– Солнышко! Ты же видишь, что все в тебе протестует против этого ребеночка. Надо ехать в больницу, брать направление на аборт. Увидишь: тебе сразу будет хорошо.

– В больницу я не поеду, – разлепила губы дочь.

Лидия Андреевна все же набрала «03»… Снова очень долго ждали, когда прибудет карета. На сей раз приехала врачиха, одетая почему-то в сине-красный лыжный костюм. Халата на ней не было. Бегло осмотрела Василису и сказала, чтобы вызывали участкового терапевта: это не по их части, или лучше бы шли сами в женскую консультацию.

Впереди было два выходных.

Выходные прошли обычно. Лидия Андреевна стирала, гладила, готовила харчи на неделю на все семью, убиралась (правда, заставила Гришу пропылесосить пол). За заботами нависшая над домом тревога, от которой сердце сжималось в комок мерзлого грунта, готового полететь вслед за только что опущенным в землю близким, проваливалась в рваный полуденный сон.

В понедельник вызвали снова участковую, уже открывшую больничный неделю назад. Участковая у них была дура, которой давно было пора сидеть дома и следить за великовозрастными внуками, но успокаивало то, что она была «трясучка» и перестраховщица. Участковая пообещала прислать назавтра медсестру, чтобы сделать анализ крови, и велела Лидии Андреевне принести в поликлинику мочу больной на анализ, а на следующие сутки снова ее вызвать на дом.

Василису по-прежнему сильно тошнило. Она лежала вся зелено-серая, будто побег, помещенный в сырой подвал. Склеившиеся от пота и свалявшиеся грязной паклей волосы прилепились к горячему лбу.

Участковая заявилась через двое суток испуганная и растерянная, сказала, что да, тест на беременность положительный, у дочери повышенный РОЭ, то есть налицо воспалительный процесс, кроме того, в моче присутствует белок и повышенный уровень мочевины, что говорит о почечной недостаточности, но это ничего страшного, это у беременных бывает. Прописала антибиотик и велела пить мочегонное. Посоветовала, что если они хотят родить здорового ребенка, то лучше бы отправить девочку в стационар. Она не гинеколог, конечно, надо бы ее свозить в консультацию, но она может дать направление в больницу по поводу угрозы выкидыша или даже по подозрению на внематочную. С таким диагнозом девочку «скорая» должна забрать, а иначе просто в больницу не попадешь. Даже, если они хотят, она может вызвать «перевозку» прямо сейчас.

Лидия Андреевна принялась звонить Андрею. На этот раз муж проявил несвойственную ему решительность и сказал:

– Вызывай! Я сейчас приеду.

Василиса громко закричала из комнаты, откуда только силы взялись: «Не поеду! Я никуда не поеду!» Участковая пожала плечами и изрекла, что против желания пациента его госпитализировать нельзя. Лидия Андреевна почувствовала опять отчаяние человека, под ногами которого трещит лед: и возвратиться назад нельзя, и вперед уже невозможно, а оставаться посередине грозящей тронуться реки – вообще безумие.

– Набирайте «03», я вам говорю, набирайте, что вы слушаете человека, который не в себе, если что случится, я на вас в суд подам, вам давно на заслуженный отдых пора. Это же надо ребенка безумного слушать!

Врач суетливо стала накручивать диск их старенького разбитого телефонного аппарата, заботливо склеенного и перевязанного лейкопластырем, этого ветерана семейного фронта. Дочь больше голоса не подавала.

Через полтора часа приехали фельдшер и медбрат. Пока дожидались «скорую», Лидия Андреевна успела узнать, что, оказывается, зачастую на вызовы приезжает именно фельдшер, а не врач. А когда вызывают «перевозку», то всегда приезжает фельдшер. На сей раз оба были мужчины, и оба были в халатах. Только медбрат был почему-то в синем застиранном халате, в каком у них на работе ходят уборщицы и слесаря-водопроводчики, чинящие вечно текущий унитаз.

Покуда ждали «перевозку», Лидия Андреевна успела наспех покидать в сумку дочкины вещи для больницы и пришел Андрей.

– Ну все, Васечка, давай подниматься.

Дочь не двинулась.

– Я же сказала, что не поеду, неужели непонятно?

– Ты соображаешь, что говоришь? Я поняла уже, что ты сдохнуть хочешь и нас закопать! Не слушайте ее! Сейчас будем поднимать!

Фельдшер пожал плечами и спросил, где у них туалет:

– У меня расстройство с утра. Грибочков маринованных, наверное, пережрал.

