Его взгляд красноречивее всяких слов: властный, мужественный, он пленял и возбуждал одновременно.

Отворачиваюсь, чтобы не видеть этих обжигающих зеленых глаз, не слететь окончательно с катушек. Но Дима не позволяет мне такой роскоши, пальцы вновь больно натягивают волосы, заставляя смотреть.

На его лице играет самодовольная улыбка, а в глазах пляшут черти. Не отводя взгляда, он наклоняется ко мне и шепчет:

— Я хочу смотреть, как с этих губ будут срываться стоны. Хочу видеть твое лицо, когда ты кончаешь. Ты больше не остановишь меня… нас на середине…ты должна мне оргазм…

После этих слов последовало нежное дразнящее прикосновение. Дима неспешно касался моей плоти, пытаясь понять, что мне нравится. Через мгновение ласки стали более уверенными и смелыми, он играл с моим телом, а я могла лишь стонать от наслаждения и повторять его имя.

— В своем воображении я делал это уже десятки раз, — шепчет на ухо, не прекращая чувственных движений. Мой демон дразнил меня, не проникая внутрь, а лишь гладя нежные влажные складки плоти. Когда я недовольно задвигала бедрами, желая большего, его губы тронула чувственная улыбка.

— Нет, моя милая, теперь тебе придется подождать, я хочу продлить этот момент как можно дольше. Ты влажная для меня, из-за меня… — последние слова потонули в его участившемся дыхании.

Но я не из тех женщин, что пассивно принимают ласки. Темперамент взял свое, и я ринулась в атаку. Желая спровоцировать его, побудить к дальнейшим действиям, провожу кончиком языка по нижней губе и не без удовольствия замечаю, как темнеют зеленые глаза, как расширяются зрачки, давая понять, что я достигла желаемой цели. Но этого мало, решаю сыграть на Димином желании, которое, я знаю наверняка, не меньше моего собственного. Касаюсь руками его спины, умело лаская покрытую влагой кожу, медленно продвигаясь к его бедрам.

Опустив ладони, я начала, чуть поглаживая, сдвигать полотенце вниз. Мужчина издал низкий горловой рык и в ту же секунду перехватил обе мои руки своей и, высоко подняв их, зафиксировал над головой, не давая вырваться.

— Нет, сегодня главный я… — пробормотал он. Но я решила не сдаваться, чуть повела бедрами и еще сильнее выгнулась, прижимаясь к его сильному телу. Дима чертыхнулся, и его пальцы проникли в меня — резко, грубо, наказывая за то, что он не может контролировать себя рядом со мной. Я вскрикнула от острого наслаждения, чувствуя, что край уже близко, и стараясь продлить сладкое мгновение, не дать ему то, чего он требовал, что сейчас так бесцеремонно брал. И я извивалась, насаживаясь на его пальцы уже слабо понимая, что происходит, чувствуя, как влаги между ног становится все больше.

— Дай мне… — прохрипел Дима и, не закончив фразы, впился в мои губы яростным поцелуем.

Хотя, я бы не решилась назвать это поцелуем. Он жестко сминал мои губы, кусал и тут же зализывал место укуса, рыча от дикого удовольствия.

Наконец-то его губы на моих, я думала, что этого уже никогда не произойдет.

Этот поцелуй стал спусковым крючком, точкой невозврата, за которой не было ничего, кроме выжженной земли.

В Диминых ласках не осталось и следа нежности, лишь похоть: неуправляемая, животная, сумасшедшая. Она захлестнула нас обоих, лишая остатков здравого смысла.

Дима нещадно брал, продолжая больно сжимать мои запястья, грубо проталкивая пальцы между влажных бедер, шире раздвигая ноги, не заботясь о том, что может причинить мне боль.

А я послушно отвечала на поцелуй, не уступая в неистовой страсти своему демону. Я никогда в жизни не испытывала таких бешеных эмоций, столь сумасшедшего наслаждения. Впервые мужчина властвовал надо мной на каком-то первобытном, инстинктивном уровне, заставляя стонами и мольбами доказывать, что я принадлежу только ему. И я доказывала: кусалась, стонала в его раскрытые губы одно единственное слово «пожалуйста», раз за разом, понимая, что лишь он может избавить меня от этой ноющей боли, которая, нарастая внизу живота, сводила с ума.

— Кончи для меня! — прорычал Дима, ускоряя темп, его пальцы задвигались резче, глубже, вырывая крики из моего горла.

