Она жива? То есть… Она жива-здорова? Что за дела?

Та стояла и молча смотрела на него. Федосеев замер у стены, переводя глаза с Дениса на вдруг окаменевшую Киру.

Денис продолжил смелее:

– Ну так что, Кира Анат…

Она, не двигаясь, очень тихо прервала его, проговорив сквозь зубы:

– Пошел отсюда.

– Так, Кира Анатольевна, мы с вами интеллигентные люди, и я имею право знать…

Кира молча подошла к нему, сгребла его лицо измазанной рукой и, упершись другой рукой в плечо, с силой толкнула к двери.

– Да вы что?! – падая назад, закричал Денис.

Кира рывком открыла дверь и ловко выпихнула его коленом и руками на площадку, потом, не останавливаясь, спустила с лестницы. Денис, не успев собраться и сгруппироваться, пролетел весь пролет до лифта. Измазанный, потрясенный, он смотрел снизу вверх на Киру. Она, тяжело дыша, тоже смотрела на него, держась грязными руками за дверь.

– Башку не разбил? – наконец спросила она.

Денис с трудом улыбнулся:

– Увы.

Кира хотела еще что-то сказать, но передумала. Молча посмотрела на него еще мгновение и захлопнула дверь. Денис попытался встать и почувствовал, что сильно болит левая нога. Он распрямил ее в колене, согнул опять. Вроде не сломана, потянул, наверно…

Он сел обратно, прислонился к стене и, слегка растирая ногу, стал смотреть в огромное окно на темнеющее небо. Пыльное, давно не мытое окно… И небо кажется сероватым. И только в небольшую форточку, открытую настежь, видно, что небо темно-синее, чистое, через полчаса на нем появятся звезды, и будет видно каждую звезду. Будет видно, если смотреть через форточку, маленькую, покосившуюся, вряд ли плотно закрывающуюся, с облупленной, когда-то белой, краской.

Гости расступились перед Оксаной и Денисом, когда те вышли из высоких дверей церкви. Фотограф, прождавший всю службу на улице, забежал вперед и тут же стал снимать. Оксана в длинном пурпурном платье с открытыми плечами остановилась на крыльце и взяла за руку элегантного Дениса в черном фраке, который в задумчивости продолжал спускаться по ступенькам. Она поправила юбку на огромном чехле и перекрутившийся на сильно затянутой талии пояс, расшитый темно-красным бисером.

– Чуть-чуть сдвиньтесь, ребята, чтобы на фоне дверей… Теперь назад немного, ага… Гости, подождите, в кадр пока не надо… А то главное не сняли… – Фотограф все не мог понять, почему Оксана категорически запретила ему снимать во время самого таинства венчания, как упрямо называла она сегодняшнюю церемонию.

– Какой день, а? – Счастливая Оксана, больше не обращая внимания на суету фотографа, задрала голову и посмотрела в ясное июньское небо. – Все кроткие ангелы собрались и смотрят на нас…

– Ангела смерти среди них не затесалось? – пробормотал Денис, пытаясь освободить шею от верхней пуговицы и снять черную бабочку. – Ч-черт…

– Помочь тебе? – улыбнулась Оксана. – А помнишь, холодища какая была, когда мы в прошлом году из Израиля приехали? Как раз в это время… Ну чуть раньше…

Денис молча продолжал на ходу раздеваться. Окружающие смеялись, с облегчением вздохнув после красивой, но утомительной церковной церемонии. Нарядная Жанна обнимала за плечи какого-то невысокого гостя:

– Вот та-ак надо с вами, именно так… За ушко-о, да и на со-олнышко…

И гость как зачарованный смотрел на огромные гладкие Жаннины груди, крепко подпертые корсажем перламутрово-синего шелкового платья.

К Оксане подошел телохранитель Маргоши Лёлик, молодой человек с открытым чистым лицом и рыжими, коротко стриженными вьющимися волосами.

– Оксана Валентиновна, – застенчиво проговорил Лёлик, – Маргарита просится к вам в машину…

Оксана досадливо взглянула на симпатичного телохранителя и тут же широко улыбнулась, заметив, что фотограф опять их снимает.

– Лёлик, ну ты что, заболел, что ли? Что с тобой происходит в последнее время? Терроризируешь меня по мелочам… Ты еще сообщай, когда она в туалет попросится!

Денис, глядя себе под ноги, мрачно заметил:

– А там как раз основной киднеппинг и происходит.

Оксана терпеливо вздохнула:

– Хорошо, Лёлик, посади Маргариту в нашу машину.

– А я? – спросил тот.

– А ты тупой, – ответил ему Денис.

Оксана взяла мужа за обе руки и, задорно улыбаясь в камеру, пояснила Лёлику:

– А ты езжай за нами в своей машине и не доставай меня сегодня больше. – Она повернулась к Денису и прошептала: – Напрасно ты его гоняешь, он страшно старательный и… нормальный, понимаешь? Порядочный…

– И тупой, – упрямо произнес Денис.

Оксана засмеялась:

– Улыбнись, пожалуйста, разочек. Для светской хроники. «Молодая миллионерша венчается в домашней церкви Бориса Годунова со своим горячо любимым мужем».

Денис кивнул и запел:

– Не хо-ди-те дев-ки за-муж!.. – сделав страшнейшую рожу перед камерой.

Оксана закрыла его своей красной фатой и крепко обняла.

– Покажете мне потом все, что сняли, – выразительно посмотрела она на фотографа.

Заметив вышедшего из церкви священника, Оксана, крепко держа Дениса за руку, поспешила к нему:

– Батюшка, прошу вас осчастливить нас своим присутствием на обеде.

– Оксан, а если я пущу ракету из стартового пистолета, – вдруг громко заговорил Денис, не обращая внимания на сдержанно улыбнувшегося ему отца Григория, – то Лёлик не застрелит меня по ошибке?

Отец Григорий сделал вид, что не слышал последних слов Дениса.

– Спасибо, матушка, пожалуй, приму твое приглашение.

Оксана, улыбаясь, вполголоса сказала мужу:

– Деня, прошу тебя, остановись. Откуда же у тебя стартовый пистолет на свадьбе? И я надеюсь, ты не сбежишь?

– Ну-у, теперь мне только вот туда, – небрежно показал он на чистое небо над головой, – от тебя бежать, да, мамочка? Или как, отец Григорий, – обратился он к отвернувшемуся священнику, в уверенности, что тот все слышит, – и там поймают?

Тот ответил Денису негромко, не поворачиваясь к нему:

– Там само собой поймают. Не скорби о своем счастье, Турчанец. Не так откровенно.

Денис крякнул:

– Вот ты как меня… – Он посмотрел на напряженно улыбающуюся жену и сказал ей нормальным голосом: – Я не сбегу, не волнуйся. – Отошел от нее и стал скандировать шепотом: – Не-ку-да бе-жать! Не-ку-да! – И не-ожиданно очень громко крикнул: – Жанка! Организуй народ! Все вместе! Три-четыре! Не-ку-да бе-жать! – объяснив застывшей рядом с ним Оксане: – От великой любви, мамочка. От вашей великой любви… Пояснить людям?

– Не надо, Деня… – ответила та.

– Ну тогда я спою? – Он тут же громко затянул: – Илларион, Илларион, уехал в Сион…

– Чуть позже, хорошо, Деня?

– Что, плохая песня, да? Плоха-ая… Устарела… А мы вам новый хит… Бобики-бобики…

– Что ж тебя несет-то, Деня… – сквозь зубы проговорила Оксана. – Вроде не пил еще…