Лидия Андреевна с тоскливым предчувствием пыталась посадить дочь на постели. Та вцепилась в деревянный каркас кровати, грозя его развалить на составляющие, всем своим легким телом упираясь изо всех сил.

– Я же сказала, не поеду! Отстань!

– Хоть бригаду санитаров вызывай, – растерянно оглянулась Лидия Андреевна на Андрея.

Вышел фельдшер:

– Извините нас, мамаша. Существует положение о добровольной госпитализации пациента. Ваша дочь совершеннолетняя. Мы не имеем право ее везти против ее воли. Если бы она была без сознания, тогда да… А так… Нет. Попробуйте ее уговорить – и тогда вызывайте. А сейчас нам ехать надо.

37

Дочь удовлетворенно улыбнулась, лицо ее даже немного порозовело, будто не поспевшее яблоко, продырявленное червяком.

Лидия Андреевна позвала дочь обедать. Та спокойно встала и медленно прошла на кухню. Села за их круглый стол. Черпала куриный бульон, шкрябая по дну тарелки ложкой, словно вычерпывая воду после проливных и затяжных дождей из лодки. Проглотила две ложки картофельного пюре. Выпила чашку сладкого чая с лимоном, съела три ириски. И снова легла. Лидия Андреевна облегченно вздохнула. Минут через сорок Лидия Андреевна услышала, как дочь зашлась в туалете в кашле, сопроводившем опять открывшуюся рвоту.

Через два дня Лидия Андреевна пригласила домой, предварительно обзвонив всех подруг и знакомых, платного гинеколога из вновь открывшейся клиники «Мать и дитя». Гинеколог ничего нового не сказала, заключила, что у Васи сильный токсикоз, и отвалила.

Еще через пару дней Лидия Андреевна заметила, что у дочери покраснели кисти рук. Она стала звонить опять своей лучшей подруге, что была терапевтом. Подошел ее муж, сказал, что у жены давление и разговаривать она не будет. Голос у мужа был веселый и немного пьяный. Она стала звонить другой подруге, но та гуляла с собакой. Домашние велели ей перезвонить через полчасика. Но и через полчасика, и через час, и через два, и даже около полуночи к телефону больше никто не подошел. «Отключили что ли?» – сообразила Лидия Андреевна.

Вечером Лидия Андреевна зашла в комнату дочки проведать ее, включила свет, но Василиса закричала:

– Выключи! Выключи! Они увидят!

– Кто они? Что увидят?

– Жулики!

– Какие жулики? – Лидия Андреевна почувствовала, что тоненькая жердочка, на которой она стояла, обломилась, и она полетела в ледяную реку.

– Которые в окно заглядывали. Выключи свет и посмотри в окно.

Лидия Андреевна, барахтаясь что было сил и чувствуя, что ледяная вода подступила под сердце, а ноги вот-вот сведет судорога, подошла к окну и чуть отдернула занавеску:

– Но там же никого нет.

– Как нет? Нет? Да? Но они были! Ты все равно не включай!

Лидия Андреевна, еле выгребая против течения, становящегося похожим на все сметающий поток горной реки, замирая от недоброго предчувствия, пошла к Андрею. Андрей смотрел футбол:

– Успокойся. Ну, приснилось что-то.

Через два часа Василиса включила свет, медленно прошла на кухню и налила себе чашку крепкого чая, отрезав в него ломтик лимона. Взяла сушку и стала грызть, будто мышка, маленькими фарфоровыми зубками. Лидия Андреевна поспешно поставила ей тарелку с блинами, которые она с утра напекла для мужиков, просеяв килограмм толокна через решето и удалив из него вылупившиеся личинки.

Перед уходом на работу Лидия Андреевна заглянула в комнату дочери, Василиса медленно открыла глаза.

– Как ты себя чувствуешь? Тошнит?

– Нет, не тошнит.

– Поешь там опять блинчиков. Там есть сырок плавленый, ешь с ним, а хочешь с вареньем… А на обед я там бульон сварила и гречку. Ешьте с Гришей.

38

Вечером Лидия Андреевна зашла в магазин, купила еще одну незапланированную курицу, яиц, творога и молока, зашла со всем этим грузом на кухню и замерла, почувствовала, что снова ледяной ручей побежал по ногам: вода все прибывает и прибывает, вот она уже и оборку платья замочила, вот уже и по пояс…

На кухонном столе лежала наметенным из форточки сугробом пуховая подушка и черный плащ Андрея, сорванный, по-видимому, в прихожей. На полу валялся альбом с семейными фотографиями, часть из которых была рассыпана по всей кухне; там же были раскиданы разноцветные тетрадки с Гришиными лекциями; ваучеры с красивыми печатями на всю семью; увесистый фолиант книги «О вкусной и здоровой пище»; телефонный справочник; три тома из собрания сочинений Мопассана; пять разнокалиберных кастрюль; полчище ложек и вилок, напоминающих полегших в бою оловянных солдатиков; скалка и колотушка для пюре; скомканная скатерть со стола из большой комнаты; Гришины тапочки и Васины осенние сапоги.