Это невыносимо. Я понимаю, что вот-вот кончу лишь от того, что он так хочет, что он приказывает мне сделать это. Открываю глаза и встречаю алчный безумный взгляд, который толкает меня в пропасть.

Наслаждение взрывается внутри мгновенной вспышкой, растекаясь по венам, я извиваюсь в Диминых руках, жадно всматриваясь в его лицо.

Пристальный взгляд зеленых глаз, полный мужского триумфа, подстегивает, заставляя отдаться на милость победителя, полностью раствориться в нем.

И я лечу в бездну, срываясь на крик, подчиняясь воле мужчины, который показал мне меня настоящую.

Закрываю глаза, притягивая его голову к себе, желая вновь почувствовать вкус этих губ, который сейчас подобен вкусу самого греха. Дима жадно целует меня, а я умираю от неописуемого восторга, зарываясь дрожащими пальцами в его волосы в бессознательной попытке быть еще ближе.

Меня смыло водоворотом ощущений, на какой-то миг я просто перестала существовать, вернее, это была не я, а другая, незнакомая мне женщина порочно извивалась, умоляя не прекращать изысканную пытку удовольствием. Это она испытывала дикий восторг чувствуя, как тугие мышцы сокращаются, сжимаются, вокруг Диминых пальцев, принося болезненное наслаждение.

Безумие, сумасшедшая агония, восторг… Я не знаю, какие подобрать слова, как описать происходившее со мной.

Тем вечером я впервые вкусила запретный плод и с упоением поддалась греху, осознав, что на свете нет ничего слаще.

Дима не останавливался, касаясь изнывающей плоти, действуя дерзко и умело, заставляя задыхаться и просить пощады. Казалось, на целом свете не осталось ничего, кроме порочных движений его языка и пальцев, которые раз за разом доводили меня до края.

— Моя… — рычит Дима, чуть отстраняясь, с восторгом осматривая мое дрожащее от наслаждения тело.

Понимаю, что он прав — я действительно ЕГО и уже довольно давно, просто боялась в этом признаться, даже самой себе. Но то, что произошло сейчас, обнажило правду, показав, как все есть на самом деле.

Я не знаю, что сказать, со мной такое впервые. Прожила двадцать шесть лет, думая, что уже все знаю о сексе, о своем теле и о том, что мне нравится, а появляется мужчина и в один миг разбивает мой привычный мир, открывает шкатулку, выпуская на волю мои истинные чувства и желания.

Черт, а мы еще и сексом-то не занимались по-настоящему!

Пытаюсь прийти в себя. Мысли путаются, а тело продолжает качаться на волнах удовольствия, медленно успокаиваясь.

Дима вновь наклоняется, нежно касаясь пальцами моего подбородка, и тянется к губам…

О-о-о нет! Еще один поцелуй, и меня вновь накроет это сумасшествие, тогда я уж точно не смогу трезво размышлять и принимать решения, я просто покорюсь и останусь с Димой на всю ночь.

Но я не могу себе этого позволить.

Это будет нечестно по отношению к обоим мужчинам, между которыми я сейчас разрываюсь.

Мне нужно уйти, сейчас, немедленно, пока не наделала глупостей и окончательно не разрушила свою жизнь.

Отстраняюсь, с трудом выскальзывая из нежных объятий.

Одергиваю подол платья и, пробормотав какую-то ерунду, хватаюсь за ручку входной двери и поспешно выбегаю на лестничную клетку.

Дима что-то взволнованно кричит мне вслед, но я ничего не слышу, движимая лишь одним желанием — убежать, спрятаться, обдумать все произошедшее в спокойной обстановке и решить, что делать дальше.

* * *

Прихожу домой, торопливо стягивая платье, будто оно, как свидетель преступления сможет выдать меня, и, переодевшись в пижаму, падаю на кровать.

Надо же и ничего не произошло.

Хотя, а чего я собственно ожидала?

Что обручальное кольцо обожжет мне палец, раскалившись, как кольцо всевластия в фильме? Или что на плече проявится лилия вместе с алой буквой, или чем там принято клеймить неверных жен?

Я никак не изменилась внешне, мир вокруг не рухнул и даже не перевернулся.

Все изменения лишь в голове, но для меня это страшнее всего.

Тысячи людей на планете каждый день изменяют своим мужьям и женам, теперь и я в их числе…

Вот только радоваться мне или плакать, я пока не пойму.