Лидия Андреевна с обмирающим сердцем, готовым вот-вот остановиться от передозировки анестезии, пошла к дочери. Той в ее комнате не было. Лидия Андреевна «отмороженными» ногами вышла в коридор и увидела дочь, буквально выпархивающую в коротеньком халатике с оборками и веселыми подсолнухами по голубому небу из их с Андреем спальни. Дочь мышью прошмыгнула к себе. Лидия Андреевна заглянула сначала в супружескую спальню: увидела свою смятую постель, покрывало лежало аккуратно сложенным на стуле рядом, потом пошла к дочери. Вася лежала в кровати, укутавшись по горло одеялом.

– Как дела?

– Ничего.

– Ты что-нибудь ела?

– Бульон пила. И блин съела.

– Молодец!

– Тошнит?

– Нет.

– Ну и слава богу…

– Ты видела? Это я сделала!

– И зачем ты это сделала?

– Я вас всех защитила. И тебя, и папу, и Гришу.

– Как защитила? От кого?

– Ой, если бы ты знала, что тут было! Ты бы только видела! Все бежали! Угарный газ пошел! Стреляли! Это заговор перед выборами. Но мы победили. Разведчики и Дзержинский помогли. Теперь все прошло. Все кончилось. Ничего страшного.

Ледяная вода страха подступила под горло Лидии Андреевны.

39

Лидия Андреевна ходила по дому, будто надышавшись оглушающего эфира, заторможенная, с анестезированными чувствами и замороженными мыслями. Накручивала немеющими пальцами диск телефона, в который раз натыкаясь либо на длинные гудки, либо, что было гораздо хуже, на поспешное свертывание разговора или даже на уход от него. В нескольких домах ей ответили, что очередная ее знакомая спит, занята, в ванной, больна и разговаривать с ней не будет…

В конце концов Лидия Андреевна дозвонилась до подруги, работающей в психдиспансере. Подруга сказала, что, скорее всего, это на фоне соматического и беременности, но кто знает, ведь травилась же она… Возможно, что ее надо пролечить в психиатрической больнице. Нормальные не травятся. «А как же Цветаева, Маяковский?» – подумала Лидия Андреевна. Подруга посоветовала вызвать платного врача.

Лидия Андреевна знала, что почему-то дочь недолюбливала эту ее приятельницу, и никогда не могла понять, почему. Лидия Андреевна была знакома с этой женщиной с юности, она была добрым и совершенно спокойным человеком… Возможно, такие вот непробиваемые и должны работать с психами. Но сейчас Лида была солидарна с дочерью. Все у нее внутри теперь кипело. «Это же надо! Мне, не врачу, понятно, что это проявление какой-то очень сильной интоксикации, а тут! Врач! Не дай бог, еще и платный специалист определит какую-нибудь шизофрению… И как с таким диагнозом потом жить и работать? Ну и ну!»

На следующий день вызвали платного специалиста из новой клиники «Семейный доктор». Слава богу, больше никаких «глюков» у дочери не было. Тошнота тоже прошла. Ничего страшного молоденькая врачиха в белоснежном синтетическом импортном халате с розовым воротничком и таким же розовым пояском, перетягивающим ее осиную талию, не обнаружила. Она вообще не поняла, что с девочкой, и услужливо предложила за деньги написать диагноз «подозрение на внематочную беременность» – иначе в больницу не увезут, и вызвать «скорую». Они с Андреем согласились. Они были готовы отправить дочь хоть сейчас, но Василиса демонстративно отвернулась к стене. Лидия Андреевна растерянно посмотрела на мужа. Тот сказал:

– Ладно, успокойся. Сегодня уже поздно. Завтра решим. Утро вечера мудренее.

Ночь спали плохо. Лидия Андреевна все время прислушивалась к тому, что происходит за стенкой, но тревожить дочь не решалась.

Часов в пять утра Лидия Андреевна сквозь рваный сон услышала Васин голос:

– Мама! Пить!

Лидия Андреевна, даже не накинув халата, рванулась к дочери. Вася смотрела на нее совершенно спокойными и осмысленными глазами:

– Дай мне, пожалуйста, попить.