Через час моих душевных терзаний слышу, как в замке поворачивается ключ.

Ну, вот и вторая часть Марлезонского балета…

Что же теперь делать?

Кидаться на шею мужу с криками «не виноватая я» — бред!

Продолжать жить, как раньше?

А смогу ли я?

Не знаю…

Накрываюсь одеялом с головой, по-детски надеясь, что это поможет избежать неприятного разговора.

Слышу, как Леша шуршит одеждой, раздеваясь, потом садится на уголок кровати, и в комнате повисает звенящая тишина.

Зажмуриваю глаза, мечтая, что сейчас он ляжет спать, и у меня будет время все обдумать и поговорить с ним завтра. Но муж тянет за край одеяла, и мне приходится вынырнуть из своего импровизированного убежища.

Радует, что он не включил свет, а то пришлось бы объяснять, почему мои губы искусаны в кровь.

— Успокоилась?

— Леш, что тебе нужно? — лучшая защита — нападение

— Что МНЕ нужно? — смотрю в его такое родное и любимое лицо, и сердце сжимается от щемящей боли. Не хочу, не могу делать ему больно, рассказывая о своем предательстве. Собираюсь с силами, в слабой попытке достучаться до супруга.

— Леш, ты понимаешь, что у нас проблемы? Нам нужно сесть и все спокойно обговорить, обсудить…

— Малыш, что тут обсуждать?

В этом он весь — не видит проблем, а если и видит, то предпочитает о них не говорить в надежде, что они рассосутся сами собой. Но они лишь наслаиваются, будто снежный ком, грозя обрушиться лавиной на наш брак.

— Проблемы — это когда супруги ссорятся или, чего еще хуже, дерутся каждую неделю, устраивая скандалы и выясняя отношения!

«Да нет, Леша, это как раз и есть страсть…» — рождается в голове идиотская мысль, но я не решаюсь произнести ее вслух, а муж тем временем продолжает:

— У нас с тобой все хорошо, просто временные трудности. Кризис трех лет брака или пяти лет отношений, уверен, что-нибудь такое точно есть. Просто надо перетерпеть, и все пройдет, — Леша притягивает меня к себе и гладит по волосам, вытаскивая шпильки из растрепавшейся прически.

Перетерпеть, перетерпеть, перетерпеть, перетерпеть, перетерпеть.

— Еще немного, и все наладится. По моим подсчетам через полгода мы уже сможем начать выбирать себе квартиру. Мы же так долго шли к этому, — шепчет, обнимая, скользя руками по спине, поглаживая.

Перетерпеть, перетерпеть, перетерпеть, перетерпеть, перетерпеть.

Выворачиваюсь из его объятий, когда Леша предпринимает попытку стянуть с меня пижаму. Почему-то после того, что сегодня произошло, прикосновения мужа кажутся неприятными, будто я изменяю Диме.

Да, видимо у меня окончательно поехала крыша!

Смена полюсов, перенастройка приоритетов.

Закрываю глаза, надеясь, что чувство отстраненности пройдет, но все зря…

— Малыш, что такое? Ты ж сама постоянно меня достаешь с этим делом. Сегодня я очень даже «за».

— А я против.

— Хм, ты какая-то странная весь день.

Ой, правда, ты заметил?

— Леша, не нужно меня сейчас трогать, я еще после ссоры не отошла.

Вру, не краснея, но это лучше, чем говорить правду. По крайне мере сейчас мне так кажется.

Отворачиваюсь от мужа, вновь с головой ныряя под одеяло.

Все, нет меня…

Умерла, пропала, ушла из дома и не вернулась.

Не хочу и не могу ничего решать.

Нет меня…

* * *

Утро.

Черт, а оно все же наступило.

«На автомате» плетусь на кухню готовить завтрак.

Леша ведет себя, как ни в чем не бывало, ну да, у нас же с ним все хорошо. Никаких скандалов и истерик, счастливая семья!

На пробежку решаю забить, чувствую, нет, знаю, что там меня поджидает Дима, и вот с ним-то у меня не все хорошо.

Он-то точно захочет разговоров, скандалов и выяснений отношений.

Не спеша начинаю приводить себя в приличный вид. После ночи терзаний и раздумий это оказывается не самой легкой задачей: ощущение, будто по мне проехали бульдозером. Выходных как не бывало.